Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Племя хадаркин
Во время Чингиз-хана главою их был Мукур[997]-Куран[998].
Значение [слова] «куран» — «[человек] со сварливым и нудным нравом, как пила». Так как [эта] черта в нем действительно была, то ему и дали это имя. Тысячей племени хадаркин начальствовал он. Он принадлежал к эмирам правого крыла. В настоящее время большинство того войска было в Дешт-и Кипчаке вместе с Нокаем. Когда Нокай и [его] дети задумали восстание, их разграбили. В настоящее время в том владении их много рассеяно.
Букурай[999], который был здесь, был внуком по сыну Мукур-Курана. И все!
Племя джуръят
Это племя из рода седьмого сына Тумбинэ-каана, по имени Дурбая[1000], |А 42б, S 83| их также называют джаджират[1001]. Во времена Чингиз-хана Они много восставали и выступали против него, несколько раз становились покорны [ему] и снова объединялись с [его] врагами. В то время из числа известных вождей этого племени был Джамукэ-сэчэн. Его прозвали «сэчэн» из-за того, что он был крайне умный и хитрый. Чингиз-хан его называл «анда» [т.е. побратим]. Однако тот постоянно чинил по отношению к нему козни, вероломство и обман и стремился к тому, чтобы забрать в [свои] руки государство. Токтай-беки, который был государем меркитов, пограбил этого Джамукэ и увез все его достояние. Тот некоторое время скитался с тридцатью нукерами. После того из-за [своего] бессилия и безвыходного положения он послал известить [Токтай-беки]: «Я подчиняюсь и пребуду покорным отцу моему, Токтай-беки, с тем, чтобы помогать ему». Токтай-беки согласился и простил его, тот явился к нему и некоторое время пребывал при нем. Так как Джамукэ был крайне хитер и коварен, то постоянно говорил эмирам Токтай-беки льстивые и вкрадчивые речи. Однажды он заметил, что перепелка вывела птенцов в кустике травы. Он отметил это место и на следующий день вместе с группой эмиров пришел туда. Он сказал [им]: «В прошлом году я здесь проходил, перепелка в кустике этой травы свила гнездо, ну-ка я посмотрю, свила ли она [здесь] гнездо и вывела ли в этом году птенцов попрежнему или нет!». Он подошел и посмотрел, — перепелка вылетела из кустика травы: у нее там было гнездо с птенцами. [Эмиры] поверили этому его рассказу и в удивлении повторяли: «Как он умен и сообразителен, что с прошлого года до нынешнего помнит то место, которое он увидел по дороге, и не ошибся!». При помощи подобных хитростей Джамукэ создал себе положение у Токтая и его эмиров.
Однажды он придумал [такую] хитрость. На рассвете, в то время, когда Токтай-беки еще не вставал, а его гвардейцы-телохранители [кезикиан] были нерадивы, в обычае не было, чтобы кто-нибудь к нему быстро входил; Джамукэ внезапно вошел в палатку Токтай-беки с тридцатью своими нукерами. При том не было ни одного живого существа. Токтай очень испугался и подумал, что тот сейчас сделает все, что захочет. Джамукэ сказал: «Твои телохранители весьма виноваты и беспечны! Почему они тебя должным образом не охраняют?! Я нарочно так вошел, чтобы узнать, бодрствуют ли они и охраняют [тебя] или нет!». Токтай-беки и сам был труслив и понимал значение этого случая, а тот [Джамукэ] изложил [все это] в таких извинениях, [под таким] предлогом и проявлением участия, что Токтай-беки от чрезмерного страха и опасения, как бы тот его не убил в этот удобный момент, поклялся золотой чашей, пролил кумыс на землю, как у них в обычае, [и сказал]: «Возвращаю [тебе] весь твой род и [все] имущество и отныне ничего не сделаю тебе дурного, что заслуживало бы извинения!». Джамукэ же просил прощения за это дело и продолжал служить [Токтай-беки], пока тот не отдал [ему] всего того, что он взял у него. [Тогда] он опять ушел в свой дом и в свой юрт.
После того, как он неоднократно убегал от Чингиз-хана, восставал [против него] и уходил к его врагам, Он-хану и Таян-хану, однажды собралось много племен из различного рода монголов, избрали его на царство и дали ему гур-ханский титул[1002]. Каждый раз, когда Чингиз-хан выступал на войну с ними, он одерживал над ними верх. Джамукэ увидел, что человеку нет возможности сопротивляться Чингиз-хану, и, ограбив всех нукеров, которые его посадили на царство, он вторично присоединился к Чингиз-хану. Он [потом] неоднократно становился с ним во враждебные отношения и войну между Чингиз-ханом и Он-ханом он разжег. В конце концов, дело его кончилось тем, что [когда] он бежал [от Чингиз-хана], его собственные нукеры схватили и передали в руки войска Чингиз-хана. В том положении, когда его схватили, он сказал в присутствии посланных, которые его вели [к Чингиз-хану]: «Пусть мой анда означит тех, что [уже] следовали за мною, и хорошенько разберется в приведении дел в порядок». Когда его, схватив, привели к Чингиз-хану, тот спросил: «Когда схватили Джамуку, то что он сказал?». Его слова повторили. Чингиз-хан понял, к чему этот намек. А смысл этих слов таков: раз [мои] нукеры меня, который был их господином, схватили и по отношению ко мне не соблюли верности, то в отношении кого они [ее] соблюдут!
Чингиз-хан приказал, чтобы от той группы людей, которые |А 43а, S 84| являлись его родственниками и двоюродными братьями и были в числе шестидесяти человек, отделили тридцать его нукеров, которые схватили [его], и всех их казнили. Другие же тридцать человек подчинились и стали послушны [ему]. Предводитель их Улуг-бахадур стал большим и уважаемым [человеком] и оказал похвальные услуги.
Так как [Чингиз-хан] называл Джамуку «анда» [побратимом], то он не пожелал его убить и подарил его своему двоюродному брату Элджидай-нойону, которого он любил, с нукерами и [со всем его] домом и имуществом. Элджидай, спустя несколько дней, умертвил его. Утверждают, что Элджидай приказал отделить его члены друг от друга по одному. Джамукэ сказал: «Право принадлежит вам! У меня была мысль, что я обрету помощь [неба] и разрублю вас на части. Так как поддержка [неба] оказалась на вашей [стороне], быстрей разрубите меня на части!». И он [их] торопил и показывал им свои суставы, [говоря]: «Режьте здесь!». И совершенно не боялся.
К числу предводителей этого племени во время Чингиз-хана
