Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
— Ты с ума сошел! — воскликнул Маркус.
— И в чем же мое безумие?
— Ты… ты… да с чего ты этого вообще возжелал?
— Так велел мой сын.
— Но зачем⁈
— Он считает, что сейчас мы вступаем в серьезное противоречие с купцами из Александрии. А это неправильно. Мы должны не бороться друг против друга, но действовать заодно.
Маркус скосился на центуриона, но тот лишь пожал плечами в качестве ответа. Ситуация нарисовалась та еще.
И было с чего.
Дело в том, что все общество древнего Рима было устроено довольно занятно и совершенно непривычно для насквозь либерального, кто бы что ни говорил, индивидуального и эмансипированного[199] общества XXI века.
На самом верху иерархии стояли римские граждане — civis. К ним относились и сенаторы, и плебеи, и многие другие сорта этой категории людей. Но это внутреннее деление. Для остальной же державы они все выступали единственной по-настоящему полноправной частью общества.
Ниже располагались latini, то есть, люди, обладающие латинским гражданством. Права и возможности которых оказывались в некоторой степени ущемлены. Потом шли peregrini, то есть, чужеземцы, которыми обычно называли лояльное завоеванное население. Далее располагались dediticii — сдавшиеся, бывшие теми же перегринами, только проблемными и не лояльными. Ну и рабы, то есть, servi. Причем рабы, не имевшие ранее никакого состояния в римском праве, освобождались перегринами.
Так вот, вся эта многослойная конструкция пронизывалась и намертво связывалась воедино институтом клиентелы. При которой вокруг гражданина формировался куст связанных людей. И порой весьма впечатляющий по размеру, выходящий нередко далеко за пределы локации его проживания. Понятное дело, что какие-нибудь нищие в Риме, хоть и обладали всеми правами граждан, но воспользоваться ими не могли. А вот остальные — вполне.
Как это работало?
Например, приходил такой германец или бербер и хотел поселиться на территории Римской империи. Максимум, на что он мог рассчитывать, был статус перегрина, и то не факт. С ним еще постараться надо.
Ну ладно. Стал он перегрином, захотел возделывать землю, однако, владеть землей они не могли. Сами. Ведь вся земля принадлежала Риму и, как следствие, его гражданам. Поэтому он нуждался в патроне из числа граждан для оформления сделки. Что могло сформировать целый куст фактического землевладения под патронажем некоего гражданина. И это не было арендой в классическом понимании, так как патрон мог и не получать ничего с клиента. По-разному очень складывалось. Куда важнее было то, что патрон присматривал за тем, чтобы клиент не занимался всяким непотребством, соблюдал законы и все такое, неся за него ответственность. И мог серьезно наказать, ежели тот начинал шалить.
Понятно, что и материальный интерес имелся, хотя обычно никто не увлекался, чтобы клиенты не разбегались, и политический, ведь клиенты давали социальный вес патрону. Но куда важнее то, что такой подход позволял увязывать пестрое и до крайности разнородное общество Империи в достаточно гомогенную среду. Да, не до конца. Но иначе весь этот коктейль был совершенно неуправляем, так как их ничего в сущности не объединяло. А так считай «синтетические» рода, так или иначе, завязанные на Риме и римлянах. Уникальное и весьма продуктивное решение.
Все сломал Септимий Каракалла, который в 212 году даровал всем свободным людям Римской империи полное гражданство. Из-за чего произошло две фундаментальные катастрофы.
Прежде всего утратила всякий престиж военная служба. Ведь если в легионах служили только граждане за землю, то в ауксилиях «тянули лямку» за гражданство. И эти самые ауксилии никогда не опускались ниже половины от численности вооруженных сил, выступая основным инструментов войны. Просто потому, что легионы было жалко раздергивать на текучку и излишне рисковые операции.
А тут раз — и все сломалось.
Не только с мотивацией. Нет. Это лишь половины беды. Куда хуже то, что эта реформа спровоцировала резкий рост военных расходов. Ведь многочисленным ауксилиям теперь требовалось платить как гражданам. А легионеры хотели больше, хотя теперь они фактически ничем не отличались. Ну и пошел виток за витком. Став еще одной базовой причиной катастрофой III века, наравне с кризисом ликвидности. Ведь для покрытия стремительно вспухающих платежей по армии правители стали постоянно прибегать к порче монеты, спровоцировав сильную инфляцию[200], которая, как известно, катастрофа для любой производящей экономики и рай для спекулянтов, особенно фондовых.
Ну и связи посыпались.
Модель «патрон — клиент» просто рухнула. И начался откат к землячествам. Из-за чего уже к концу III века единое экономическое пространство, которое бурно развивалось в I-II веках распалось. И началась эпоха борьбы региональных элит и распад политического единства вслед за утратой интегральных экономических интересов. Также в полный рост пошло обострение по этническим и культурным маркерам, так как романизация большей части империи оставляла желать лучшего[201].
Северы в принципе оказались теми еще «гениями», запустившими, по сути, необратимые процессы распада империи. Но это «счастье» пока не наступило. А сейчас Путята поставил командира векселяции в сложную ситуацию.
Кем являлся отец Беромира по римским законам? Правильно, перегрином, приходящимся клиентом тому самому работорговцу, который его отпустил. И вот он пожелал, чтобы его дочь вышла замуж за гражданина. А такое не поощрялось, мягко говоря. Просто чтобы не порождать юридических коллизий.
Случалось.
Да.
И легионеры, бывшие гражданами, вполне обрастали по границам «не санкционированными» женами. Но чем выше был социальный статус гражданина, тем труднее становилось на такое «закрыть глаза».
А тут целый купец из Александрии.
Не только гражданин, а бизнесом владели только они, но и весьма состоятельный персонаж, публичный. Даже захоти он — проблем не оберешься. Просто из-за того, что конкуренты попробуют сыграть на этом и задавить.
Маркус потер переносицу, прошелся и снова повторил:
— Ты сам не понимаешь, чего просишь.
— Мой сын считает, что мы либо найдем какой-то способ примирения с этими купцами, либо нам придется готовиться к серьезным пакостям. Вроде того набега кельтов. И выдача его сестры замуж за сына какого-нибудь значимого торговца из Александрии, который каждый год отправляет корабли в Индию, хороший выход. Конфликт уйдет, уступив место семейным интересам.
— Ты понимаешь, что дочь перегрина не может выйти замуж за гражданина? — наконец спросил центурион.
— Понимаю. — кивнул Путята. — Но сын считает, что вам было бы неплохо придумать, как это сделать. Он прямо сказал: «закон, что дышло, как повернул, туда и вышло». И что вы мастера
