'Фантастика 2025-70'. Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что не шевелюсь: но незримо скольжу за стену, где разговаривают напряженные Мун и Сон.
— Почему на него не действует препарат? — ворчит следователь.
— Не могу знать, товарищ капитан! Видимо, индивидуальные особенности организма…
— Может, он у нас какой-нибудь паксу?
— Шутите, товарищ капитан?
— А что мне еще остается⁈ Результата-то нет! А пока, как мне сказали — все на тоненького! Если напортачим — глядишь, сами окажемся на месте этого Чона!
— Будет результат. Не таких ломали — и без всякой новомодной химии. Все подпишет!
— Ну, гляди, Сон…
Возвращаюсь в тело.
Интересно, а Чан Ми чувствует, когда я возношусь здесь сознанием? Или она сейчас далеко, и расстояние не дает установиться этой нашей странной связи?
В том, что Ким не держат нигде поблизости, я уверен: незримо обшарил все вокруг. Впрочем, это вовсе не значит, что она на свободе: мало ли у Кукка анчжон повисон узилищ!
Следователя я о судьбе девушки, понятно, не спрашивал — не стоит лишний раз привлекать к ней его внимание. Не упоминал о ней и сам Мун, хотя некоторые другие имена — той же Джу, а также полковника Кана и даже Председателя Юна — звучали.
Видимо, Чан Ми капитана пока не интересует. Не означает ли это, что ее уже попросту нет в живых?
Сволочи!
А вот о судьбе девочки, что вынес из развалин, осведомиться я не преминул. Еще вчера. Или это было позавчера?.. После чего в первый раз познакомился с тяжелыми кулаками старшего лейтенанта Сона. Не знаю уж, чем ему так не по вкусу пришелся мой вопрос…
* * *
Кабинет. Я у стола, передо мной — бумаги с «моими» показаниями, в руке у меня авторучка.
— Подписывай! — брызжет слюной Мун.
Молча разжимаю пальцы.
Сон с размаху лупит по ним кулачищем, вбивая в столешницу.
Имитирую обморок — при вознесенном сознании это не сложно, главное — не переборщить и действительно не отключиться, а то можно «поплыть» и «потеряться», однажды так со мной уже чуть не случилось.
Ну а пока — перерыв.
* * *
Все тот же кабинет.
Вкрадчивый голос Муна:
— Смысл упрямиться, лейтенант? Да мы эту подпись сами за тебя нарисуем! Лучше настоящей будет! А тебя — тупо в расход!
Молчу.
Удар.
Вырубаюсь — на этот раз по-настоящему.
* * *
Камера. Лежу на полу. Для разнообразия — лицом вверх.
Слушаю разговор за стеной — на арене все те же.
Мун рвет и мечет.
— Поздравляю! Дотянули! О нем уже спрашивали! Хотят у нас забрать!
— А что на это говорит товарищ генерал?
— Он временно не на связи. Придется действовать самим.
— Застрелить нашего лейтенантика при попытке к бегству? — Сон любовно поглаживает кобуру на боку.
— Эти сказали, чтобы волос с его головы не упал!
— Ну, тут они малость опоздали…
Следователь криво усмехается.
— Короче: коли ему ту дрянь, — заявляет затем. — Сердечный приступ на почве глубокого раскаяния в содеянном — другого варианта просто не остается! Закорючки на бумагах сам за него проставлю — оспорить их уже некому будет!
— Товарищ капитан, за тем препаратом надо ехать — сами знаете куда. Здесь у нас его запаса нет!
— Ну так поезжай, что стоишь⁈ Два часа у тебя!
— Слушаюсь!
* * *
Камера. Я по-прежнему на полу. Но смотрю на происходящее сверху.
Входит — почти вбегает — Сон с шприцем в руке. За дверью в коридоре остается караулить солдат с коротким автоматом.
Жду в готовности. Недолго — старлей уже тут как тут.
Укол.
Торопливо очищаю кровь…
И все же немного не успеваю — препарат начинает действовать почти мгновенно. Спазм — и мое сердце останавливается.
На автомате завершаю процедуру нейтрализации отравы — однако тело уже мертво. Единственная надежда — немедленно вернуться в него духом, привнеся какой-никакой заряд жизни. Теперь, когда яда в организме нет — это должно помочь. Наверное.
Но сперва надо, чтобы Сон ушел — и забрал с собой автоматчика. Иначе — заметит.
А старлей стоит столбом, чуть в стороне от двери камеры. Задумался о чем-то.
Уплывают в небытие прошлого драгоценные секунды. Помощник следователя стоит.
Улетают мгновения. Сон стоит…
Понимая, что тянуть больше нельзя, я ныряю в мертвое тело.
Миг ничего не происходит.
Затем сердце у меня в груди неуверенно сжимается — и брезгливо выплевывает в артерию порцию крови. От затылка вниз по позвоночнику пробегает судорога. Рот жадно хватает воздух.
Я распахиваю глаза и встречаюсь с ошеломленным взглядом старлея. Выругавшись, Сон хватается за кобуру.
Я подрываюсь с пола — вложив в этот бросок все, что имею и чего, по идее, уже не имею — и вцепляюсь скованными «браслетами» руками в помощника следователя. Тот испуганно кричит. Вбегает автоматчик и выпускает по мне короткую очередь — но я успеваю развернуть старлея и подставить под пули его. Тянусь к кобуре Сона, но промахиваюсь, и пальцы хватают лишь пустоту…
Труп помощника следователя неудержимо сползает вниз — сил, чтобы этому помешать, у меня нет — и я обреченно смотрю в вороненый раструб пламегасителя.
— Не стрелять! — властно доносится вдруг из коридора. — Каждого, кто попытается открыть огонь, лично к стенке поставлю!
Голос незнакомый.
Топот приближающихся шагов.
Ствол автомата дисциплинированно опускается.
А я оседаю на труп старлея — короткая схватка выжала меня практически насухо.
Но уже откуда-то знаю: «завтра» все же настанет.
37. Козыри на столе
Сознание вернулось резко, словно кто-то рубильник дернул. Я приподнял веки — и тут же опять зажмурился: ударивший в глаза яркий свет будто перенес меня в кабинет следователя Муна, на бесконечный и бессмысленный допрос.
Затаив дыхание, я прислушался к собственным ощущениям. Лежу на спине. На чем-то достаточно мягком — определенно не на полу. И уж точно не сижу на табурете. Руки… Руки свободны от «браслетов». Голова… Кажется, даже не болит!
Кругом тихо. И пахнет не допросной — вообще не тюрьмой. Какими-то благовониями — вроде тех, что жгла в Сеуле Катя Кан. И еще — чем-то типично медицинским, одновременно и резким, и каким-то подчеркнуто стерильным…
Я снова приоткрыл глаза: на этот раз аккуратнее.
