Темноты - Эрик де Би

Взгляд вора скользнул по ней, и, к счастью, он отвлёкся от Калена. Дрен ударил злоумышленника снятым шлемом в лицо, заставив того отшатнуться, а затем с силой стукнул его туда же кулаком в перчатке и разбил нос. Прежде, чем вор смог сбежать, Кален схватил того за запястье. Бандит попытался вывернуться, но раздался хруст, и он закричал.

— Кален, остановись! — всхлипнула Мирин.

Кален отвлёкся на крик, и мужчина, ударив рыцаря в челюсть, опрокинул Дрена на землю. Вор закашлялся и отскочил. Кален бросился было за ним со сжатыми, словно когти, пальцами.

— Стой! Пожалуйста! — Мирин плакала, из её глаз по щекам бежали крупные слёзы. Конечно, этот мужчина напал на неё, да, но она должна была остановить Калена. Он все-таки не зверь, а человек — и девушка хотела, чтобы человек не стал чудовищем.

Услышав ее слова, Кален обернулся и стиснул Мирин в объятиях. И хотя она знала, что они оба того и гляди упадут от усталости, она почувствовала себя в безопасности.

— Тихо, — пробормотал Кален. — Хорошо, всё хорошо.

— Боги... — сердце Мирин замерло. — Всё хорошо? Кален…тебя отравили!

Она коснулась пальцами раны на щеке, куда пришёлся удар смазанного ядом ножа. Там, под кожей, появились зеленовато-чёрные прожилки, по которым яд проникал в кровь. Они уже распространились на пол лица. Мирин не понимала, каким образом она смогла это увидеть — девушка знала, что на подобное не способна.

Прямо на её глазах яд начал прекращать своё действие. Вены снова мало-помалу стали розовыми, чернота под кожей уменьшилась и исчезла полностью.

Дрен выглядел не меньше удивлённым, чем Мирин.

— Моё благословение, — прошептал он.

Мирин ощутила силу, непохожую на её — божественной природы, а не волшебной — наполнявшую мужчину. Пальцы Дрена легли на щёку поверх её пальцев, и Мирин наблюдала, как ладонь Калена осветилась белым светом, так ярко, что были видны кости. Свечение распространилось с пальцев по всей руке и медленно окутало порез. Воин выдохнул с удивлением и облегчением.

— Я не понимаю, — прошептала Мирин, но каким-то образом она всё же поняла. Калена спас его бог.

Дрен тряхнул головой.

— Хельм… нет. Триединый Бог, — объяснил он. — Он... Он ещё не закончил со мной, — Кален крепко обнял её и положил голову на плечо девушки.

Мирин издала глубокий, испуганный вздох. Она всполошилась, решив, что Кален умер, но слышала дыхание мужчины. На глаза девушке навернулись слёзы.

Они с Каленом стояли, обнявшись на пустой улице. Мирин понимала, что скоро им придется уйти отсюда — до появления Стражи — но сейчас они вместе могли просто передохнуть.

Где-то над их головами, высоко в небесах, начался мелкий дождь.

На крыше разрушенной таверны в лунном свете показалась фигура полуэльфийки с багряными волосами.

Глава 27

— Что случилось, дитя? — спросил её покровитель за элем в «Рыцаре и Тени».

Файне не могла сказать ему правду — по правде, она сама её не знала. Она не могла определить источник зияющей пустоты в груди. Девушка думала, что когда всё кончится, ей станет легче. Но теперь…

Они сидели на скрытом в тени нижнем этаже, шёл последний час перед рассветом. Говорили, что это самое тёмное время в Глубоководье. Однако самое тёмное время царило не в самом городе, а в проложенных под ним Темнóтах, когда здешние охотники возвращались после проведённой за их любимыми занятиями, грабежами и разбоями, ночи наверху в свои норы.

Файне раньше любила эту пору, но теперь… она не чувствовала ничего, кроме грусти. И злости.

— Стлэрнов дварф всё испортил, — эль был кислым, как моча гоблина, и она отставила его в сторону. Жестом Файне указала служанке принести ещё вина. — Леди Вестница Рассвета была у меня — ситуация была под моим контролем, а он… Проклятье!

Девушка треснула ладонью по столу. Громкий звук удара привлёк внимание пары пьяниц, но магия собеседника заставила их отвести взгляд. Что касается его самого, то мужчина лишь молча слушал.

— Никто не должен был погибнуть, — сказала она. — И она не должна была стать объектом мести. Возлюбленная должна была бросить её, а неумереть! — Файне нахмурилась. — Я рада, что этот храстов кусок дерьма Рас обзавёлся шрамами: это послужит ему уроком за излишнее самоуправство.

Собеседник смотрел на неё спокойно с не выражавшей никаких эмоций лёгкой улыбкой — нельзя было понять, согласен он с ней или нет. Порой Файне ненавидела это в нём. С таким же выражением лица мужчина мог отобрать у дракона сокровища или лишить бога сил. Ублюдок.

 Она ненавидела чувствовать себя такой слабой рядом с ним — ненавидела, как он смотрел на неё, оценивающе, как на призовую лошадь, и, в тоже время, как на капризного ребёнка.

Также и Кален смотрел на неё — как на ребёнка.

— Моя дорогая? — спросил собеседник. Файне обратила на него взгляд. — О чём ты думаешь?

— Только о том, насколько я лучше неё, — сказала Файне скорее себе, нежели ему.

Хоть Файне и не назвала имени, покровитель должен был догадаться, о ком полуэльфийка говорила: о суке, которая называла себя «леди Наталан». После того, что Файне вытворила этой ночью… Ладно. По крайней мере, мучительно скорчившееся лицо Айлиры Наталан должно было отогнать кошмарные воспоминания о той ночи восьмидесятилетней давности.

— Ах, — мужчина внимательно посмотрел на неё. — И всё же, что-то не так. В чём дело?

— Ни в чём, — Файне прикончила чашу вина и жестом заказала другую. — Скажи мне лучше, это ведь был блестящий план, да? Если бы Рас не пришёл, я бы разрушила их отношения с Лориэн, верно?

Девушка увидела кривую улыбку собеседника, увидела, как глаза мужчины тускло блестят в свете, словно улыбаются одним им ведомой шутке. Теперь была его очередь замолчать.

— Что? — спросила Файне.

— Просто удивляюсь, — сказал он, — как ты похожа на свою мать.

В любой другой день она приняла бы это за комплимент.

Файне фыркнула.

— Что ты имеешь в виду? — спросила девушка с ложной бравадой в голосе. — То, что я гордая? Величественная? Любящая соревноваться? Может… — она откинула волосы назад. — Красивая?

Он махнул рукой в перчатке и издал смешок.

— Почему нет? — девушка посмотрела на него через стол. — Говори прямо, судьбоплёт.

— Как хочешь, — сказал он. — Она обладала всеми перечисленными качествами и не только ими, но у неё также были изъяны. Ты показала схожую слабость. Но она меня даже не печалит, а скорее забавляет.

— У моей матери, — фыркнула Файне. — Не было слабостей.