За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

– Готовы? – голос сорвался в глубокий, рвущий изнутри кашель. Снег под ногами покраснел еще больше. Разведчики кивнули, слитно и разом. – Хорошо…

Пальцы, которые Иволгин потихоньку стал ощущать все хуже, автоматически пробежались по подсумкам с боеприпасами. Негусто, мда… Но этим, которых капитан уже видел среди стволов и сухостоя, хватит. По горло хватит, ишь, собаки бешеные, даже красться прекратили, уже победителями себя ощущают. Ничего, херры сраные, сейчас ощутите вкус победы. Иволгин щелкнул пальцами, привлекая внимание Ованесяна, уже прицелившегося. Тот сначала не понял, но потом мотнул головой, давая фрицам подойти ближе. Бить надо наверняка, только так.

Иволгин поднял «штурмер», выбрав одну из фигур, становящихся все ближе. Палец мягко лег на холодную полоску скобы. Осталось немного…

Группу Абраменко зажали с трех сторон в районе заброшенной деревни, загнали на самый ее край. Она могла бы уйти и скрыться парой часов ранее, но винты «Драккенов» разгоняли винтокрылые машины намного быстрее. Хотя начиналось все хорошо, относительно хорошо.

На маршрут его РДГ вышла быстро, прикрываясь отходом немцев с позиций. Как прошли остальные группы, Абраменко не знал. На связь он вышел поздно ночью, заставив бойцов отмахать по прямой километров с шестьдесят. Риск был, но старлей рисковать любил. Задача не была простой, была она непонятной. Это Абраменко не нравилось сразу, как только узнал, что надо дойти до точки и лишь там, если их не будет ждать связной – запрашивать директивы от штаба. Что было в городе, куда они бежали? Вот в чем вопрос. Но задаваться им он не стал, довольствуясь приказом. Надо – значит, надо, что тут голову ломать?

Ночь РДГ старшего лейтенанта Абраменко встретила в глухомани у села Альметьево. Село было большое, как-никак районный центр. Подумав, командир группы решил преднамеренно встать на лежку именно здесь и оставаться до вечера следующего дня. Такой наглости фрицы явно ожидать не будут. Ведь на территории райцентра, по имеющимся данным, расположились три роты фельдъегерей, стоявших в нем постоянно. Плюс танковый взвод и подразделения тыловой поддержки. Ну, кто, скажите на милость, совершит настолько глупый и нахальный поступок, как остановка разведгруппы в его окрестностях. Первоначально так и было.

Ближе к сумеркам, до которых оставалось не больше часа, группа начала готовиться к выходу. Проверяли боеприпасы, надежность креплений и самих лыж, тщательность обмотки металлических мелких деталей амуниции. Абраменко немного нервничал от того, что не было возможности сделать доклад, но это казалось лишь мелкой и временной неприятностью. Радиомолчание вблизи линии фронта было обязательным для положительного исхода всей операции.

Бойцы, стараясь двигаться незаметно, начали собираться у выхода из густой рощицы, росшей наособицу и в стороне от основного лесного массива, в который РДГ сейчас и готовилась стартовать. Вчера вечером, выходя на последний рывок, Абраменко не учел обстоятельства, которое на карте было показано достаточно четко. А он просмотрел пустой кусок, расстоянием около километра. Как результат – группе надо было преодолеть открытое пространство незаметно и быстро. Приходилось ждать темноту, рисковать заданием и людьми было нельзя. Вчера и сегодня, все время, что РДГ находилась в рощице, выставленные наблюдатели не заприметили каких-нибудь тревожных признаков. К моменту, когда РДГ должна была споро и скрытно пересечь белое полотно и укрыться среди леса, который дарил им несколько часов относительной безопасности, беды ничего не предвещало. Плохого Абраменко ждал лишь после выхода из-под деревьев и бега по степи, открытой и практически плоской. Он ошибся.

Пулеметы ударили в момент, когда две первые тройки разведчиков уже скользнули под тяжелые, скрываемые густым снегом, что валил весь день, кроны деревьев. Били точно, зацепив последнюю тройку, в которой шли бойцы прикрытия. Два небольших броневика, стоявших на самых окраинах села, не могли нащупать лучами прожекторов всю группу, которую скрывал снегопад. Но часть своего дела они сделали. Три сломанных фигуры, только начинавших разгон, упали в снег, не успев даже вскрикнуть.

– Ходу! – Абраменко толкнул связиста, почти зашвырнув его в спасительные заросли впереди. – Живо!

Сзади продолжали раздаваться пулеметные очереди, срезая ветки и сбрасывая на разведчиков снег. Чуть позже гулко грохнуло. Лейтенант вздрогнул, понимая, что кто-то из бойцов выполнил свой долг, подорвавшись сам и добив товарищей. РДГ быстро уходила в лес, стараясь оторваться, выжать хотя бы немного времени. Абраменко, указав бегущему в самой голове верзиле Якубовскому направление, не отставал от связиста. Иллюзий у него не было, в ближайшее время их начнут зажимать в кольцо, зажимая челюсти капкана, который уже сейчас создается опытными загонщиками.

Ветви хлестали по лицу, приходилось постоянно беречь глаза. Группа шла ходко, втянувшись в необходимый для попытки выжить ритм. Задание было практически проваленным, старший лейтенант понимал это. Оставалось лишь одно – поиграть в кошки-мышки с немцами, давая возможность выбраться другим группам, и выполнить приказ. Это Абраменко и собирался сделать. На короткой остановке, минут на пять, подсветив фонарем карту, стало ясно – надо уходить в сторону Кошек, лежавших уже в Куйбышевской области. Немцы нашли под ними нефтяное месторождение, и прорыв группы, стремящейся уничтожить нефтеперегонный завод, не выглядел бы глупым. Такие акции разведка фронта проводила постоянно, значит, немцы смогут принять их за обычных диверсантов, пускай и провалившихся, но из русского упорства и упрямства продолжавших идти к цели.

Клещи начали сжиматься, лишь только рассвело. Отмахавшая за ночь половину расстояния до Кошек группа была вымотана. Местность вокруг была часто пересеченной оврагами и холмами, а вот леса было не очень много. Абраменко понимал, что шансов у них мало, уж выжить точно.

Темные точки вертолетов, зависшие на горизонте, лишь подтвердили опасения. Перед тем, как разведка сорвалась в рвущий мышцы бег, рассыпавшись по одному, он успел определить последнюю цель последнего выхода своей группы. Небольшая деревенька, совсем неподалеку, всего в трех километрах. Только эти самые три километра – многие ли из них пробегут до конца?

Первые залпы авиационных МГ-131 раздались в момент, когда РДГ прошла половину расстояния. Бегущий справа от Абраменко связист Ягудин успел вскрикнуть, прежде чем тринадцатимиллиметровые снаряды крупнокалиберного и скорострельного немецкого пулемета практически разорвали его пополам. Лейтенант выматерился, наподдав ходу, не останавливаясь. Стальная коробка станции, укрытая в грубом брезенте ранца за спиной погибшего товарища, была уничтожена. В этом он не сомневался.

Один из «драккенов», с воем и гулом рубящих небо лопастей, прошел над ними. От его бронированного днища, покрытого светлыми и голубыми пятнами камуфляжа, в сторону крайних лыжников, отставших от остальной группы, протянулись яркие ленты трассирующих зарядов. Пока повезло, бортовой стрелок на немецком геликоптере то ли просто стрелял плохо, то ли низкий ход и высокая скорость не дали прицелиться лучше. Очереди, протянувшиеся к людям внизу, лишь подняли белые фонтанчики намного левее.

– Хрен косой… – лейтенант сплюнул вязкой слюной, оскалившись в злой ухмылке. – Колбасник, мать твою!

Второй из вертолетов, шедший ведомым, помешал ему радоваться, засадив в их сторону НУРСами. Громыхнуло сзади и чуть сбоку, свистнуло, бедро старшины обожгло, он коротко выдохнул, стараясь не снизить скорость, но уже не получалось. Ткань халата из белой быстро становилась ярко-красной. Абраменко охнул, попытавшись перенести вес тела на раненую ногу, сжал зубы и покатился вниз, мысленно молясь Богу, в которого не очень-то и верил, о помощи. Внизу была деревня, возможность потеряться среди строений, наложить бинт, не дать крови, такой сейчас драгоценной, уйти из него раньше времени. Перед глазами торопливо наворачивали круги разноцветные спирали, руки и ноги слушались все хуже. Он успел заметить, что основная часть бойцов успела скатиться вниз, к вытянутому забору, перегораживающему путь, и сейчас, пригнувшись, рысцой бежали в сторону ближайших строений. Со стороны солнца заходил ведущий «Драккен», разрезая воздух винтом, стараясь успеть и не дать им рассыпаться. Второй с гулом прошел над Абраменко, сбив-таки его с ритма торопливой и захлебывающейся очередью из хвостового МГ-18. Один из последних разведчиков оглянулся, заметив притормаживающего командира. Лейтенант махнул ему, приказывая быстрее укрываться, но тот не послушал.

Уже падая на снег, в нескольких десятках метров от спасительных остатков стен, Абраменко услышал новые звуки, заставившие скрипнуть от злости зубами. Транспортно-штурмовые «Хеймдалли», как всегда под завязку набитые егерями, садились на холмах, оставленных позади. Разведчик, ждавший командира, подполз ближе, подтянул к себе. Старшина привалился спиной к просевшему сараю, перетянув бедро тонким кожаным ремешком, который носил вместо жгута зимой. Подсунул плотный, нераскрученный, лишь растянутый бинт, зубами вспоров упаковку. Усмехнулся, поймал недоуменный взгляд бойца, лежавшего рядом.