Психология социализма - Гюстав Лебон

Без сомнения, в настоящее время нет недостатка в богословах и филантропах, чтобы выступать против этого не­умолимого закона. Мы обязаны им многочисленными книгами, где в красноречивых фразах они настойчиво взыва­ют к праву и справедливости, как к высшим божествам, якобы управляющим миром с высоты небес. Но факты всегда опровергали эту пустую фразеологию. Эти факты говорят нам, что право существует только тогда, когда есть сила, необходимая для того, чтобы заставить его уважать. Нельзя сказать, что сила выше права, так как сила и право — тождественны. Там, где нет силы, не может быть никакого права[37]. Никто, я думаю, не сомневается, что если бы любая страна, полагаясь на право и справедливость, захотела распустить свое войско, то она немедленно была бы захвачена, разграблена и порабощена своими соседями. Если теперь слабые государства, такие, как Турция, Греция, Марокко, Португалия, Испания и Китай могут кое-как существовать, то лишь благодаря соперничеству сильных народов, которые были бы не прочь овладеть ими. Принужденные считаться с равными себе по силе соперниками, великие державы могут поживиться за счет слабых стран лишь с осторожностью, только по частям овладевая их провинциями. Датские герцогства, Босния, Мальта, Кипр, Египет, Трансвааль, Куба, Филиппины и т. д. и были та­ким образом по очереди отняты у владевших ими наций.

Никакой народ не должен в настоящее время забывать, что границы его прав точно определены силами, имею­щимися у него для их защиты. Единственное признанное за бараном право — это служить пищей для существ, об­ладающих большим мозгом, чем он. Единственное право, признанное за неграми — это видеть свою страну захва­ченной и разграбленной белыми и быть уложенными на месте ружейными выстрелами в случае сопротивления. Если сопротивления нет, то белые ограничиваются захватом их имущества и затем заставляют их работать из-под кнута для обогащения своих победителей. Такова была когда-то история туземцев Америки, такова ныне судьба обитателей Африки. Таким образом негры узнали, во что им обходится слабость. Чтобы доставить удовольствие филантропам, пишущим книги, расточают красноречивые фразы о несчастной судьбе этих народностей, а потом обстреливают их картечью. Благосклонность доводят даже до того, что к ним посылают миссионеров, карманы ко­торых набиты библиями и бутылками алкоголя, для того, чтобы ознакомить их с благами цивилизации.

Итак, оставив в стороне ребяческую болтовню богословов и филантропов, мы признаем как постоянно наблю­даемый факт, что созданные человеком законы оказались совершенно бессильными изменить законы природы и что именно эти последние управляют по-прежнему отношениями между народами. Всякие теоретические рассуждения о праве и справедливости тут совершенно не при чем. Отношения между народами теперь такие же, какими были с начала мира, как только сталкиваются различные интересы или просто когда какая-нибудь страна возымеет жела­ние увеличить свои пределы. Право и справедливость никогда не играли никакой роли, когда дело шло об отноше­ниях между народами неравной силы. Быть победителем или побежденным, охотником или добычей — таков все­гда был закон. Фразы дипломатов, речи ораторов напоминают взаимные расшаркивания светских людей, как только они облеклись во фрак. Они наперерыв будут стараться дать вам пройти первым и справляться с сердечной симпа­тией о здоровье всех ваших самых дальних родственников. Но стоит только возникнуть какому-нибудь обстоятель­ству, задевающему их интересы, как все эти деланные чувства исчезнут. Тогда наперерыв все будут стараться прой­ти первыми, хотя бы пришлось, как на пожаре «Благотворительного базара» или при крушении «Бургундии», рас­топтать каблуками или убить дубинами мешающих им женщин и детей. Как исключения встречаются, конечно,отважные натуры, готовые на самопожертвования ради себе подобных, но они так редки, что их считают героями, и имена их заносятся на скрижали истории.

Имеются лишь слабые основания думать, что в будущем борьба между народами станет менее напряженной, чем в прошлом. Наоборот, существуют очень веские основания предполагать, что она будет гораздо более жесто­кой. Когда нации были отделены друг от друга большими расстояниями, преодолевать которые наука не дала еще средств, поводы к столкновениям были редки; теперь же они все более и более учащаются. Раньше международная борьба вызывалась преимущественно династическими интересами или фантазиями завоевателей. В будущем же ее главными побудительными причинами явятся великие экономические интересы, от которых зависит сама жизнь народов и силу которых мы уже показали. Ближайшие войны между нациями будут настоящей борьбой за сущест­вование, которая будет оканчиваться едва ли не полным уничтожением одной из воюющих сторон. Последняя вой­на в Трансваале[38] могла служить этому весьма характерным примером.

Одно время англичане, думая, что они смогут окончить войну лишь совершенным уничтожением буров, приняли для достижения этой цели очень действенные меры. Всюду, куда проникали их отряды, деревни, фермы и жатвы сжига­лись, жители, в том числе женщины, старики и дети, уводились в плен. Их помещали в особых оградах, называемых «сборными лагерями», где полуголые, открытые всякой непогоде и получая заведомо недостаточное количество пищи, они очень скоро умирали. Число пленников в сентябре 1901 г. равнялось 109.000, а по официальным статистическим данным годовая смертность в июне была 109 человек на тысячу, в июле — 180, в августе — 214 и в сентябре — 264 на тысячу. Прогрессия ясна. С детьми (имея в виду будущее), устроили так, чтобы их смертность была еще выше: она дошла до 433 на тысячу, а это значит, что если бы война продолжилась еще два года, то дети исчезли бы совсем. Стои­мость пропитания этого населения составляла по документам, доставленным английскими газетами, 19 сантимов в день на каждого.

Все это весьма важные истины, скрывать которые нет никакого интереса, и само желание скрыть чрезвычайно опасно. Для всякого, я думаю, будет достаточно очевидно, что испанцам оказали бы большую услугу, убедительно внушив им двадцать пять лет тому назад, что как только они будут достаточно ослаблены внутренними раздорами, сразу какой-нибудь народ воспользуется первым представившимся предлогом, чтобы овладеть их последними ко­лониями и сделает это без труда, несмотря на молитвы монахов и покровительство католических святынь. Быть может, тогда они поняли бы, как было бы для них полезно устраивать поменьше революций, произносить меньше речей и организовать свою оборону так, чтобы всякая мысль о нападении отпадала сама собой. Маленький, но дос­таточно энергичный народ всегда сумеет отлично защитить себя. Многие нации затрачивают ныне целую треть своего бюджета на военные расходы, и эта страховая премия против нападения их соседей оказывалась бы, конеч­но, не чрезмерной, если бы только она расходовалась всегда надлежащим образом.

§ 3. БОРЬБА ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

Коллективисты приписывают своему теоретику, Карлу Марксу, удостоверение того факта, что в истории господ­ствует борьба между классами из-за экономических интересов, а также утверждение, что борьба должна исчезнуть вследствие поглощения всех классов одним рабочим классом.

Первый пункт — классовая борьба — вещь общеизвестная и старая, как мир. Уже в силу одного неравного рас­пределения богатств и власти, являющегося последствием естественной разницы в способностях и даже просто в общественных потребностях, люди всегда делились на классы, интересы которых неизбежно были более или менее противоположны друг другу, что вызывало борьбу. Но мысль, что эта борьба может прекратиться, — это такое химерическое представление, которое противоречит всякой действительности и осуществления которого никак не следует и желать. Без борьбы живых существ, рас и классов, одним словом, без всеобщей войны человек никогда не вышел бы из первобытного дикого состояния и не возвысился бы до цивилизации.

Значит, склонность к борьбе, руководящая, как мы уже видели, отношениями между животными и между наро­дами, управляет также взаимными отношениями между индивидами и между классами.

«Стоит только, — пишет Б. Кидд, — посмотреть вокруг себя, чтобы увидеть, что постоянное соперничество че­ловека с подобными себе становится преобладающей чертой нашего характера. Ее можно найти во всех частях социального здания. Если мы рассмотрим побуждения ежедневных действий, как наших, так и окружающих нас лиц, то должны будем признать, что первой и главной мыслью большинства из нас является вопрос, как защитить себя среди общества. Технические орудия промышленности смертоноснее мечей».

И эта борьба происходит не только между классами, но и между индивидами одного и того же класса, и в по­следнем случае, как и в природе, она является самой ожесточенной. Сами социалисты, хотя иногда и объединенные одной общей целью — разрушением современного общества, не могут в собраниях своих обойтись без самых шум­ных разногласий.