Последнее дело императрицы - Мария Чурсина

Ей было страшно, хоть Мари ещё не очень знала, что такое страх. Она думала, что сумерки, накрывшие их городок, обязательно кончатся. Потом мама легла спать и больше не поднялась.

То время Мари помнила плохо. В окна стучал дождь. Кажется, приходили соседки, что-то говорили ей, гладили по плечу. Почти постоянно она сидела на стуле в углу кухни и смотрела в одну точку — по сахарной лужице на скатерти ползала жирная муха. Вытягивала хоботок и пила. В другой раз Мари прибила бы нахалку полотенцем, но тогда ей было очень интересно, как пьёт муха.

Потом пришёл он. Мари не обратила внимания на очередного гостя, правда, и муха к тому времени уже куда-то делась. Он походил по пустому уже дому, изредка бормоча что-то себе под нос, похлопал сложенными перчатками по краю стола и присел рядом с ней, взявшись рукой за край подоконника.

Мари хорошо помнила зелёного скорпиона с золотистой иголкой жала. Нашлась достойная замена мухе.

- Ну что, пойдёшь со мной? — спросил незнакомый маг.

Мари вернулась, когда дом стих до того, что стали слышны вздохи ветра за окном. Она отодвинула штору и бросила на кровать Этель плащ из тёмной плотной ткани.

- Надевайся. Тут твои охранники перекусить ушли, так что давай быстро.

Этель хотела было её поправить — просто по привычке, — но вовремя поняла, что лучше промолчать. Ничего, подождёт до урока грамматики или ораторского искусства. Плащ оказался ей велик, так, что край приходилось придерживать, чтобы не запутаться в полах, а капюшон сильно уменьшал поле обозрения, но Мари смотрела удовлетворённо.

- Иди за мной. Только тихо. — Она скрылась за шторой.

Перебираясь через подоконник, Этель ощущала, как ветер из темноты целует её запястья. Вокруг царил прежний сумрак, но когда глаза чуть попривыкли к нему, она различила каменную кладку стен и парапет, шириной примерно такой, чтобы на него можно было без опаски наступить.

Силуэт Мари скрылся за выступом стены. Этель оглянулась: покачивающийся над дорогой огненный шар теперь казался далёким и призрачным. Свет из окна почти не пробивался наружу. В ночной тишине не было привычных звуков: ни шороха листьев на деревьях, ни стрёкота сверчков. Ни даже далёких шагов по мостовой.

Вдохнув поглубже, Этель принялась осторожно пробираться вдоль стены. Мелкие камешки полетели вниз из-под подошв её сапог. Вздыхала в лицо темнота. Только когда выступ остался позади, она ощутила, как онемели от напряжения ноги.

- Давно я не лазила по стенам, — призналась Этель полушёпотом, когда Мари за руку втянула её в просторную нишу.

- Это чёрная лестница, ей давно никто не пользуется, — объяснила та, уверенно шагая в темноту. В лицо Этель дохнуло слежавшейся пылью. — Ты, наверное, думаешь, если отсюда так легко выбраться, почему тебя не охраняли получше?

- Нет, — честно ответила Этель. Ни о чём таком она даже не собиралась размышлять. Все силы уходили на то, чтобы не полететь вниз со ступенек, по которым они спускались.

Но Мари проигнорировала ответ.

- Даже если бы ты сама выбралась из дома, ты бы всё равно не вышла из города. Тебя бы не пропустили. Папа оба подъёма перекрыл.

Этель показалось, что ей спутница оборачивается и заговорщицки подмигивает.

- Но я знаю ещё один выход. У фонарщика.

Она уже думала, спуск никогда не закончится. Но тут Мари выпустила её руку и, застонав от усилия, толкнула тяжёлую дверь.

По сравнению с плотным мраком на лестнице, уличная темнота показалось жемчужно-серой. Скрипнула дверь, закрываясь за ними, и Этель подняла голову вверх, пытаясь рассмотреть звёзды.

Но не различила ни отблеска в глубоком чёрном небе. Ни огонька. Ни намёка на месяц.

- Так где мы? — прошептала она, щурясь навстречу ветру.

- Мы? — удивилась Мари, как будто её спросили, почему небо синее и река течёт. — Прямо под центром Морейна. Знаешь, где имение лорда хаоса?

Этель промолчала. Осознание того, как глубоко под землёй она была всё это время, ударило не хуже пыльного мешка.

- Я почти всю жизнь прожила в империи, но не знала, что тут…

- Да, — гордо подтвердила Мари, словно сама лично построила подземный город.

Они прошли насквозь сад, в котором вместо деревьев были каменные статуи. Мари осторожно, чтобы не скрипнули, открыла кованые воротца, и они попали на узкую улицу, с обеих сторон которой нависала высокая ограда.

В сумраке, хоть глаза уже привыкли к нему, Этель видела вряд ли дальше собственной вытянутой руки. Она обернулась на дом. То ли там давно все спали, то ли окна были задёрнуты плотными шторами, но и из него не выбивалось ни лучика света.

Мари зажгла в ладони крошечную оранжевую искорку и так и пошла, держа руку, как факел, перед собой.

- Просто это не главная улица, — произнесла она, понаблюдав за тем, как Этель оглядывается по сторонам. — Так, переулок. Поэтому темно. А так фонарщик обычно везде зажигает огненные шары.

Шаги в темноте казались оглушительно громкими.

- Нам ещё ниже.

Этель не очень поняла, что имеет ввиду её спутница, но переспрашивать не стала. В молчании они шли довольно долго, пока высокие ограды внезапно не оборвались, и по обеим сторонам дороги не возникла пустота. Как Этель ни старалась, она не могла рассмотреть, что там: каменные стены гигантской пещеры или земляной вал, или бездонная дыра.

Мари сбавила шаг и пошла рядом. Этель видела, как в её волосах, то тут, то там вспыхивает искорка-звёздочка, поймав на себя отблеск рыжего огонька из её ладоней.

- Я доведу тебя до дома фонарщика, он знает, где выход. Только я сама к нему не пойду. — Мари сверкнула глазами на Этель. — Он странный. Не сказать, что совсем уж псих, но странный. Очень даже. И, кажется, меня не любит.

Она помолчала и хихикнула.

- Ты с ним как-нибудь договорись.

- А ты часто бываешь… на поверхности? — поинтересовалась Этель, наблюдая за выражением лица идущей рядом девушки. Та растянула губы в улыбку.

- Раньше — довольно часто. Раньше я вообще там жила.

- А… — вздохнула Этель, вспоминая маленькую девочку, которая возилась в песке рядом с домом, утонувшим в цветах.

Вспоминалась мама в длинном светлом платье, выбежавшая на крыльцо.

"Мари, — позвала она тогда возмущённо. — Я же сказала тебе не разговаривать с чужими. Орлана?"

Ни обнять, ни сказать про любовь. Этель никогда не говорила с матерью по душам и обо всем, что с ней произошло, знала только по докладам тайной полиции. Она увидела свою младшую сестру только один раз, а больше в гости её никто не приглашал.

- Почему ты на меня так смотришь? — встрепенулась Мари и недовольно, как большая птица, мотнула головой.