Клуб холостяков - Даниэла Стил

В День Благодарения Чарли приехал к другу ровно в шесть. Привез две бутылки роскошного красного вина – шампанского «Кристаль» и «Шато д'Икем». Все были настроены на вкусную еду под вкусное вино и хорошую дружескую беседу.

– Боже мой, Чарли, нам скоро винный магазин открывать придется! – воскликнула Сильвия. – Какое вино!

– Я подумал, если уж маяться похмельем, то лучше после хорошего вина. – Он улыбнулся.

Сильвия была одета в черные бархатные брюки и белый свитерок, длинные черные волосы она стянула на затылке в пучок, в ушах у нее были маленькие бриллиантовые сережки. Всякий раз, встречаясь глазами с Греем, она нежно улыбалась. Чарли видел, как счастлив его друг, и был рад за него. Долой невротичек и нервнобольных, которым угрожают чокнутые бывшие любовники, долой женщин, что без сожаления бросают его, на прощание норовя сжечь его картины. Вот Сильвия – из той породы женщин, о которой мечтает каждый мужчина. И невооруженным глазом видно, как она относится к Грею. Чарли видел ее любовь, ее гордость за Грея. Он был растроган, но одновременно чувствовал себя здесь лишним. Когда сидишь в компании двух любящих людей, невольно острее ощущаешь отсутствие того, что могло бы быть и у тебя. Для него это был счастливый вечер с легкой горчинкой. Сильвия приготовила вкуснейший ужин. Стол был красиво сервирован, с безукоризненной скатертью и элегантным букетом, который Сильвия составила сама.

О Кэрол заговорили, когда ужин был близок к завершению. Чарли о ней не заговаривал, и Грей сам затронул эту тему, не в силах больше терпеть.

– Так что у тебя случилось с Кэрол? – Он хотел, чтобы вопрос прозвучал как бы между делом, но, судя по взгляду Сильвии, это не очень удалось. Она считала тему болезненной и никак не ожидала, что Грей начнет спрашивать напрямик. Но дело было сделано. Чарли, однако, никак не отреагировал. – В чем она тебя обманула?

– Да так, пустяки. Всего-навсего не сказала, кто она есть на самом деле. Даже фамилия у нее другая. Судя по всему, она существует инкогнито и не сочла необходимым раскрывать его мне.

– Вот так так! Может, она от бывшего дружка прячется? Иногда такое бывает. – Грей пытался найти оправдание Кэрол. Зная, как ею восторгался Чарли, он боялся, что другой такой женщины он уже не найдет. Ради друга он готов был приложить любые усилия, чтобы восстановить их отношения. Но, судя по ледяному тону Чарли, похоже было, что реанимировать уже нечего и Грей со своей помощью опоздал.

– Да нет, – медленно отвечал Чарли, – она от себя прячется.

– Ну и что? И со мной такое случалось. Да и с тобой тоже. Некоторые так всю жизнь от себя прячутся.

– Наверное, она тоже так думала. Я случайно узнал. Сначала решил, что она и насчет своих профессиональных достижений врет. Оказалось, все куда сложнее. Она ото всех скрыла свое подлинное имя. Строит из себя девушку из простой семьи, которой ненавистна светская жизнь. Она-де признает только тех, кто, как она, пашет на ниве спасения отбросов общества. Это, конечно, достойно уважения, только вот ее невысокое происхождение – ложь. Из-за нее я чувствовал себя виноватым за все, что имею и кто я есть, за то, как живу и кто были мои родители. Я даже боялся признаться, что у меня есть яхта.

– И? Она оказалась не той, за кого себя выдавала? Принцесса в подполье? – Грею это не казалось смертным грехом. А вот Чарли так не считал.

– Оказалось, что она из Ван-Хорнов, представляешь? Она принадлежит к тому же высшему обществу, что и я, если это так называется. Я уж не стал ей говорить, но, мне помнится, у ее деда яхта еще побольше моей будет.

– Из тех самых Ван-Хорнов? – поразился Грей.

– Да! – Чарли произнес это таким тоном, словно речь шла об измене с его лучшим другом, совершенной при всем честном народе в отеле «Плаза» и зафиксированной репортерами.

– Ого! Впечатляет… Я про Ван-Хорнов говорю. Черт возьми, Чарли, да ведь тебе от этого только легче должно быть! Чего ты разозлился? Ты больше не разыгрываешь Пигмалиона, что всегда чревато. Знаешь поговорку: из свиного уха атласной сумочки не сошьешь? Многие пытаются, но мало у кого выходит. У нее своя родословная, может, даже получше твоей. Или тебя как раз это беспокоит? – Грей проявил проницательность, он всегда говорил то, что думает.

– Конечно, нет! Я не завидую ее родословной. – Чарли пришел в раздражение. – Мне не нравится сам факт, что она лгала. Выставила меня идиотом! Я-то думал, она стесняется моего образа жизни, ходил на цыпочках, рассыпался в извинениях, а она, оказывается, воспитана точно так же, как я. Пускай ей эта жизнь не по сердцу, но это и ее жизнь.

Короче, вся ее смиренная простота оказалась сплошным притворством и враньем. – Чарли был в ярости. Грею даже смешно стало.

– Давай, давай, не стесняйся, выговорись! – посмеивался он. – Ладно. Она, значит, притворяется никем. И что с того? На ее работе Ван-Хорном быть нелегко. И Харрингтоном, кстати, тоже. Может, ей просто не хочется выглядеть наследницей несметных богатств, снизошедшей до несчастных масс со своих царственных высот? Она хочет быть с ними на равных, ей же приходится такое дерьмо разгребать! Чарли, разве ты можешь ее за это винить?

– Могу! На работе пускай говорит что хочет, а меня-то зачем обманывать? Она сказала, что живет в однокомнатной студии. А на самом деле – в особняке в Верхнем Истсайде миллионов за десять.

– Ну, действительно, как она посмела? – ядовито заметил Грей. – Я просто в шоке! А сколько, по-твоему, сейчас стоит твоя квартирка на Пятой авеню с потрясающим видом на Центральный парк? Пять? Десять? А еще вспомни, сколько ты за «Голубую луну» отвалил. Я что-то точно не помню – пятьдесят или шестьдесят?

– Дело не в этом! – огрызнулся Чарли. – Дело в том, что, если она назвалась чужим именем и солгала насчет своего прошлого, значит, она и в другом запросто может меня обмануть.

– Или нет, – резко парировал Грей. Ему это напоминало бурю в стакане воды. Чарли эту бурю поднял, а сам – в сторону. По мнению Грея, это было нечестно. Чарли никогда не дает женщине оправдаться, а в конечном итоге в проигрыше оказывается сам. Теперь, как никогда, Грею это было ясно. За последние месяцы его собственные представления о жизни разительно изменились. – Может, она только хотела быть как все. Тебе разве этого никогда не хочется? Неужто всегда хочешь быть Чарльзом Самнером Харрингтоном? Наверняка же нет! Черт возьми, Чарли, дай ей шанс! Я согласен, когда ты узнал правду, то разозлился и обиделся. Но что в ее обмане тебя так пугает? Неужели ты не в силах простить ее? Сам-то безгрешен, что ли?

– Я не обманываю тех, кого люблю. Я даже друзьям не вру. Тебе, например.

– Правильно, потому мы и друзья. Но я тебе вот что скажу, старик: я не собираюсь бросать Сильвию ради тебя.