В полушаге от любви - Ольга Куно

Однако в скором времени произошло событие, заставившее меня переключить свое внимание на совершенно другие вещи. К тому моменту прошло всего два дня с первой встречи Мирейи и Эдварда. Выпив традиционную чашку крепкого чая, я миновала анфиладу комнат и в последней из них остановилась, чтобы в очередной раз взглянуть на пейзаж кисти Пабло Эскатто. Потом почувствовала, что у меня слипаются глаза. Это было странно: ночью я спала хорошо, а сейчас был только полдень. Однако в сон тянуло страшно, и с каждой секундой все сильнее. Я остервенело потерла глаза и сразу же широко зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. Дальнейшее помнится смутно. Сама не понимаю как, но, кажется, я уснула прежде, чем осесть на пол.

Обстоятельства, при которых я очнулась, воистину достойны пера романиста. Сперва я лежала с закрытыми глазами, просто пытаясь сориентироваться, что вообще происходит. Потом поняла, что спала и только что проснулась, затем вспомнила обстоятельства того, как провалилась в сон. И уж после этого открыла глаза.

Я лежала на кровати, но вот где именно, было совершенно неясно. Точно не в моей спальне, и не в одной из комнат покоев Мирейи, где мне иногда доводилось прикорнуть. Надето на мне было только нижнее белье: чулки, камиза и поверх нее корсет. Происходящее казалось все более странным. Если мне стало плохо, то, по логике вещей, именно корсет должны были снять в первую очередь или, по меньшей мере, расшнуровать. Не так чтобы я испугалась, скорее, почувствовала раздражение от того, что никак не могу понять, что же произошло. В придачу лежала я совершенно неудобно: вытянутые назад руки основательно затекли.

Я попыталась сесть на кровати и зашипела: кисти и плечи отозвались болью. Потребовалось несколько секунд на то, чтобы я с изумлением осознала: мои руки привязаны к изголовью кровати. Повернув голову, я увидела ленты, выполнявшие функцию веревок. Вид они имели не слишком устрашающий, скорее, ассоциировались со шляпками и прочими предметами женского туалета. Поэтому я не отнеслась к ним серьезно и принялась дергать руками в надежде освободиться. Вскоре пришлось признаться себе в собственной ошибке: ленты оказались прочными. Да что же, черт побери, все это значит?!

Теперь я начала основательно волноваться. Даже застыла без движения, с опозданием сообразив, что, возможно, в комнате я нахожусь не одна и кто-то наблюдал за мной все это время. Но нет, с моего места спальня хорошо просматривалась. Похоже, кроме меня здесь никого не было. Я снова обвела взглядом камин, столик, стулья, ширму, стоящий в углу сундук… и, широко раскрыв глаза, уронила голову на подушку. Эти покои мне знакомы. Я бывала здесь дважды. Один раз – когда разозлилась на Эстли, узнав о намерении герцога выдать замуж Мирейю. Второй – незадолго до отъезда из дворца.

Ну, знаете, лорд Кэмерон! Уж такого я от вас точно не ожидала. Страх рассеялся без следа, уступив место ярости. Что он себе позволяет, черт его побери? На что вообще рассчитывает? Отчего-то в том, что он не собирается воспользоваться ситуацией самым напрашивающимся образом, я не сомневалась ни секунды. Так что же это? Спектакль, призванный мне что-то продемонстрировать? Показать, что Эстли сильнее? Что имеет во дворце неограниченную власть? Можно подумать, что я и так преуменьшала его возможности. Зачем же делать это таким способом? Или он просто забавляется? Хочет посмотреть, как я буду унижаться и умолять его развязать ленты? Ну, так не дождется. Я гневно сжала зубы, тяжело дыша через нос. И чуть не пропустила тот момент, когда за ширмой бесшумно открылась не замеченная мной дверь.

Главная дверь в комнату, через которую сюда оба раза попадала я, находилась с совершенно другой стороны и была закрыта, возможно, даже заперта. А Эстли вошел сейчас через другую дверцу, потайную. Вошел и застыл, с удивлением уставившись на меня. Я смотрела на него, распираемая справедливым негодованием. Он сдвинул брови так, будто это я умудрилась чем-то его рассердить. Наконец, устав играть в молчанку, мы оба хором заорали:

– Что, черт вас побери, здесь происходит?!

Эстли, прищурившись, смерил меня злым взглядом.

– Вы – удивительная женщина, – едко произнес он, и как комплимент это звучало в последнюю очередь. – Каждый раз мне кажется, что я окончательно разобрался в ваших фокусах, и каждый раз вам удается выкинуть что-то такое, что заново ставит меня в тупик. Что, черт возьми, вы хотели этим сказать?!

– Вы меня спрашиваете? – возмутилась я. – Может быть, это в моих покоях мы сейчас находимся? Может, это ваши руки привязаны к кровати?

«Ничего, подожди, я тебе еще это устрою, – мрачно додумала я. – Если ты только не предоставишь мне удобоваримое объяснение случившемуся».

После этих слов Эстли, видимо, осознал, что я действительно не могу сдвинуться с места, подошел к кровати и, провозившись совсем чуть-чуть, развязал ленты. Перерезать их не пришлось. Я тут же соскочила на пол. Осмотревшись, подхватила с кровати простыню и завернулась в нее. Платье обнаружилось здесь же, на полу, но надевать его без посторонней помощи было бы сложно; к тому же это заняло бы кучу времени. Так что пока я предпочла прикрыться более простым и быстрым способом.

– Может быть, теперь вы дадите мне какие-нибудь объяснения? – чуть более спокойно осведомился Эстли.

Впрочем, что-то подсказывало мне, что это спокойствие – напускное. Сейчас он просто лучше держал себя в руках.

– Я очень рассчитываю, что это все-таки сделаете вы, – отрезала я.

Эстли глубоко вздохнул, по-прежнему хмурясь.

– Хорошо, – произнес он, взвешивая слова, – то есть вы утверждаете, что оказались здесь не по собственной инициативе?

– Естественно, нет! – фыркнула я. И в свою очередь прищурилась. – А что, вы утверждаете, что и не по вашей?

Эстли посмотрел на меня так, словно я только что высказала в высшей степени бредовое предположение. Я даже обиделась. Можно подумать, та версия, согласно которой я привязала себя сама, лучше!

– Кто вас сюда… доставил? – спросил Эстли, видимо, считавший, что его невиновность очевидна и оправдываться – ниже его достоинства.

Впрочем, я уже и сама склонялась к тому, чтобы ему поверить.

– Не знаю, – мрачно сказала я.

Он недоверчиво изогнул брови.

– Не знаю, – с напором повторила я. – Я уснула практически на ходу. Проснулась уже здесь. Видимо, меня чем-то опоили.

– Подойдите сюда.

Эти слова были произнесены повелительным тоном, но я не стала возражать по пустякам. Для ссор и препираний у нас есть более серьезные причины.

К тому же и основания для такого его распоряжения были: Эстли просто-напросто стоял ближе к окну, то есть в более светлой части комнаты. Я приблизилась к нему. Он оттянул мне веко и некоторое время что-то там рассматривал.

– Клад ищете? – осведомилась я.

– Уже нашел, – буркнул Эстли, наконец опуская руку. Я заморгала. – Похоже на то, что вас опоили отваром мерассы. Это сильнодействующее средство. Действительно усыпляет на ходу. Вам повезло, что вы ничего себе не сломали, когда падали. При этом эффект такого отвара довольно быстро сходит на нет.

– Откуда вы так хорошо осведомлены? – подозрительно спросила я.

– Да потому что мерасса используется для приготовления сиреневого порошка, – зловеще ответил он. – А этой темой мне, как вы знаете, заниматься довелось.

Отойдя от окна, я задумчиво поглядела на кровать.

– Ладно, давайте исходить из того, что ни один из нас не имеет отношения к случившемуся. – Простыня чуть не слетела на пол, и я подвязала ее наподобие плаща. – Следовательно, это подстроил кто-то третий. Вопрос – кто и зачем. Полагаете, тот факт, что он использовал мерассу, – не случайное совпадение?

– Я не слишком верю в совпадения, – пробурчал Эстли, похоже, принявший предпосылку о моей непричастности.

– Но вы ведь разделались тогда с людьми, распространявшими сиреневый порошок?

Он криво усмехнулся.

– С такими людьми невозможно разделаться до конца, леди Инесса. Я нейтрализовал их главу и некоторое количество его сообщников. Но кто-то всегда остается в тени.

– В таком случае можно предположить, что этот кто-то пытается отомстить вам за крушение его планов? Или хочет возобновить свою деятельность и потому стремится нейтрализовать вас как опасного противника?

– И то и другое вполне реально, – согласился Эстли. – Впрочем, нельзя исключать и тот вариант, что злоумышленник использовал мерассу случайно.

– Хорошо, – не стала унывать я, – тогда давайте подойдем к вопросу с другой стороны. Зачем кому бы то ни было устраивать вот этот спектакль?

Я кивнула на смятую постель.

– Давайте порассуждаем, – согласился Эстли, по-моему, не без азарта. – Присаживайтесь. – Вспомнив о долге хозяина, он указал мне на кресло, но сам следовать моему примеру не стал. – На что мог рассчитывать тот, кто оставил вас в этой комнате?