Югославия в войне - Олег Валецкий

На войне любая наименьшая ошибка, даже простого солдата, может стоить многих жизней, а тут дело касалось вождей народа. Конечно, нашлись бы люди, готовые воевать и с миротворцами, но только стоит заметить, что те, кто с легкостью находит врагов очень часто как-то уходит в сторону от серьезных сражений, ибо цена «легких» шагов оказывается весьма тяжелой. В войне нужно продумывать каждый свой шаг, тем более, если это касается тех, кто ведет за собой людей и обязан нести ответственность за их жизни и за общую победу. В данном случае, как и во всей югославской войне, ответственности было продемонстрировано очень мало, и тот же захват заложников начался, в общем-то ,как-то хаотически, хотя опять-таки этому предшествовала большая пропагандистская компания против миротворцев, развязанная местными, но, главное, заезжими/в основном из Сербии/ ораторами. Тем не менее, власть все же пошла сознательно на захват заложников, тоже, вероятно, не плохо пропагандистски обработанная, хотя опять-таки многих ее представителей и обрабатывать было не надо, ибо это было бы пустой тратой времени. Мне думается, что сербская власть поддержала захват заложников во многом и потому, что не ожидала, что бомбы и ракеты будут падать в районе ее столицы Пале, и в какой-то мере этот захват произошел на волне эйфории, а одновременно, и паники. Официальный Белград тогда проявил куда больше здравого смысла, хотя вначале его .позиция была неясна. Позднее же вопрос им был решен довольно просто – посылкой в Пале шефа ДБ Сербии Йовицы Станишича, как главы посреднической делегации. Станишич прекрасно знал реальную зависимость вождей Республики Сербской от Сербии и быстро добился выпуска миротворцев, от правившихся на автобусах в двух партиях /5 и 13 июня/ в Сербию, а оттуда с Белградского аэродрома Сурчин в Хорватию на тамошние базы миротворцев. Абсолютно ничего положительного власть Республики Сербской захватом заложников не достигла и достигнуть не могла. Среди захваченных солдат и офицеров миротворцев не было тех, кто управлял мировой политикой, ни тех, кто, обладая фабриками или имениями, мог бы быть внесен в разряд «буржуев», ибо, видимо, национальная борьба сербской стороной часто понималась с несколько коммунистических позиций.

Можно было, конечно, пользуясь действительно ограниченными правами UNPROFOR вдоволь оскорблять их, хотя куда лучше было бы добиться их уважения, но не фамильярным похлопыванием по плечу, а профессиональным отношением, только в крайних случаях демонстрируя силу, но силу организованную, а не вульгарную племенную вражду. Никого в XX веке племенной войной не испугать, и в тех же Вьетнаме, Афганистане, Ливане партизаны, даже сражаясь в глубоко идейных движениях и пользуясь открытой поддержкой других государств, вопреки большим жертвам в более-менее масштабных сражениях побеждать как правило не могли. Сербы же в Республике Сербской не имели ни идейного движения, ни государственной поддержки, и тяжело бы им пришлось, если бы какой-нибудь местный самодур решил тогда пострелять по заложникам. Западные вожди сразу обрадовались бы легкой возможности организовать новую «Бурю в пустыне», которая была бы проведена легче и быстрее, чем в Ираке и Кувейте. Если бы еще кто-то из Югославии, в чем я очень сомневаюсь, смог запустить по Италии несколько ракет или пустить туда свою единственную эскадрилью «Миг-29»,то это еще больше облегчило бы Западу задачу, и Югославия пережила бы то, что произошло в 1999 году, но еще в худшей форме, а сербы в Республике Сербской, а заодно и в Республике Сербской Крайне пережили бы судьбу сербов Косово и Метохии. Тем сербским вождям, которым не давали спать лавры сомалийского генерала Айдида, следовало сравнить важность для Запада Сомали и Югославии, да и подумать о том, насколько тяжело играть в партизанскую войну в цивилизованном обществе.

Отказом выпустить заложников сербское руководство лишь приближало бы катастрофу августа-сентября 1995 года с тем, что вместе с Босанской Краиной пало бы и Сербское Сараево, а Западу сюда не надо было слать свои наземные силы, только лишь побольше самолетов. Безответственными и непродуманными провокациями миротворцев было не разгромить, а подготовить почву для авиаударов, даже в тех странах, в которых о сербах и не слышали.Ведь как бы то ни было, но НАТО тогда не был еще годностью готов к началу открытой войны, и здесь, как, впрочем, западные армии во всем мире, нуждался в определенных правовых, основах. Резолюция 781 Совета Безопасности ООН(запрет военных полетов над Боснией и Герцеговиной)от 9.10. 1992 года, резолюция 786 (об основании наблюдательных миссий на аэродромах Боснии и Герцеговины, Сербии, Черногории и Хорватии) от 10.11.1992 года, резолюция 816 (ужесточение режимов полетов) от 31.03.1993 года давали основания лишь для полетов истребителей НАТО в миссиях воздушного патрулирования и грозная цифра в 60 тысяч боевых вылетов в этой операции на практике означала дневной вылет, как правило, одной-двух пар истребителей над Боснией и Герцеговиной и еще одной-двух пар над Адриатикой. Единственным же результатом этой операции, как упоминалось, было сбитие четырех устаревших легких штурмовиков «Ястреб» ВРС над западной частью Республики Сербской двумя американскими F-16 28 февраля 1994 года. Легкие штурмовики «Ястреб» были даже для своего времени (начало 60-х годов) весьма несовершенными машинами. Поэтому единственными странами, приобретавшими их, были Замбия, Бирма и Ливия (последняя взяла их как дешевое дополнение к партии учебно-боевых «Галебов» Г-2).

Сбит был и американский истребитель F–16 сербским самоходным ЗРК «КУБ» над Мырконич-градом 2 июня 1995. С другой стороны вероятно более потребной задачей было ведение воздушной разведки. Резолюция 836 (об употреблении воздушных сил ООН( а на деле НАТО)) от 3.06.1993 года дала право авиации наносить удары по земле, но лишь при нападениях на силы UNPROFOR, а те в свою очередь, поддержку с воздуха вызывали либо при прямых нападениях на них, либо при сербских нападениях на защищенные зоны (Бихач, Тузла, Сребреница, Жепа, Горажде, Сараево). Это было может и несправедливо, но реальной угрозы не представляло для ВРС. Ее оборону авиация НАТО, не нападала, а что касается, уже упомянутых мною, авиаударов /10 и 11 апреля 1994 года в район Горажде"5 августа и 22 сентября l994 года в район Сербского Сараево, 25 и 26 мая 1995 года в район Пале и 11 июля в район Сребреницы, то они никакого ощутимого урона сербским силам не нанесли. Даже удары 21 сентября 1994 года по аэродрому Удбина в Республике Сербская Краина, совершенные в два налета несколькими десятками самолетов НАТО, употребившими до 200 тонн боеприпасов, лишь вывели из строя ВПП этого аэродрома и одну пусковую установку ЗРК «Куб-М»,хотя было и трое убитых. Еще меньшие результаты были достигнуты авиацией НАТО в налете 23.11.1994 на сербские позиции в районах Отока, Босанская Крупа и Двор-на-Уне. Никакого влияния на сербскую операцию по взятию Бихача все это не оказало. Во-первых, сербские силы не использовали даже свои танки и артиллерию /лишь три корпуса СВК в соседнем районе Книнской Краины имели около трех сотен танков и других бронемашин/ и нужды в авиационной поддержке не было, а во-вторых, эта сербская операция продолжалась, практически, до ноября. Захват заложников означал лишь новую фазу войны, и то по формальной инициативе сербского руководства, открыто нанесшего удар авторитету ООН во всем мире. Это усугубило бессмысленную жестокость окончания операции по взятию Сребреницы и послужило тому, что новая провокация с очередным взрывом на сараевском базарчике Маркала (Маркала 2) 28 августа 1995 года/ с куда большей легкостью была использована НАТО для бомбежек сербов, Бессмысленны здесь возражения о том, что сербов все равно бы бомбили. Во-первых, этому доказательств никто не привел, а во-вторых, захват заложников, как любой подобный неразумно агрессивный поступок, ужесточил и ускорил нападения НАТО. Любая, власть обязана заботиться о своем народе и если была возможность у сербской власти уменьшать и без того большие страдания своего народа, то эту возможность надо было использовать. Даже если бы можно было лишь оттянуть начало авиаударов, то и это было бы большим плюсом, ибо наступавшая зима затруднила бы неприятельские операции, да и возможно опять бы начались хорвато-мусульманские столкновения.

В конце концов, если власть была убеждена в неизбежности ударов, почему она не занялась усилением ПВО , хотя бы в отношении кадров, которые, главным образом ,либо использовалась как обычная пехота, либо просиживали штаны на «боевых дежурствах» и лишь в лучшем случае, почти исключительно расчеты ЗСУ, использовались для огневой поддержки по наземным целям. Техника была здесь довольно современная, хотя, в основном, это были переносные ЗРK «Стрела-2» и «Игла», вполне, кстати, могущие сбивать самолеты 60-70 годов, которых было немало в составе авиации НАТО, бомбившей сербов, например, F–4 и F–104 американского производства, «Ягуар» англо–французского производства, да и палубные истребители–бомбардировщики «Super Etandar» (французские) и Sea Harrier (британские),так же как итальянские штурмовики АМХ, имевшие либо околозвуковую, либо дозвуковую скорость, сопоставимую с ними уязвимость от наземной ПВО, в особенности от ЗРК. Это справедливо и по отношению к вполне современному бронированному американскому дозвуковому штурмовику А-10 Thunderbolt – II, чья броня выдерживала по данным фирмы-производителя попадание лишь 23 миллиметровых снарядов, и то на определенных дистанциях, а от взрывов полутора-двухкилограммовых зарядов боеголовок ракет ЗРК «Стрела-2» и «Игла» защищены они не были. Кроме того, горная местность делала уязвимыми и современные самолеты F-16, F/A–18, F-15, Mirage F1 и Mirage 2000. И не случайно, что многие задачи пилоты НATO не выполняли из-за быстроты появления целей в горах, что требовало уменьшения высоты полетов, но тем самым увеличивалась уязвимость самих самолетов. Помимо собственных средств /до 900 орудий ЗА, главным образом, ЗСУ и 300-400 ЗРК/ ПВО ВРС было усилено парой сотен ЗУ и ЗРК из состава СВК при ее отступлении из Книнской Краины в начале августа 1995 года. Также, среди ЗРК было не так уж мало самоходных ЗРК «Стрела-10» и «Куб-М» с дальностью действия соответственно 5 и 25 километров, защищенных от помех системой наведения, могущей более эффективно поражать современные самолеты и имевшие хорошую броневую защиту.