Кодекс Императора - Виктор Молотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последняя новость гласила, что Григорий летит обратно в Российскую империю. А я заметил, что с его рабочей карты были переведены все средства на основной счет. Григорий никогда не упускает возможности заработать, даже если, по факту, ворует у своего народа.
Я откинулся в кресле, выдохнул и посмотрел в потолок.
— Многомерная, за что ты так со мной? — спросил я у Вселенной, но ответа, конечно же, не получил.
Лучшим вариантом было бы убить обоих братьев. И эти мысли посещают человека, который учил, что кровь Романовых никогда не должна проливаться от рук своих же, а брат не должен убивать брата. Семья — это то, что нерушимо и монументально, особенно императорская.
Захотелось развеяться и я отправился на тренировку с гвардейцами. Провел час на полигоне, после чего вернулся, принял душ и переоделся.
Вновь, вернувшись к телефону, увидел сообщения в специальном чате:
«Бананы доставлены».
«Козы распроданы».
«Орёл покинул гнездо».
Я ответил на это: «Не смогли просто поставить плюсик?»
На что получил ответ: «Так неинтересно, конец связи», я усмехнулся.
Во времена моей прошлой жизни граждане империи были неприкосновенны, и когда кто-то даже случайно проливал имперскую кровь, правитель той страны самолично привозил виновника на казнь. Сейчас же творится вопиющее безобразие, и больше всего меня бесят работорговцы, которые видят на наших землях легкую добычу.
По своему обыкновению я отправился подписывать документы, и один из них привлек мое внимание.
Аристократ по фамилии Довлатов просит выделить ему из казны целых пятнадцать миллионов рублей. У него полугосударственное производство, где изготавливается военная техника, и которое сильно пострадало в результате диверсий. И чтобы заново открыть предприятие — Довлатову не хватало этих средств, которые он не мог выделить из своего кармана — он и без того всё вложил в открытие этого завода.
Я поставил на документе свою подпись и вызвал личного слугу.
— Проследи, чтобы это попало, куда следует, — протянул я ему папку с документами.
— Конечно, Ваше Высочество! — ответил он и отправился выполнять поручение.
Я же принялся следить, появится ли документ в системе, а то зная, как работают наши министерства, всякое могло случиться — лучше перепроверить.
О, документ появился в системе. Все нормально… было ровно тридцать секунд, пока его иконка не засветилась красной надписью: «Отказано».
Принялся выяснять, кто у нас такой смелый. Ну, конечно — Разумовский, я даже не удивлен.
Захожу в систему со своего основного аккаунта и накладываю полное вето на его решение. Я не часто могу так делать, но все свои вето я не тратил налево и направо и специально держал для подобных случаев. А вот мои братья и сестра охотно предоставляли их своим покровителям. Иногда сильные рода просили их поддержать какие-то указы, выгодные только для этих родов. Я так никогда не делал, но некоторые в нашей семье готовы на очень многое ради поддержки, в том числе накладывать вето по чужой указке.
Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали.
— Заходите Виктор Степанович, я как раз вас жду.
Канцлер с высоко поднятой головой зашел в кабинет и подошел к моему столу. Посмотрел в мои глаза и строго спросил:
— Цесаревич, вы хоть понимаете, что делаете? Может перестанете лезть в дела взрослых?
— Вполне понимаю, а что вас не устраивает? — пожимаю плечами.
— Что мальчишка лезет в государственные дела.
— Этот мальчишка — будущий император, не хотите преклонить перед ним колено?
— Мальчик, ко всему прочему, фантазёр.
Встаю и продолжаю:
— А давайте поспорим. Уверяю вас, что я стану следующим императором! И если так случится, то вы поклянётесь на Кодексе Императора перестать вредить империи, воровать деньги и продвигать интересы только своего рода.
— Да как ты смеешь?
О, мне удалось пошатнуть его спокойствие — это хорошо.
— Как видите, смею, и очень даже, — хмыкаю я. — А как вы смеете обращаться к цесаревичу подобным образом?
— Вам пора понять, что каждое решение имеет последствия.
— Я это прекрасно понимаю.
Беру свой планшет и накладываю вето на еще одно решение Разумовского.
— Ваш род только что лишился завода, — продолжаю я. — Хотя, он не ваш. Вот скажите, почему конфискованное у рода Абрамовых имущество не выставлено на аукцион, а сразу перешло в ваш род?
— Да как ты смеешь? — кажется, канцлер слегка покраснел.
Он всегда, когда начинает злиться, переходит на личности. Меня это не задевает, а вот о нём говорит очень многое.
— Я лишь напоминаю вам про последствия.
— Наши возможности несоизмеримы…
А вот и угрозы пошли — отлично!
— Правда? Вас давно не взрывали? — усмехаюсь я.
Разумовский зло сверкнул глазами. Он пытался меня проанализировать, вот только у него ничего не выйдет. В отличие от канцлера, я совершенно спокоен.
— Моя любовь к империи безгранична, я верно ей служу, и поэтому наши враги пытались устранить меня посредством взрыва.
— Вы даже не знаете, кто это сделал? — меня пробило на смех. — Вы вообще не ловите мышей, Виктор Степанович. Как только я стану императором, отправлю вас на заслуженный отдых. Там у вас будет много времени, чтобы подумать над своими поступками, ведь в тех местах время течет иначе. Хотя, не факт, всегда можно покаяться и попытаться изменить свои поступки. Всё в ваших руках.
— Не будь ты цеса…
— Еще раз попытаетесь меня взорвать? — перебил я его.
Вижу в глазах у Разумовского понимание. Теперь он знает, что я знаю.
— Всего хорошего! — говорит он и уходит из кабинета.
Я возвращаюсь к изучению новых документов, но не проходит и минуты, как снова в дверь стучат, и на этот раз ко мне заходит Алина.
Она дует на горячий пирожок в ее руках, и даже с расстояния пяти шагов я чувствую, какой ароматный запах мяса от него исходит.
— Господин, это было мощно, — улыбается служанка. — Вы показали свой характер. Неужели, началась игра? Вы же не особо хотели выделяться.
— Все началось еще тогда, когда я коснулся Кодекса Императора, и теперь пути назад нет. Хотя я и сейчас не хочу выделяться, но, глядя на царящий вокруг беспорядок, головой понимаю, что поступил правильно. Если бы обо мне узнали раньше, то и воспринимали иначе, и все было бы гораздо сложнее. Хотя, на душе неприятно от всего этого.
— Да ладно, с душой договоритесь, как и с совестью.
— Дорогая моя, ты не понимаешь, что такое душа, и как с ней можно договориться.
*
