Маяк Фишера (ЛП) - Тара Сивек

— Я не дуюсь, — недовольно говорю я.

— Чайка кружит над головой, ожидая, чтобы посрать на твою нижнюю губу, которая слишком выпирает. Ты дуешься.

Я почесываю средним пальцем лицо и фыркаю на Трипа.

— Твой уровень зрелости изумляет меня. Подними свою задницу, пойди на пляж и встреться с Люси. Я бы хотел сидеть на крыльце и наслаждаться тихой ночью, не слушая, как ты вздыхаешь, словно влюбленный подросток каждые пять секунд.

Повернув голову в его сторону, я сердито смотрю на него, он приподнимает брови, и смотрит мне прямо в глаза.

— Если ты слышал о напряженной игре сегодня, то уверен, что знаешь, почему нет смысла идти и встречаться с Люси, — напоминаю я ему.

Трип смеется прямо мне в лицо.

— С каких это пор ты стал таким нежным? Я всегда думал, что морские пехотинцы были плохими задницами, которые не принимали ответа «нет»? Последнее, что я слышал, она не пойдет к алтарю и не сказала: «Согласна» сегодня днем. Подвяжи свои военные шары и иди верни свою женщину обратно.

Это довольно грустно, что в свои восемьдесят три года дед должен мне напоминать, что у меня есть яйца. Я чувствую себя так, словно меня кастрировали именно в ту минуту, когда Чрезвычайно-Глупый-Модник опустился на одно колено. Я знал, что они встречались пару месяцев, но не мог предположить, что между ней все стало настолько серьезным и этой трахающейся палкой. Я думал, что у меня еще есть время влюбить ее в себя снова, но мне необходимо было лучше знать ситуацию. Она не относится к типу тех женщин, которых можно так просто отпускать, и я чувствую себя полным идиотом из-за того, что Шартфорт понял это раньше меня. Он воспользовался возможностью, которую я оттолкнул. По крайней мере, мне следует отдать ему должное за такой умный ход.

— Я не могу вернуть ее, если она не хочет возвращаться, — говорю я деду.

Трип качает головой, глядя на меня.

— Как ты можешь быть таким умным во всем остальном, и таким тупым, когда речь заходит о Люси? Если бы ты наконец вытащил голову из задницы и задержался бы на некоторое время на стадионе, то увидел бы лучший фейерверк, чем даже тот, который они собираются устраивать на пляже.

Я поворачиваю к нему голову, пребывая в замешательстве.

— О чем ты говоришь?

Трип поднимается на ноги и дает мне подзатыльник.

— Вытащи наконец свою голову из задницы и выясни это.

Он поворачивается и заходит в дом, больше не сказав ни слова.

Я стою в стороне от всех людей, лежащих на одеялах и сидящих на стульях вокруг небольших костров на пляже, ожидающих начало салюта. Кажется, это была глупая идея, очень глупая идея. У меня не менее десяти человек уже спросили слышал ли я, что произошло после игры с Люси. Почему все эти люди думают, что я хочу ворошить все это дерьмо? Неужели они думают, что если я не выплескиваю на не все это дерьмо, то не беспокоюсь, что она отреклась от нас и пошла дальше с кем-то другим? Я изображаю фальшивую улыбку и киваю, они смеются и рассказывают, насколько «офигенно» все было. Скорее всего, город до сих пор действительно не простил меня за херню, которую я устроил в прошлом году и теперь устраивает мне изощренные пытки.

Решив уже, что мне нет никакого смысла торчать здесь и ругая Трипа всеми словами, заставившего меня прийти на этот чертов пляж, я собираюсь уходить, когда вижу Люси, пробирающуюся ко мне, через рассевшихся людей на одеялах, стульях и даже не обращающую внимание на них, когда они окликают и приветствуют ее. Она идет ко мне и смотрит прямо в глаза, я застываю на месте, уставившись на нее.

Она одета в бледно-желтый без бретелек сарафан, который обтягивает ее тело и струиться по бедрам. Ее волосы завиты в мягкие волны и опускаются на плечи. Она выглядит, словно воин идущий в бой, ее юбка, будто бы развивается огнем вокруг ее ног и свет от пламени костра, отражается бликами на ее лице. Я так загипнотизирован тем, насколько шикарно она выглядит, что на мгновение забываю, что у нее одето кольцо другого мужчины на пальце и ее сердце отдано другому, а когда-то все же принадлежало мне.

Мои ноги просто врастают в песок, пока она пробирается ко мне, и как только мои глаза встречаются с ней, я черт побери, впадаю в полный транс. Она, наконец, останавливается прямо передо мной, и бриз с океана перебирает ее волосы, принося запах ее кожи прямо мне в лицо. Мои колени подкашиваются, но я заставляю себя встряхнуться и выйти из оцепенения, вспоминая, насколько я зол на нее.

— Я слышал, тебя можно поздравить, — говорю я с сарказмом.

— Да, пошел ты в жопу! — отвечает она, скрестив руки на груди и приняв более удобную стойку, словно готовясь к драке.

Я самодовольно ухмыляюсь, при этом зля ее, скрещиваю руки на груди и про себя молюсь, чтобы она не выглядела насколько горячей в агрессивной позиции по отношению ко мне.

— Ааааа, спасибо за совет, милая, но я думаю, что ты уже нашла кого-то, кто отправиться туда теперь.

Она чуть ли не со скрипом сжимает губы, так что ее зубы скрежещут. Я знаю, что веду себя, как полный мудак, но ничего не могу с этим поделать.

— Ты такой мудак, — рычит она.

Черт, она РЫЧИТ на меня, и мой член тут же просыпается, мечтая о ней. Почему, черт возьми, ее такое отношение ко мне заводит меня с пол оборота? Это похоже на ярость, над которой я так чертовски усиленно работал последний год, только чтобы вернуть Люси. Но я пытаюсь все же сделать все правильно, чтобы полностью не потерять ее, она не заслужила этого дерьма. Она выпускает поток своей ярости, и по-видимому, совершенно не беспокоится направляя его на меня.

Это заставляет меня хотеть ее трахнуть прямо здесь и сейчас.

— Ну, тебе не стоит беспокоиться о решении меня мудака. Ты же выйдешь замуж за нового очень скоро, — говорю я ей спокойным тоном, хотя внутри мои эмоции просто выходят из-под контроля.

Я хочу заорать.

Я хочу разубедить ее.

Я хочу забрать, перебросив через плечо и утащить ее задницу в свою пещеру, как какой-то неандерталец, где я смогу ей напомнить, кому именно черт побери она принадлежит.

Мне, черт возьми!

Чувствуя знакомую волну ярости, которая закипает во мне, я делаю глубокий вдох, утрамбовывая ее вниз в пещеру со своим дерьмом и делаю опять ехидное замечание.

— Ты пришла сюда, чтобы показать мне свое кольцо, Люс? — спрашиваю я, специально называя ее чертовым прозвище, и слышу в своем вопросе Чрезвычайную-Дермовую-Модель. Какой мудак не понимает, как именно это звучит?

Она разжимает руки, с отчаянием взмахивает ими и издает звук, сочетающий в себе и вопль и рычание одновременно.