Фиеста отважных. Сборник научно-фантастических произведений - Мак Рейнолдс

Наступило продолжительное молчание.

Его нарушил Меркадо-Мендес.

— Вы правы, сэр, такие способности нельзя продавать дешево. Однако обычно Галактический Совет воздерживается от вмешательства в естественный ход развития примитивных планет…

Опять отрицательный взмах руки.

Я подавил зевок. Сколько это будет продолжаться? И о чем вообще речь?

Мой друг сказал:

— У всякого правила, сеньор Меркадо-Мендес, бывают исключения. Если ваш совет хочет чего-то добиться, вам нужен, — очередной идиотский смешок, — скажем так, агент из числа аборигенов. Вы же знаете мои способности, сеньор, вы знакомы с моим методом.

Наш странный гость как будто пришел к какому-то решению.

— Я не могу брать на себя такую ответственность. Вы не против отправиться со мной к моему начальству?

Я поразился: стукнув ладонью по подлокотнику кресла, Шерлок Холмс встал.

— Идемте, сеньор, — проговорил он.

— Послушайте, — запротестовал я, — это уже слишком. Я не могу позволить, чтобы моего подопечного уводили неизвестно куда в столь поздний час. Ему нужно хорошенько отдохнуть после тяжелой недели. Я…

— Успокойтесь, доктор, — пробормотал Холмс, протягивая руку за пальто с шарфом. — Надо же, подопечный!

Несмотря на усталость, я попытался настоять на своем.

— Хватит, мне надоело! Если вас, в вашем-то возрасте, тянет по ночам на улицу, то ищите себе другого товарища. Я останусь дома!

Он хмыкнул, умудрился надеть без посторонней помощи пальто и повернулся к нашему странному посетителю.

— Я готов, сеньор.

Они вышли из комнаты; я долго глядел им вслед. Быть может, причиной тому усталость, но, должен признаться, я не слышал, как они спускались по лестнице, не слышал стука входной двери. Впрочем, я уже говорил, что со слухом у меня не все в порядке.

Наутро Холмс не вернулся. Не пришел он и на следующий день.

Мне поневоле вспомнилось прошлое, когда сыщик исчезал из поля моего зрения, случалось, на несколько лет. Но тогда все было по-другому.

Немощный старик ушел из дома в сопровождении безумца, который утверждал, что является представителем Галактического Совета, или как он там его называл. Я колебался, не зная, что предпринять. Обращаться в полицию мне не хотелось; я боялся подвести своего друга, которому когда-то давно дали шутливое прозвище «бессмертного сыщика».

Меня терзали сомнения, и вдруг мне вспомнились слова Холмса, которым я в свое время не придал нужного значения. Быть может, они подскажут разгадку?

Я взял энциклопедию и нашел в ней статьи о монахе Роджере Бэконе и Elixir Vitae.

Роджер Бэкон жил в тринадцатом веке и был алхимиком и метафизиком. Один из самых известных людей той эпохи, он искал эликсир жизни, выпив который, можно было бы обрести бессмертие, и философский камень, способный превращать металлы в золото.

Я фыркнул и поставил том на место. Очередная галиматья, подобной которой я две ночи назад наслушался предостаточно.

Однако в полицию я так и не обратился.

Мне не давали покоя слова, которые я на протяжении своей жизни слышал много раз: «Отбросьте невозможное, и то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, и будет правдой».

А еще я постоянно вспоминаю последние слова моего друга, которые он произнес, уходя вместе с загадочным сеньором Меркадо-Мендесом:

— Нет, ну надо же! Йогурт!

Пер. изд.: Reynolds M. The Adventure of the Extraterrestrial: Analog № 5, 1967. c перевод на русский язык, Королев К. M., 1993.

ТОЛКАЧ

В дверь постучали посреди ночи. Иосип Пекич всегда знал, что это произойдет именно так. Ему не было еще четырех лет, когда стук в дверь раздался впервые, и трое рослых мужчин дали отцу несколько минут на сборы и увели его с собой. Он почти не помнил отца.

Времена полицейского государства миновали. Так, во всяком случае, утверждалось. Культ личности отошел в прошлое. Завершилась длинная очередь пятилетних и семилетних планов, все поставленные цели были достигнуты. Новая конституция гарантировала свободу личности. Никто больше не был подвержен полицейскому произволу. Так, во всяком случае, утверждалось.

Но страх умирает медленно. Особенно долго он живет в подсознании. И в глубине души Иосип всегда знал, что в дверь постучат.

Он не ошибся. В дверь снова постучали, резко, нетерпеливо. Иосип Пекич позволил себе всего лишь раз вздрогнуть от мрачных предчувствий, затем резко вскочил с постели, расправил слегка сутулые плечи и направился к дверям, щелкнув по дороге выключателем. Он открыл дверь как раз в тот момент, когда здоровенный зомби с пустым невыразительным лицом собирался постучать вновь.

Их было двое, а не трое, как он ожидал. За отцом более двух десятилетий тому назад они пришли втроем.

Его отец, как писали в газетах, был правым уклонистом, соратником человека, имя которого упоминалось лишь в связи с процессом и последовавшей за ним казнью. Но отца не смогли сломить никакими пытками, и сын гордился этим.

Его не смогли сломить, и годы спустя, когда культ личности отошел в прошлое, он был реабилитирован и имя его вернули во все учебники истории. Теперь быть сыном Любо Пекича, удостоенного посмертно звания героя Народной Демократической Диктатуры, стало почетно, а не позорно.

Однако, хотя отец и был объявлен героем, Иосип попрежнему ждал, что в дверь постучат. И все же он не чувствовал за собой никакой вины и не понимал, почему за ним пришли именно сейчас.

Зомби произнес безо всякого выражения:

— Товарищ Иосип Пекич?

Если голос Иосипа и дрогнул, то это было почти незаметно. Он был сыном Любо Пекича. С напускной храбростью он сказал:

— Совершенно верно. Э… чему обязан этим вторжением в мою личную жизнь?

Зомби не ответил на его вопрос.

— Одевайтесь, товарищ, и следуйте за нами, — сказал он решительно.

По крайней мере, они все еще называли его товарищем. В этом, хотелось верить, был некий намек на то, что вина его не слишком велика.

Он надел черный костюм. Более старый, чем коричневый, но в нем, как ему казалось, он выглядел внушительней. Невысокий, худощавый, нерешительный, Иосип Пекич был не из тех, кто производит впечатление на окружающих. Он выбрал строгий галстук и белую рубашку, хотя знал, что многие в последнее время хмурятся при виде белых рубашек, считая их излишне буржуазными. Главное — иметь пролетарскую внешность, что бы под этим ни подразумевалось.

Пока он одевался, зомби стояли и смотрели на него пустыми глазами. Он подумал, что они ответят, если попросить их подождать в прихожей. Возможно, ничего. Ведь они не стали отвечать, когда он спросил, в чем его вина.