«Если», 1995 № 03 - Джон Браннер

Я ухмылялся, корчил зеркалу рожи и думал о единственном фрагменте ночных видений, который остался в моей памяти. Улыбка. Чья? Я не знал. Просто улыбка, промелькнувшая в том месте сознания, где вещи начинают приобретать смысл. Однако она оставалась со мной, то появляясь, то исчезая, словно лампа дневного света, которая собирается перегореть. Когда я двигался по дороге, по которой мы совсем недавно проехали вместе с Халом, я попытался придумать какое-нибудь ассоциативное объяснение этой улыбке.

Почему-то мне не приходило в голову ничего, кроме «Моны Лизы». Ведь именно эта знаменитая картина отправилась к нашим космическим друзьям в обмен на машину Ренниуса. Должна существовать какая-то тонкая связь; по крайней мере в моем подсознании она существовала…

Я покачал головой и стал следить за тем, как мимо окон моей машины проносится утро. Через некоторое время я выехал на боковую дорогу.

Оставив машину в том месте, где мы с Халом остановились в прошлый раз, я нашел тропинку и отправился к домику, довольно долго незаметно осматривал его, но не увидел никаких признаков жизни. Я осторожно приблизился к этому странному строению, подобрался к окну, через которое, по всей вероятности, Пол залез в дом. Да. Шпингалет на окне сломан. Заглянув внутрь, я увидел небольшую спальню. Тогда я обошел домик и посмотрел в другое окно, окончательно убедившись, что внутри никого нет. Сломанную дверь забили гвоздями, так что мне пришлось вернуться назад и забраться внутрь точно так же, как это сделал мой бывший преподаватель, мастер по изготовлению камней.

Я прошел через спальню и оказался возле двери, из-за которой появился Пол. Полиция не стала убирать в гостиной, все оставалось так, словно наше сражение только что закончилось. Интересно, подумал я, какие из этих засохших пятен крови принадлежат мне.

Я выглянул в окно. Море было гораздо спокойнее, чем в прошлый раз. Прибой оставлял более четкие линии на берегу, но я не видел никаких новых дверей в песке. Тогда я отвернулся от окна и стал рассматривать сеть, которая в тот день так ловко упала на Пола в самый неподходящий момент, из-за чего было нарушено соотношение сил, а я получил дырку в груди.

Какие-то веревки и кусок сети по-прежнему висели на гвозде, прибитом к одной из потолочных балок, касаясь кучи мусора на полу. Справа от меня шла серия узких скоб, прибитых к стене, по которым можно было подняться на самый верх.

Я забрался по ним и стал медленно двигаться вдоль потолочных балок, часто останавливаясь чтобы осветить покрытое пылью дерево. На противоположной стороне, как раз там, где раньше висела большая часть сетей, я заметил цепочку маленьких клинообразных следов, ведущих от перекресты балок. Я спустился вниз и тщательно обыска: домик, но ничего интересного мне найти не удалось Поэтому я выбрался наружу, выкурил сигарету i направился обратно к машине.

Улыбки. Сегодня Джиннн много улыбалась, и мы провели остаток дня, избегая говорить на деликатные темы. Она ужасно удивилась, когда узнала, что я получил степень и работу. Утро выполнило свое обещание, было ярким и праздничным. Мы бродит по студенческому городку и по улицам, много смеялись и обнимались. Позднее мы попали на концерт камерной музыки, а потом отправились мою квартиру, чтобы я мог показать Джинни, что там царит самый обычный беспорядок, и ничего таинственного.

Улыбки.

Следующий день был вариацией на ту же тем; Однако погода изменилась, днем прошел дождь, н и это было неплохо. Оказалось, что сидеть дом очень приятно, особенно если сможешь представить себе, что в камине, весело потрескивая, горя дрова. Джинни не заметила моего отображения, мне удалось придумать такую элегантную историю по поводу моего шрама: в ней рассказывалось посвящении в тайное общество одного племени которое я недавно исследовал, — оставалось только жалеть, что я ее не записал. Увы! И снова улыбки.

В девять вечера зазвонил телефон, и нашей идиллии пришел конец. Прибор, ведающий предчувствиями, выдал мне предупреждение, но не предложил ничего конструктивного. Я подошел к телефону и со вздохом взял трубку.

— Фред?

— Совершенно верно.

— Это Тед Надлер. У нас возникли проблемы. Зимейстер и Баклер сбежали.

— Откуда? Как?

— Мы их сразу перевели в тюремный госпиталь. Нам стало известно, что несколько часов назад они оттуда убежали. Создается впечатление, что никто не знает, как им это удалось сделать. На месте побега осталось девять работников госпиталя — медицинский персонал и охрана — все без сознания. Существует достаточно высокая вероятность, что эта парочка направилась к вам. Поэтому будет лучше, если вы отошлете свою подружку домой и соберете вещи. Я заеду за вами примерно через полчаса.

— Вы не можете этого сделать!

— Прошу меня извинить, но я могу, и это приказ. Вам необходимо отправиться в путешествие — ваша работа требует этого. Как, впрочем, и здоровье.

— Ладно. Куда?

— В Нью-Йорк, — ответил Надлер.

Короткие гудки. Вот так и произошло вторжение в мой рай.

Я повернулся к Джинни.

— А это еще что такое? — спросила она.

— У меня есть две новости: хорошая и плохая.

— Скажи хорошую.

— В нашем распоряжении есть еще полчаса.

На самом деле, Надлер потратил больше часа, чтобы добраться до меня, и это дало мне возможность принять отвратительное, хладнокровное решение.

Мерими взял трубку после шестого гудка и сразу узнал мой голос.

— Да, — сказал я. — Послушайте, вы помните предложение, которое сделали мне во время нашего последнего разговора?

— Да, помню. Кто?

— Их двое. Зимейстер и Баклер…

— О, Морти и Джеми! Конечно.

— Вы их знаете?

— Да. Морти раньше часто работал на твоего дядюшку. Когда наш бизнес процветал и мы были завалены заказами, нам иногда приходилось нанимать помощников. Он был маленьким, толстым парнишкой, которому не терпелось поскорее включиться в дело. Мне он никогда особенно не нравился, но у Морти был избыток энтузиазма. После того, как Ал уволил его, он начал свои собственные операции и в результате состряпал себе довольно приличный бизнес. Через пару лет он нанял Джеми, чтобы тот разбирался с конкурентами и отвечал на жалобы клиентов. Когда-то Джеми был боксером полутяжелого веса — надо сказать, неплохим — к тому же, у него большой военный опыт. Он сумел дезертировать из трех армий.

— Почему дядюшка Ал уволил Зимейстера?

— Морти не отличался честностью.

— Понятно. Они дважды чуть не убили меня, а сейчас мне стало известно, что они снова на свободе.