Нациестроительство в современной России - С. Кара-Мурза

Таким образом, реформенные преобразования оказали глубокое и разностороннее, как правило, отрицательное воздействие на положение рабочих. П. Штомпка изменения в их положении, социальном статусе охарактеризовал как социальную травму. Происходит «разрушение статуса социальной группы».442

Интеллигенция замещается «средним классом», новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок.443 З.Т. Голенкова, которая с 1990-х гг. изучает изменения в структуре российского общества, так писала в 1998 г.: «Ситуация сложилась таким образом, что мы “потеряли” средний класс интеллектуалов и интеллигенции (так называемый новый средний класс) и получили средний класс предпринимателей (старый средний класс)».444

Прежде всего эту общность вытолкнули со света в «социальную полутень» — хотя во время перестройки именно интеллигенция была авангардом наступления на советскую систему. Такая неожиданная «несправедливость» нанесла интеллигенции тяжелую травму и сразу деморализовала ее.

Наконец, реформа разорвала общность интеллигенции по тем же самым трещинам, как и другие большие общности, разделив ее по социальным слоям. Основной слой — «трудовая интеллигенция», которая оказалась не нужна новому «рыночному и демократическому» обществу. Вот формулировка социолога (2004 г.): «Раскол постсоветской интеллигенции на небольшую по численности богатую “верхушку” и массы полунищих бюджетников давно привлекает внимание специалистов и простых граждан как одно из наиболее драматичных проявлений социального неравенства в современной России. Есть все основания видеть в нем проявление острой социальной несправедливости и источник социального напряжения в противостоянии богатые — бедные».445

С 2001 г. ВЦИОМ (потом «Левада-центр») проводил опросы о том, какую роль в жизни России играют президент, правительство, парламент, СМИ и другие институты — всего их было выделено 18. Речь не об отношении граждан к этим институтам, но об оценке их влияния на реальную жизнь страны. Интеллигенция заняла в рейтинге одно из последних мест (табл. 3. 7).446

Таблица 3.7

Рейтинг влияния на общество

Перестройка вызвала эрозию ценностной основы военной службы, а реформа 1990-х гг. углубила деградацию. С.С. Соловьев, социолог Главного управления воспитательной работы Министерства обороны РФ, писал в 1996 г.: «Эволюция [шкалы ценностей] происходит в первую очередь за счет уменьшения значимости патриотических и коллективистских установок. В частности, осознание своей причастности к защите Отечества, вдохновлявшее ранее многие поколения наших соотечественников и выступавшее несомненной доминантой ценностей военной службы, в настоящее время воспринимается скорее как громкая фраза, нежели побуждающий фактор. Как личностно значимую ценность ее сейчас отмечают около 17% курсантов, 25% офицеров и прапорщиков и 8% солдат и сержантов. Фактически речь идет об особом преломлении в условиях армии процесса снижения значимости важнейших элементов общественной морали. Это может даже восприниматься как положительный факт, как модернизация структуры ценностей, повышение распространенности ценностей “современного” общества за счет вымывания ценностей “традиционного” (самопожертвование, следование традициям, нравственность и др.)».447

Следующий удар был нанесен по экономическому и социальному статусу офицерства. Это создало обстановку, немыслимую для вооруженных сил. Социолог из Минобороны РФ С.В. Янин пишет в 1993 г.: «В воинские коллективы вливается все больше молодых людей, усвоивших нормы преступного мира. Своим привычкам они стремятся следовать и в армии, что не может не сказываться на нравственно-психологическом климате.

Опросы показывают, что в обществе происходят глубинные процессы переоценки нравственных ценностей воинской службы, особенно среди гражданской молодежи. Воинская служба перестает быть символом мужества, доблести и славы, осознанной необходимостью для каждого гражданина. Лишь каждый пятый из числа опрошенных призывников считает ее делом государственной важности.».448

Возникновение «кланово-коррумпированной прослойки в офицерской среде», которая организует и покрывает хищения военного имущества (вплоть до оружия, включая боевую технику) — это свидетельство распада армии.

Была скоропалительно принята концепция перехода к контрактной армии, которая не учитывала ни пространственных, ни экономических, ни культурных условий России. Реализация этой программы стала буксовать, в течение двадцати лет разлагая армию своей как будто нарочитой неадекватностью.

Важные признаки дезинтеграции общности военных под воздействием изменений в социокультурной матрице, на которой она была собрана и воспроизводилась в течение многих поколений, отмечает В.И. Чупров: «Игнорирование моральных стимулов чревато скорым разложением создаваемой профессиональной армии. Анализ мотивационной структуры показал, что у призывников получает распространение психология “наемника”. Значительная их доля намерена заключить контракт на прохождение службы вне России, в том числе в армиях других государств (13,5%), в объединенных Вооруженных силах СНГ (5,6%), в казачьих формированиях (2,1%). Характерно, что свыше 50% желали бы участвовать в военных действиях и готовы служить в любых условиях, только бы больше платили».449

Дезинтеграция общностей — от народа до конкретных профессиональных сообществ, предопределила глубину и продолжительность кризиса, создала ощущение его неизбывности и безвыходности. Отсюда и слабость государства, и отсутствие политики — нет для нее дееспособных субъектов.

Социальное самочувствие — аномия

В российском обществоведении наибольшее внимание аномии уделяют социологи и криминалисты. Для социологов аномия — важнейший фактор, определяющий динамику структуры общества, поскольку человеческие общности, являющиеся структурными единицами общества, скрепляются прежде всего общими ценностями и нормами.

От аномии человек защищен в устойчивом и сплоченном обществе. Атомизация общества, индивидуализм его членов, одиночество личности, противоречие между «навязанными» обществу потребностями и возможностями их удовлетворения — вот условия возникновения аномии. Целые социальные группы перестают чувствовать свою причастность к данному обществу, происходит их отчуждение, новые социальные нормы и ценности отвергаются членами этих групп. Неопределенность социального положения, утрата чувства солидарности ведут к нарастанию отклоняющегося и саморазрушительного поведения. Аномия — важная категория общей теории девиантного поведения.

Перемена устоявшихся порядков — всегда болезненный процесс, но когда господствующие политические силы начинают ломать всю систему жизнеустройства, это наносит народу столь тяжелую травму, что его сохранение ставится под вопрос. Целые социальные группы в таком состоянии перестают чувствовать свою причастность к обществу, происходит их отчуждение, новые социальные нормы и ценности отвергаются членами этих групп. Неопределенность социального положения, утрата чувства солидарности ведут к нарастанию отклоняющегося и саморазрушительного поведения. Это и есть аномия.

После ликвидации СССР в России, по мнению социологов, произошло лавинообразное нарастание аномии. Переломная точка — 1993 г., когда в восприятии людей реформа явно зашла в тупик. Тот год социологи характеризуют как критический для российского сознания: «Пик социополитического кризиса вызвал сильнейшую аномию и отчуждение буквально от всех социогрупповых образований и в первую очередь от больших коллективных солидарностей».450

В докладе Института социологии РАН (2011 г.) о социальном самочувствии россиян сказано: «Рассмотрим ситуацию с негативно окрашенными чувствами и начнем с самого распространенного по частоте его переживания чувства несправедливости всего происходящего вокруг. Это чувство, свидетельствующее о нелегитимности в глазах россиян самого миропорядка, сложившегося в России, испытывало в апреле 2011 г. хотя бы иногда подавляющее большинство всех россиян (свыше 90%), при этом 46% испытывали его часто. На фоне остальных негативно окрашенных эмоций чувство несправедливости происходящего выделяется достаточно заметно, и не только своей относительно большей распространенностью, но и очень маленькой и весьма устойчивой долей тех, кто не испытывал соответствующего чувства никогда — весь период наблюдений этот показатель находится в диапазоне 7-10%. Это свидетельствует не просто о сохраняющейся нелегитимности сложившейся в России системы общественных отношений в глазах ее граждан, но даже делегитимизации власти в глазах значительной части наших сограждан, идущей в последние годы».451