Золотая планета - Сергей Кусков

Она неслась по лестнице, как угорелая, перепрыгивая через несколько ступенек, и успела добежать до машины. И только там, уткнувшись в подушку кресла, разревелась.

Она рыдала так, как не рыдала никогда. Это была боль: сплошная боль, без конца и края. Счастье, мечта, к которой столько стремилась, оказалась фикцией, химерой.

Да, она может найти Хуана. Может надавить на отца, тот откроет его местонахождение. Но действительно, что будет после этого?

Они могут принять Хуана, как ее любовника. Партнера по танцам или еще кого-то, в свое время она сочинила много сценариев, как вытащить его наверх. Но «партнер по танцам», с которым она спит, и муж, спутник жизни — совершенно разные вещи.

И отец, и тем более мать горой встанут против. И она, действительно, совершенно ничего не сможет им противопоставить. Она — никто, и слава богу, что хоть это недавно поняла.

А Хуан… Сеньора Стефания права, он не сможет терпеть обиды. Во всяком случае, тот Хуан, которого она помнит. Этот юный бандит Кампос — наглядный пример; он дрался с ним, бился не на жизнь, а на смерть, и вышел победителем. Так же будет драться и с любым другим противником, из любого другого круга.

Но одного этого недостаточно. Их миры слишком разные, чтобы победить ЗДЕСЬ.

Это будет конец, финиш. Финиш ЕЕ Хуана, которого погубит она, и только она. А другой, отчаявшийся и сломленный, ей не нужен. И виновата во всем будет взбалмошная девчонка по имени Изабелла Веласкес.

Слезы хлынули вновь. Она не чувствовала, как уткнулась в заботливое твердое плечо, как ее обняла рука в доспехе. Как ладонь со скинутой латной перчаткой принялась нежно гладить по волосам. Как мягкий голос что-то говорил медленным речитативом, похожим на колыбельную песню. Ей было плохо. Так плохо еще не было никогда. И вряд ли когда-нибудь будет.

Ибо это должно быть ее решение. Не его, не мамы, не отца и не сеньоры Стефании. И она примет его — должна принять. Вот выплакается и примет, благо, до дворца ехать далеко. И забудет. Все-все забудет!

Потому, что любит.

Из объятий Морфея меня вывела тряска. Будто землетрясение какое, или болтанка при взлете орбитального челнока.

— Хуан! Хуа-ан!!! Проснись!!!

В голосе паника. Я подскочил, входя в боевой режим, готовый ко всему…

…Но тут же опал. Перед кроватью нашего гостиничного номера на стуле, закинув ногу на ногу, сидела Катарина. Вся из себя, в парадном кителе, волосы накручены и уложены. Глаза довольно сверкают, на губах улыбка сытой кошки.

— Хуан, кто это?! — прошептала Марина, надвигая одеяло до подбородка. Кажется, она была на грани истерики.

Я подбадривающее улыбнулся.

— Свои, не дрейфь.

— Что значит, свои? — хлопнула она глазами — Ты ее знаешь? Это твоя знакомая?

— Да, знакомая. — Я устало упал назад на кровать. Потянулся. — Катюша, ты чего приперлась?

— Грубо, Чико, — бесстрастным голосом проговорила та. — Дерзишь старшим. Нехорошо!

— Да перестань ты! Не трясись! — Я постарался, чтобы новая улыбка, адресованная Марине, выглядела как можно более успокаивающей. — Ничего она нам не сделает. Я же говорю, все в порядке.

— Но она в форме! — возразила та.

Я приподнялся и посмотрел в ее глаза, пытаясь воздействовать, как учила Лопес. Вряд ли получалось, но в свои права вступала банальная психология, а на этом поле у меня шансы были.

— Марин, все нормально.

Понимание медленно-медленно проступало в ее глазах, растворяя на пути исторически устоявшиеся стереотипные барьеры. Вначале исчез страх, потом пришло недоумение. Затем появилась злость, и моя новоиспеченная жена подалась вперед:

— Что происходит, Хуан?!!

Так-так, гневные нотки. Но пока только нотки. Я миролюбиво пожал плечами, разрывая контакт.

— За мной пришли. Нужно ехать. Дела.

— Какие дела? Куда ехать?

— Не знаю. Но думаю, она скажет, — кивнул я на Лока Идальгу.

— Кто эта женщина? Что вообще происходит?

Я вновь потер виски, пытаясь прийти в себя. Голова раскалывалась. Дело в том, что, несмотря на детоксин, вчера мы вновь употребляли. Не много, совсем чуть-чуть, не сравнить с моим предыдущим запоем. Просто, чтоб отпраздновать знаковое событие. Но на старые дрожжи получилось ой-йой-ой. А похмелье — страшная штука, даже такое слабое.

Что происходит? Если честно, я и сам хотел бы это осознать. Не ЗНАТЬ — я знал. Как теоретик, следящий за происходящим со стороны. А ОСОЗНАТЬ, прочувствовать, вжиться. Принять и решить, как быть дальше. Что делать, через день? Через месяц? Через год? И особенно прямо сейчас, ибо с последним были самые большие сложности.

— Она — королевский телохранитель, — наконец, ответил я. — Майор. Позывной «Ласточка». Моя знакомая.

— И по совместительству куратор, — добавила «Ласточка», вроде бы без эмоций, но я слышал в голосе столько яда, что это не могло быть истиной.

— Куратор? — автоматически повторила Марина.

— Куратор, куратор, — кивнула Катюша. — Твой муж не сказал тебе?

— Муж?..

Марине тоже было сложно принять новый статус, как и мне. Слишком мало мы были знакомы, слишком резкие перемены произошли за каких-то несколько часов.

— Конечно, не сказал. — Лока Идальга и усмехнулась. — Хуан, ты в своем уме? Я понимаю, одно дело ездить по ушам простой девочке с района. Но если эта девочка стала твоей женой, твоей семьей, она достойна хотя бы знать, что происходит. Не считаешь?

Я замотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. Слишком резкие перемены, слишком мало я все обдумал. И как оказалось, слишком заоблачные строил планы.

— А ей это надо, все знать?

Глаза Катарины блеснули разъяренным блеском.

— Хуан, СЕМЬЯ — это семья! Это понятие свято! Ты можешь трахать кого угодно и сколько угодно, но если связываешься законными узами, должен отдавать отчет, что теперь жизнь пойдет совершенно иначе! Ты ведь и дальше собирался ездить ей по ушам, так?

Отвечать не требовалось.

— Тогда продолжу я, как человек, обязанный исправлять твои ошибки. Особенно сделанные по глупости. — Она повернулась к Марине.

— Он — мой подопечный. В данный момент проходит обучение в корпусе королевских телохранителей, как первый мальчик за всю его историю. Экспериментальный проект. Нет, он не бандит, и эта куртка была нужна для антуража при проведении боевой операции. Да, он, действительно, проходил испытание кровью, совершал первое в жизни убийство по приказу, здесь этот сеньор тебе не врал.

«Банда» же, в которую он входит, это мы. На самом деле это не совсем неправда: если посмотреть под определенным углом, наша структура очень похожа на банду, так что тут он скорее недоговаривал, чем врал. Мы, как и бандиты, не соблюдаем законов, не подчиняемся правоохранительной системе, не чтим исконные ценности людей, вроде права на жизнь, и соблюдаем некоторые кровавые традиции, вроде мщения за своих, как это делают эскадроны.