Глоток мрака - Лорел Гамильтон

Про себя я подумала: «Никакие ваши чары против меня сейчас не сработают». Вслух я сказала другое:

– Прошу прощения, специалист, я просто устала. Последние дни выдались нелегкими. Очевидно, это у меня нервное. Давайте отсюда выберемся – чем дальше от волшебных холмов, тем легче будет и вам, и мне.

Ей вроде бы хотелось поспорить, но она только кивнула и пошла посмотреть, что там с сержантом.

Рис и Гален шагнули ближе ко мне. Рис сказал:

– Твоя магия воззвала к его крови.

– Ты о генах говоришь?

– Да, пожалуй, – сказал он.

Дойл встал у меня за спиной, положил руки на плечи и поманил остальных для приватного разговора.

– Это и есть так называемый «зов крови»? – спросила я.

Рис кивнул.

– Да, но прошло столько лет с тех пор, как ктото из нас мог это делать, что я забыл истинное значение этого оборота.

– Не понимаю.

Я сильней прижалась спиной к животу Дойла. Шолто и Мистраль стояли по бокам нашей группы и, прислушиваясь к разговору, смотрели в разные стороны, словно Дойл им приказал. Вероятно, на самом деле приказал.

– Ты обладаешь рукой крови, Мерри, – сказал Дойл мне в макушку.

– Способность призывать кровь – это не только умение заставить ее выливаться из тела, – объяснил Рис. – Это еще и способность воззвать к магии в чьих-либо жилах. Возможно, теперь на тебя будет реагировать фейская кровь в людях, которые нас окружают. С одной стороны, это хорошо – это поднимет их магические способности, и, может быть, твои. Но люди будут здорово пугаться, пока ты не научишься делать это понежнее.

– Объясни точнее: это моя рука крови узнала кровь Доусона?

– Это твоя магия узнала его магию.

– Подобное тянется к подобному, – сказал Мистраль, по-прежнему вглядываясь в ночь.

– В Европе фейри частенько скрещивались с людьми, чьи наследники потом уезжали в Соединенные Штаты, – сказала я.

– Верно, – согласился Рис.

– То есть такое может часто повторяться? – спросила я.

Он кивнул и пожал плечами.

– Вполне.

– Есть и еще одно следствие, – сказал Мистраль. – Вероятно, принцесса сможет призывать себе на помощь потомков фейри.

Я запрокинула голову, стараясь заглянуть в глаза Дойла, но он прижался щекой к моей макушке. Не чтобы уйти от моего взгляда – просто ему так хотелось.

– Что он имеет в виду?

Дойл ответил негромко, но я так тесно прижималась к его груди, что звук его голоса отдавался в моем теле.

– Когда-то обладатели некоторых рук власти призывали людей себе в войско или в услужение. Ты звал – и они приходили добровольно и с радостью. Рука крови – одна из немногих таких. Если ты обладаешь всей силой, которую имела прежде рука крови, ты можешь обратиться к магии в крови людей, и они откликнутся.

– А у них останется выбор? – спросила я.

– Когда ты хорошо овладеешь этой силой – нет. Им захочется тебе служить, как сейчас хотим того мы.

– Но...

Рис прижал пальцы к моим губам.

– Это разновидность любви, Мерри. Именно такое чувство должны испытывать люди к вождю, к главе рода. Прежде все было не так, как сейчас... как давно уже нет. – Он отвел руку от моих губ и посмотрел с горькой печалью. – Я тоже так мог. Я призывал к себе людей и давал им мир, радость, довольство. Я защищал их, и я их любил. Потом я утратил силу и не смог их защищать. Я не смог их сберечь.

Рис меня обнял, а поскольку я прижималась к Дойлу, обнял нас обоих. И прошептал:

– Не знаю, радоваться нам возвращению этой власти или печалиться. Она была чудесна во время расцвета, но когда она ушла, я словно умирал вместе со своими людьми, Мерри. Они умирали и как будто уносили с собой частицы меня. Я молил богов дать мне истинную смерть. Я молился о том, чтобы умереть вместе с моим народом, но я бессмертен. Я не мог умереть и не мог их спасти.

Мне на щеку упала слеза. Я прижалась лицом к его лицу и почувствовала, как льются слезы из его единственного глаза – второго его лишила мучительница-гоблинка. Руки Дойла крепче обняли нас обоих, а потом Гален шагнул к Рису и тоже его обнял.

Шолто погладил кудри Риса, а Мистраль сказал:

– Не знаю, хочу ли я вновь принять такую ответственность.

– Я тоже, – сказал Рис сдавленным от слез голосом.

– И я, – сказала я.

– У тебя может не быть выбора, – вздохнул Дойл.

И это была правда. Чудесная и ужасная правда.

Глава тридцатая

Дойл замер у двери бронированного «хамви», заглядывая вглубь машины, словно в зев пещеры – подозревая, что там прячется дракон. Увидев его напряженную позу, вытянутую шею, я поняла, что решение звать на помощь армию имело не только плюсы.

– Машина бронирована, и ты в этой металлической коробке ехать не сможешь, – поняла я.

Он повернулся и бесстрастно на меня глянул.

– С тобой смогу.

– Но тебе будет плохо.

Он подумал немного и сказал:

– Будет неприятно, но терпимо.

Я посмотрела на головную машину: другие мои стражи тоже топтались у двери. Ни один не хотел оказаться в бронированной коробке.

– Из вас никто не способен творить магию, оказавшись внутри металлических стен, да?

– Да, – сказал Рис. Он стоял рядом со мной.

– Мы станем, как это ты говорила... ментально слепые. Внутри такой коробки у нас почти не будет чувств, которых нет у смертных.

– А если запереть вас в такой металлической клетке надолго, вы можете истаять?

Они переглянулись.

– Не знаю. Наверное, не все, но кто-нибудь из нас – вероятно, да. – Рис притянул меня к себе: – Не гляди так грустно, малышка-Мерри. Одну короткую поездку мы вынесем. Кроме того, обилие железа не нам одним не даст применить магию.

Я вроде бы поняла, на что он намекает, но предпочла уточнить, чтобы не рисковать недоразумением в столь важном вопросе.

– Ты имеешь в виду, что если на нас нападут, внутри бронированных машин нам не страшна магия?

– Я думаю, такая мощная людской работы броня разобьет любые чары, направленные на машины, – сказал Дойл.

– Значит, живенько садимся и увозим принцессу, – подвел итог Рис.

Дойл решительно кивнул и нагнулся к дверце. Я потянула его за руку, заставив обернуться, и поцеловала в губы. Он удивился:

– За что это?

– За храбрость, – сказала я.

На черном лице сверкнула улыбка.

– Ради тебя я всегда буду храбрым, моя Мерри.

Этим он заслужил еще поцелуй, на этот раз повыразительней.

Специалист Грегорио громко откашлялась. И даже сочла нужным сказать:

– У нас не так много времени, принцесса.

Мой титул она произнесла, словно оскорбление.

Я оторвалась от губ Дойла и посмотрела на нее. Она вздрогнула.

– Что такое? – спросила я.

– Ваши глаза... светятся.

– Бывает иногда, – сказала я.

– Это магия?