Эолин - Карин Рита Гастрейх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она снова рассмеялась.
«Слава богам».
Кори предложил ей руку, и она приняла его приглашение.
Вместе они вошли в круг танцоров.
— У нас всего несколько часов до рассвета, — сказал он, притягивая ее к себе. — Мы должны максимально использовать то, что у нас осталось.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Предательство
Эолин резко проснулась, сердце бешено колотилось, по шее струился пот.
Влажный ветерок приподнял подол ее палатки, обнажив вспышку серебряного света, предвещающую приближающуюся бурю. Дрожа, она плотно накинула одеяло на плечи.
Перемещение взгляда. Блеск лезвия.
Сон ускользнул вместе с желанием спать, оставив лишь разрозненные образы, которые испарились, как туман, когда она попыталась уловить их.
Брызги крови. Треск ребер.
Поднявшись, Эолин зажгла свечу, нашла таз с водой и умылась. Что-то звало ее, вой, застрявший в поднимающемся ветру. Она подумывала сбежать в лес, в мир без войны, как Сова, Рысь или Олень. Но в последний раз, когда она сменила облик, ее нашел Акмаэль, и она не осмеливалась снова столкнуться с ним.
Она натянула простое платье поверх ночной рубашки и накинула плащ. Выйдя из палатки, она поприветствовала двух стражей, которых прислал Эрнан. Временами казалось, что она ускользнула от бдительности Кори только для того, чтобы подвергнуться менее изощренному подходу своего брата. Она велела им не следовать за ней, заверив, что далеко не уйдет.
Армия никогда не бывала тихой, как она поняла, даже в темные часы ночи. Всегда было движение и голоса: издевательский смех за соседней палаткой, грубая ругань, неожиданный лязг металла, тяжелый топот лошадей. Грубое мычание мужчин и сдавленные стоны девушек, с которыми они спали. Эолин задавалась вопросом, привыкнет ли она когда-нибудь к этому. Она надеялась, что нет.
Незаметно шагая в тенях, она смотрела, как воины пьют и играют в азартные игры у своих костров, солдаты, которых она не знала, мужчины, которые рисковали своей жизнью ради ее свободы.
Разбитое стекло. Комната, из которой нет выхода.
Внезапная хватка на запястье испугала ее. Она посмотрела в черные глаза, увидела черные волосы, заплетенные в косу, почувствовала изогнутый кинжал у своего горла. На грубом лице мелькнуло узнавание, а затем удивление. Он отпустил ее и отступил.
— Мага Эолин, — воин-сырнте уважительно кивнул. — Мои извинения. Я не узнал вас.
Она подошла к дальнему краю лагеря Эрнана, где небольшая группа золотых и бордовых палаток обозначала жилища Ришоны и солдат сырнте, сопровождавших ее. В их лагере было тихо, лишь пара факелов освещала края.
Люди Ришоны почти ничего не носили, кроме нагрудников и оружия, оставляя открытыми мощные руки и мускулистые ноги. От них пахло потом, ночью и пряностями родины. Запах заставил ее сердце болеть из-за Тамира. Чего бы она ни отдала, чтобы он был сейчас рядом с ней, чтобы узнать утешение его силы.
Вспышка боли за глазами. Тьма.
— Я здесь, чтобы увидеть Ришону, — решила она. — Пожалуйста, скажите ей, что я пришла.
— Пропусти ее, Рахим, — принцесса-сырнте вышла из теней, застегивая свой плащ украшенной драгоценными камнями брошью. Когда она взяла руки Эолин, ее прикосновение обожгло.
— Твоя кожа — лёд, сэмтью! — прижав ладонь к щеке Эолин, она заглянула маге в глаза. — Говорящие пытались связаться с тобой. Ты их слышала? Ты знаешь, что произошло?
В замешательстве Эолин перевела взгляд с Ришоны на ее стража.
— Нет. Нет, я не знаю.
Ришона робко вздохнула, а затем с тихой решимостью сказала:
— Кори предали.
Сердце Эолин сжалось. Она пошатнулась, но Ришона поймала и удержала ее. Они пошли рука об руку к палатке Эрнана так быстро, как только смогли. Страж ее брата оставил их ждать снаружи, пока он не объявит об их прибытии.
Эолин услышала приглушенный протест. Через несколько мгновений в дверях появилась девушка, стройная, с каштановыми волосами, которые спутанными локонами падали ей на спину. Не глядя по сторонам, она бросила несколько монет в кошелек, поправила плащ на плечах и продолжила свой путь.
Эолин боролась с румянцем негодования, вспыхнувшим на ее щеках. Она могла терпеть такое поведение со стороны людей Эрнана, но со стороны собственного брата оно казалось неприемлемым.
«Удовольствие богов нельзя покупать и продавать на рынке», — учила ее Гемена.
Но Гемена сказала много вещей, которым, казалось, больше не было места в этом мире.
Появился Эрнан и провел их внутрь. Услышав новости, он немедленно послал за Хелией, которая прибыла с Адианой. Эолин с ужасом слушала, как Ришона описывала свое видение ареста Кори, а Эрнан расхаживал вокруг них с белым от ярости шрамом на лице.
— Почему ты не предвидела этого? — спросил он, когда Ришона закончила.
— Я не выбираю, какие видения приходят ко мне и когда, — ответила она.
— Селкинсен потерян, — он покачал головой, его глаза были устремлены в пол, как будто он угадывал послание самой земли. — Мы должны немедленно идти к городу.
— Это решение не только за тобой, — возразила Хелия.
— Я не понимаю, какой у нас есть выбор, Хелия, — он встретился с ней взглядом. — Мы должны нанести быстрый удар, прежде чем прибудет подкрепление.
— А как же Кори? — спросила Адиана.
— Мы не знаем, кто предал Кори и почему, — настаивала Хелия. — Провинция еще может быть разделена.
— Лорд Херенсен предал его, — сказала Ришона.
— Но Кори верил в их дружбу! — воскликнула Эолин.
— Посланники короля прибыли к Херенсену первыми. Глава Селкинсена счел наше дело слишком рискованным и увидел необходимость заверить короля в своей верности. Он не хотел, чтобы с Кори плохо обращались, но как только его арестовали, ситуация вышла из-под контроля Херенсена.
— Если мы потеряли Херенсена, мы потеряли провинцию, — утверждал Эрнан. — Мы должны идти вперед, пока не стало слишком поздно.
— Почему мне никто не отвечает? — спросила Адиана. — Мы должны что-то сделать с Кори.
Эрнан посмотрел на нее, озадаченно нахмурившись.
— Ничего не поделаешь.
— Ничего не поделаешь? — недоверчиво повторила она. — Они будут пытать его, могут казнить, если мы не будем действовать быстро.
— Если нам повезет, они убьют его до того, как он расскажет слишком много.
— Ты не серьезно, — Адиана посмотрела на других в поисках поддержки. — Мы не можем бросить его просто так. Он — нить, которая держит нас вместе. Никого из нас не было бы здесь, если
