Князь навсегда (СИ) - Хан Ирма

«Глупо спорить с колдуньей, — подумал Сарук. — Тем более что это я к ней за помощью пришёл, а не она ко мне».

Он взял ложку и стал есть предложенное угощение. После того, как они выпили отвар, Яга убрала со стола посуду.

— Дело-то у тебя ко мне, какое?

- Не идёт любовь в мою жизнь. Огорчение одно.

— Это мы посмотрим… это мы быстро… — негромко приговаривая, она принесла шкатулку, из которой извлекла камни перита. Бросила их на стол. Покачала головой. Потом вынула из шкатулки маленькую, в пол-ладошки, колоду карт. Перетасовала.

— Ну-ка, голубь, сдвинь, — протянула она ему карты на руке. — Не на меня, на себя.

Взяла те карты, что сдвинуты были, и положила на стол.

— Всё вижу, голубь. Закрыла тебе давным-давно Дорогу Любви фелитка юная. Хорошо, хоть в силу тогда ещё не вошла, а то бы так и скитался одиночкой по жизни. С этим ты ко мне пришёл?

— Да. Но, не только с этим…

Сарук хотел узнать, есть ли надежда, что Юля не покинет Горушанд, что останется с ним, но Яга жестом остановила его:

— Знаю я про твою сердечную рану. Камни сказали мне об этом. И преграду между тобой и голубкой твоей показали. Про милую твою не скажу пока ничего, а вот Дорогу Любви открыть помогу. Дело это не простое… Сдюжишь ли, сокол?

— Ты только скажи, что делать надо, а я уж не отступлюсь.

— Тогда, сокол, вот моё слово тебе.

Яга встала и направилась к дверям:

— Пойдём.

Часть 11 глава 4 продолжение

Сарук пошёл за ней. В сенях она указала ему на топор:

— Бери. И ступай за мной.

Они вышли со двора. Колдунья направилась в сторону горы. Сарук следовал за ней. Как только они вышли на маленькую полянку у самого подножья Сейки, где стояло несколько деревьев, Яга остановилась.

— Погоди-ка малость. — Она стала осматриваться вокруг. Подходила к деревьям. Дотрагивалась рукой. Прикладывала ухо к стволу. Потом указала на высокий карагач:

— Надобно тебе это дерево срубить. Обтесать ветки. Разрубить на поленья. Работать надо, не останавливаясь и не обращая внимания на то, что будет происходить вокруг. На голос не отзываться. В разговор не вступать. На зов не оглядываться. Усвоил?

— Усвоил.

— Как всё сделаешь — приходи ко мне.

— Хорошо, — сказал мужчина и тут же принялся за работу.

— Эй, молодец! — окликнула его колдунья, но он не повернулся, а продолжал рубить дерево.

— Ишь, и правда усвоил мои слова! — усмехнулась Яга и пошла к дому.

Вскоре Саруку стало жарко, и он скинул с себя сначала безрукавку, а затем и рубаху. Дерево было крепкое. Через некоторое время плечи у него заныли от усталости. По лицу струился пот. Руки горели от мозолей, но он, помня слова Яги, не останавливался. Вскоре дерево накренилось. Сарук навалился на него плечом, и могучий карагач упал на землю.

— Что это ты тут мои деревья рубишь? — раздался грозный голос, но Сарук, не обращая внимания, стал обтёсывать ветки со ствола.

— К тебе обращаюсь! — голос прозвучал над самым ухом.

Сарук даже не оглянулся. Какая-то сила толкнула его в спину. Он еле удержался на ногах, но работу не прекратил. Снова толчок в спину. Сарук упал на одно колено. Тут же поднялся и принялся снова рубить ветки. Неожиданно налетел сильный порыв ветра. Нагнал чёрные тучи. Полил дождь. Сарук, срубив последнюю ветку, принялся рубить ствол. Молния ударила в рядом стоящее дерево, и оно загорелось. Но и это не остановило мужчину. Он продолжал работать топором. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Ветер стих. Дерево перестало гореть.

Большой камень, что лежал рядом с горой вдруг вздрогнул, качнулся и покатился в сторону, открывая маленький лаз. Из него выскочил гном с горшочком, полным золотых монет:

— Скорее! Помоги! Помоги! Мои валернаты и сапфиры! Их украл у меня мой бессовестный братец! Если ты поможешь мне вернуть их, то добрую половину своих сокровищ я отдам тебе!

Он бегал вокруг Сарука, то дёргая его за брючину, то наступая ему на ноги, рассыпая при этом золото на землю, но Сарук продолжал работу. Через некоторое время и гном, и лаз, и монеты исчезли, словно их и не было.

Когда Сарук закончил рубить ствол на поленья, уже смеркалось. Подхватив рубаху и безрукавку, что лежали на земле, мужчина направился к дому Яги.

— Что? Так и уйдёшь, не попрощавшись? — раздался кокетливый женский голос сзади него. — Голубь, а голубь? Посмотри на меня… — голос звучал нежно, призывно. — Я за эти годы не только повзрослела, но и похорошела. Клянусь, ты не видел женщины прекрасней!

Сарук замедлил шаг. С удивлением он узнал голос той юной фелитки, что когда-то пыталась соблазнить его на Празднике Пяти Костров.

— Или в сердце твоём поселилась другая женщина? Так знай, я тебя никому не отдам! Любую соперницу с дороги уберу!

Сердце Сарука похолодело. Угрозы фелиток редко бывают пустыми. Вдруг она и вправду навредит Юле? Он остановился. Казалось, кто-то гладит его по голове, ероша волосы. Обнимает за плечи. Касается губами уха. Невидимая рука гладит пах. Он уже хотел было обернуться и оттолкнуть от себя соблазнительницу, но, вспомнив слова Яги, не обернулся, а только ускорил шаг. Дойдя до дома Яги, он ударил в медный щит молоточком.

— Быстро ты управился, — сказала Яга, пропуская его в дом. — Руки-то покажи.

Сарук протянул ей ладони.

— Сплошное мясо, — пробормотала та.

Отошла к своим полкам. Взяла с одной из них пузырёк, тряпицу и чашу с водой. Смыла кровь с ладоней — Сарук только морщился от боли. Потом побрызгала на них из пузырька. Раны стали затягиваться и вскоре даже шрамов от них не осталось.

— Ну, что ж. Полдела сделано. Осталось тебе взять тачку, что у ворот стоит, вернуться к срубленному дереву. Нагрузить её до верха ветками и поленьями и привезти сюда.

— Опять ни с кем не разговаривать?

— Так не с кем уже разговаривать-то. — Хитренько посмотрела на него колдунья, распахивая перед ним двери.

Когда он вернулся с дровами, Яга велела ему затопить баню:

— Полешки бери самые корявые да в печь бросай, а с больших веток наломай веточки поменьше да веник свяжи. Парить тебя буду.

— Ты? — Сарук с удивлением посмотрел на Ягу.

— Я, я, голубь. Кто ж, как не я, колдовство-то с тебя выколачивать будет?..

Сарук лежал на полке, а Яга в длинной, до пят, рубахе хлестала его двумя вениками. «И откуда только силы берутся у такой тщедушной старушки?» — думал он. Пар был настолько густой, а жар так обжигал, что у мужчины закружилась голова. В какой-то момент ему показалось, что он теряет сознание и тут… Яга вылила на него ушат холодной воды. От неожиданности Сарук вскрикнул.

— Вот и хорошо! Вот и ладненько! — проговорила колдунья, направляясь к дверям. — Оденешься и в дом иди.

Часть 11 глава 4 продолжение

В доме, на просторной кухне его ожидала большая чаша с отваром.

— Зелье выпей, — кивнула Яга на чашу, — и на второй этаж ступай. Там комната гостевая. Ложись. Отдохни немного, а я пока для обряда всё приготовлю.

— Как — для обряда? — удивился Сарук. — А до этого что было?

— А до этого ты испытания, сокол, проходил. Вот не прошёл бы их — до обряда дело бы и не дошло.

Сарук выпил зелье и поднялся по лестнице в гостевую комнату. Едва он коснулся подушки, как его сморил сон. Ему казалось, он только прикрыл глаза, а Яга уже трясла его за плечо:

— Вставай, молодец, а то время упустим. Надень только брюки. Да не обувайся. Босиком иди.

Вместе с колдуньей он вышел во двор. Увидел круг из камней и четыре костра. Яга подала ему горящую головню:

— В круг зайдёшь, и зажигай костры. Начинай с этого, что на Север смотрит, — указала она на сложенные шалашиком поленья.

Сарук послушно выполнил её указания. Когда костры разгорелись, колдунья, повернув его лицом к своим странным воротам, встала у него за спиной на плоский камень, и начала тихонько напевать что-то. Вскоре подул прохладный ветерок. Голос Яги звучал громче. Сарук смог разобрать слова, которые говорила старая женщина: «Приходите, Ветра, с Севера и Юга, с Запада и Востока. Заберите, ветра, с добра молодца Сарука всю магию злобную, фелиткой сотворённую…». Ветер крепчал. Слов колдуньи уже было не разобрать от шума ветра. Сарук с трудом удерживался на ногах. «Слово моё крепкое. На семь замков заперто, а ключ у замков — мой язык. — Почти прокричала Яга. — Как я сказала, так и будет». Раздался хлопок — это Яга хлопнула в ладоши и ветер тут же стих.