Лелька и ключ-камень - Юлия Русова

— Все когда-то впервые случается. Ты мне лучше скажи, откуда ты здесь? Здание-то общественное. В таких вроде домовых быть не должно.

— Это оно сейчас общественное, а больше 20 лет назад было вполне себе хозяйское. Правда хозяева были такие, что лучше бы и без них.

Лелька заинтересовалась:

— Расскажешь, суседушко?

— Чего бы и не рассказать…сколь лет уж уже ни с кем не беседовал, того и гляди одичаю.

Девочка протянула старичку конфету и приготовилась слушать историю дома.

— Построил этот дом граф Навруцкий. Хотя, графом он в то время не был. Они, вишь, с товарищами-офицерами надумали царя-батюшку скинуть и какую-то Конституцию на престол посадить. Царь и огневался, кому ж понравится, когда из-под тебя родовой трон тягают! Огневался значит, кого-то повесил, а графа нашего разжаловал, состояния лишил ив Сибирь выслал. Друзья-то его в каторгу попали, а граф, видать, не сильно в бунте замарался, так что его просто сослали в эти края, ни денег не дали, ни прислуги. Только меня он из родительского дома и позвал.

— Он мог вас видеть?

— Да не, искры у него не было. Просто маменька его сильно плакали и просили кусочек родного дома с собой забрать. А ежели человек домового с собой позвал, то дом у него непременно будет. Так и у графа получилось. Победовали мы с ним поперву, но потом дело на лад пошло. Царь-батюшка его простил, даже звание графское вернул. Слухи ходили, что графиня-мать царя-то уговорила. Дивной красоты была женщина. Была у Навруцких особенность — они всегда по любви женились. Не всегда ладно выходило, но детки в семье отличные получались, парни — чудо-богатыри, а девки — такие красуни, что глаз не отвести.

Ну и граф, как водится, влюбился, когда время пришло. В дочку местного учителя. Так-то ее папенька тоже из дворян был, да только все денежки на свои опыты спустил, даже дочкино приданое. Только графу до того дела не было, влюбился он в Вареньку так, что ни жить, ни дышать без нее не мог. Тогда он этот дом для своей любушки и выстроил, сам после венчания ее через порог перенес. Хорошая семья была, счастливая. И детки их хорошо жили, а вот внуку не повезло.

Был тот внук старший и единственный сын старшего сына. Неплохой он был, не злой, но гулена страшный. Все бы ему развлекаться. Наплакались с ним родители. Только пришло время — и кончились гулянки. Родители вздохнули, обрадовались, дескать, остепенился сынок. Он и впрямь остепенился, да только лучше бы дальше гулял. Матушка-то его сразу заподозрила — влюбился сынок. Так и вышло. Привел графенок в дом девушку-красавицу. Локоны рыжие, аж скрасна, глазищи зеленые, сама гладкая такая. А только нам-то, нелюдям, видно, что не любовь у парня, а мара, морок наведенный, а за девичьей красой прячется ведьма, вдвое старше жениха.

— Это что, он из лесу ведьму привел, что ли?

— Экая ты смешная! Нешто ведьмы в лесах живут! Они ж удобство любят, богатство. Да и дела черные на многолюдстве намного проще творить. На кого им в лесу порчу да сглаз напускать? На пауков да зайцев? Да и лешие их не жалуют. Не-е-ет, эта ведьма была из обедневшей дворянской семьи, Амалия Зауберинг ее звали. Приворожила она графенка так, что не выжил бы он без нее.

Родители смирились, свадьбу справили, повенчали их.

— А как же ведьма в церковь смогла войти?

— Опять смеешься, веда? Сама ведь знаешь, искра что твоя, что ведьминская — след крови старых богов. Распятый своих еще защитить от нее иногда может, тех кто искренне верует, а чужих карать, пока они в его доме непотребств не творят, его власти нет.

Свадьба та удачи семье не принесла. Сперва умерла в поздних родах графиня, потом сестренок молодого мужа лихоманка забрала, а у старого графа сердце не выдержало. Осталась Амалия с мужем вдвоем, вскоре дочку родила. А только привороженные долго не живут, не может человек с половиной души жить. Так что и молодой граф на этом свете не задержался. Так и пресекся род графов Навруцких, стал вместо них да под их именем ведьмовской род Зауберинг.

Бабы в нем были все как одна ведьмы, а сыновей боле не рождалось. Силы, конечно, разной, но совсем слабых не было. В мужья брали только богатых и всегда муж фамилию жены принимал. Только вот более двадцати лет назад не вышло у последней ведьмы с женихом. Наметила она себе парня из хорошей семьи, а оморочить его не сумела. Не знаю уж, что там вышло, только все богачество семья потеряла, а Ингу Навруцкую здесь боле не видали.

Лельку словно током ударило: «Да что я за дура, — подумала она. — Ведь фамилия директрисы как раз Навруцкая!».

— Суседушко, а ты не помнишь, как сбежавшего жениха-то звали?

— А и помню! Он этот род поганый ведьмовский пресек, так что век ему благодарен буду. Звали его Владиславом Граниным.

Папино имя прозвучало для девочки словно гром. Внезапно стала понятной придирчивость директрисы, ее почти ненависть к обычной ученице. «Почему ж она меня-то не извела?» — задалась вопросом Лелька.

— Дедушка, а скажи, как же она не отомстила жениху-то бывшему?

— Многого не знаю, веда, но сказывают, что там семья была не из последних магов. И сам этот Владислав, и батюшка его в защите очень хорошо понимали. Так и спаслись.

Тут дверь кабинета открылась, тетя Наташа позвала Лельку. Домовик охнул и исчез в пыльном углу, оставив юной веде растревоженную память и почву для размышлений.

Тетя Наташа завела девочку в кабинет, где ее долго расспрашивали: как ей живется, есть ли у нее своя комната, свой письменный стол, не обижают ли ее. Лельке было странно слышать подобное, сейчас она воспринимала семью тети как свою собственную, а ведь в семье бывает всякое, да и совсем не обязательно иметь отдельный стол или тумбочку. Мысли о семье крутились в ее голове и позднее, когда Наталья, закончив дела в опеке, отправилась с племянницей к той на квартиру. Надо было посмотреть, в каком состоянии оставили комнаты прежние арендаторы, познакомиться с новыми.