По ту сторону гор - Юлиана Суренова

— Да, неплохая шутка. И, главное, полезная: будет мне наука, не учить осла быть человеком, а то он, того гляди, из тебя сделает осла.

— Значит, ты согласен? — недоверчиво взглянул на него Лот, который, судя по всему, тоже ждал другой реакции.

— А почему нет? Ты, конечно, бродяга и шутки у тебя бродяжьи, но это — не самая худшая. Ведь ты мог предложить мне и войти голышом в ближайший город.

— Какое мне веселье любоваться на твой голый зад? А ты, в случае победы, потребуешь от меня этого?

— Что, испугался?

— Вообще-то, я собираюсь выиграть спор.

— Значит, тебе нечего бояться расплаты. Какой бы она ни была.

— Значит, не назовешь заранее? Будешь играть втемную, чтобы я поволновался?

— Чтобы ты был старательнее в обучении.

— Л-ладно, — кивнул Лот, хотя твердости в его голосе несколько поубавилось.

— Значит, так и решим: если к тому моменту, как горы останутся позади нас, я не назову Аль-ми другом — ты проиграл.

— Хорошо, — хмуро глянув на весело посмеивавшегося сына торговца, бродяга догнал успевшего уйти на несколько шагов вперед Аля. — Ты все слышал?

— Да, — кивнул царевич. Он был мрачен, на душе скреблись крысы и вообще, было так противно, словно они пооткусывали от нее края. — Это неправильно.

— Не одобряешь?

— Нельзя спорить на другого человека!

— Да ладно, — пренебрежительно махнул рукой бродяга, — много ты понимаешь в споре! Тем более что в нашем тебе ничего не грозит — все шишки мне, а развлечение — всем.

— Вот именно: развлечение! А мне не нравится, когда надо мной смеются!

— Тогда подумай о том, как посмеются надо мной, когда я буду щеголять голым задом на подходе к городу. И вообще, — хмыкнув, продолжал Лот. — Это не самый плохой спор. Тебе пора понять, что такое дружба.

— Готовность совершать ради другого безрассудные поступки?

— О! — удивленно глянул на него бродяга. — А ты быстро учишься! Эдак у меня действительно есть шанс прокатиться на загривке этого надутого торгаша!

— Перестань, — болезненно поморщился Аль. — Я говорю ерунду, а ты зачем-то мне поддакиваешь!

— Потому что не такая уж это и ерунда. А что касается спора, чтоб ты знал, то бывает и хуже. Когда спорят о тебе за спиной. Что женят на первой попавшейся старухе, что заставят сесть в кучу навоза, что привяжут к себе узами признательности, а потом — раз — и их обрежут, словно ненужную нить.

— Вот именно!

— Что — вот именно?

— Ты хочешь стать моим другом на спор!

— Я?! — от удивления тот даже рассмеялся. — Нет! Ты невнимательно нас слушал. Я спорил на то, что научу тебя дружить.

— Это одно и то же!

— Совсем нет! Это значит: я сделаю так, что с тобой захотят дружить другие. Что они поймут, что ты им нужен. Не на одно слово, один шаг, пять минут. А…

— На всю жизнь? — теперь пришла очередь Аля смеяться. Только смех у него получился горький.

— А что? Дружба — она в чем-то сродни любви. Если ты веришь в любовь на всю жизнь, то и дружба может быть такой.

— И что же такое дружба?

— Ну… Этому мне и предстоит тебя обучить.

— А ты сам знаешь?

— У меня было множество друзей! — с гордостью подтвердил Лот, а затем, то ли в шутку, то ли всерьез добавил: — Между прочим, и подруг тоже. Хотя это и совсем другое.

— По-твоему с девушкой дружить нельзя?

— Нет, — уверенно качнул головой юноша. — Дружба и любовь — такие вещи, которые нельзя смешивать в одном стакане, как подсолнечное масло с молоком, если не хочешь потом всю ночь сидеть в кустах, сгорая со стыда.

— И, все же?

— Знаешь, давай так. То, что можно сказать словами, я оставлю на самый последний миг. Потому что в дружбе слова — дело последнее.

— А что тогда главное?

— Поступки, — донеслось у них из-за спины.

Лот недовольно нахмурился, глядя на Рика недобрым взглядом:

— Кто здесь учитель: я или ты?

— Ты, конечно, прости, — сын торговца даже смутился, но уже через миг, придя в себя, качнул головой: — Действительно, что я, дурак, делаю? Мне следует тебе мешать, а я помогать стал!

— Кстати, насчет поступков, — Алю надоело, что о нем говорят, словно о какой зверюшке, которую решили выдрессировать. — Не оставить ли вам этот спор со всем, что из него вытекает, до привала? Нынешний переход еще спокойный, но потом лучше не отвлекать внимание от окружающего мира. Если не хотите свалиться в расщелину. Лично мне с моими вечными фантазиями это почти удалось даже на абсолютно безопасной дороге.

Рик уставился на него с каким-то странным выражением на лице.

— Что? — нахмурился царевич.

— Ничего, ничего… — задумчиво пробормотал тот, а затем, повернувшись к Лоту проговорил: — Возможно, я ошибался, и чтобы сделать из зверя человека совсем необязательно быть чародеем.

Какое-то время они шли молча, лишь обмениваясь ничего не значившими фразами и восклицаниями. Рик с интересом оглядывал горы, которые, судя по его восхищенным глазам, вблизи показались ему куда величественнее и прекраснее, чем виделись со стороны. Лот, наоборот, с каждым мигом все сильнее и сильнее мрачнел и жался поближе к склону, поглядывая наверх.

— Здесь безопасно, — поймав один из его взглядов, проговорил Аль. — Пока мы идем этой дорогой, камнепад нам не страшен.

— Ты уверен? — тотчас спросил юноша, однако спустя мгновение, поняв, что с головой выдал себя, покраснев, пробормотал: — Вообще-то, это не важно…

— Видишь, над нами горы образуют что-то вроде складки? Этот карниз защищает нас от камней.

— Откуда ты знаешь?

— Не знаю, — качнул головой Аль, — вижу, чувствую.

— Странный ты, — направляя ослов подальше от края, пробормотал Рик. У него не было времени бросить и взгляд на своих спутников, да ему это было и не нужно. — Словно и не человек вовсе.

— Как это? — растерялся царевич.

— Тому, что люди учатся с младенчества — не знаешь, зато видишь то, что другие просто не способны разглядеть.

— Этот карниз…

— Да при чем здесь это? Не о нем я вовсе. О дороге. Ты ведь ведешь нас не караванной тропой.

— Разве? — Лот озадаченно и одновременно обеспокоено закрутил головой, стараясь в один и тот же миг увидеть и обоих своих спутников, и окружавший их мир. — Почему ты так думаешь?

— Я слышал так много рассказов, что порой кажется, будто я прошел весь путь, и не раз.

— Ну… Караванщики обычно путешествуют летом, на худой конец осенью, но в любом случае — пока снег не выпал. Должно быть, из-за него все выглядит иначе.

— Караванная тропа засыпана снегом, — вместо того, чтобы согласиться с объяснением Лота, тем более видя, что, в общем-то, сын торговца пусть с неохотой, но был готов его принять, Аль предпочел правду, — там не пройти.