(Брак)ованные (СИ) - Энни Дайвер

отвернулась вместо того, чтобы за помощью к ним обратиться. — Она сразу была против моего решения с оспариванием завещания.

— Оль, ты очень неправильно поступила. Осуждать я тебя не буду, сделанного не вернешь, — приобнимаю ее за плечи, но сестре этого недостаточно, она едва не бросается мне на грудь, бесконечно шепча «прости». — Обязательно прощу, но не сейчас, так что прекращай извиняться. Лучше расскажи, что теперь делать будешь.

— Вова, как мой официальный представитель, отозвал заявление, заседания не будет, я лучше так и останусь женой Рината, чем опять деда до больничной койки доведу.

— Ну, развестись я тебе помогу. Если надо, команду юристов из компании подключу. Номер Владимира мне пришли, переговорю с ним, чтобы тоже быть в курсе дела, — не знаю, как еще вести себя в подобной ситуации. К подобному меня никто не готовил, и я по глазам Оли вижу, что она другого от меня ждала. Наверное, хотела большего участия, только я мыслями уже далеко отсюда уношусь, потому что теперь, когда все известно и утрясти остается лишь детали, я сильнее всего желаю оказаться дома и обнять Ксеню.

— Спасибо, Мирослав, — шепчет сдавленно.

— Позвони, когда вернешься в Россию, — говорю и покидаю комнату, потому что ни секундой дольше здесь оставаться не собираюсь.

Теперь я еще больше уверен, что с Ксюшей надо сделать все правильно. Договор наш можно считать выполненным, только я собираюсь нарушить одно условие — разводиться ни за что не стану. Но обязательства свои выполню, в конце концов, она со своей стороны сделала все и даже больше. Заказываю обратный билет, радуясь, что вылет совсем скоро, торопливо прощаюсь с мамой и племянниками и еще до вылета решаю закрыть финансовый вопрос. Звоню в банк и прошу подготовить все документы для перевода денежной суммы.

После приземления связываюсь с Владимиром, он оказывается вполне адекватным, не юлит, честно заявляет о планах на сестру и обещает довести все до конца. Мы назначаем встречу на завтра в офисе, и меня окончательно отпускает. Один вопрос решили, остается второй и, пожалуй, самый сложный. После банка заезжаю в ювелирный, долго выбирая то самое кольцо, потому что в первый раз мы оба не придали этому значения, думая, что через пару месяцев разбежимся.

Забавная все же судьба. Никогда не думал, что смогу вести служебный роман и тем более с Савельевой, которая держала меня в тонусе все три года, что мы вместе работаем. А теперь я вижу в ней лучшую из женщин. Она вся для меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Нежная каждую секунду, что мы находимся вместе, красивая, что глаза отвести невозможно, умная и мудрая, поэтому мы часто говорим на самые разные темы и ей всегда есть, что сказать. И невозможно любимая. Настолько сильно, что я весь мир к ее ногам сложить готов, лишь бы она смотреть на меня завороженно не переставала.

Бронирую на выходные номер в отеле за городом, чтобы среди заснеженных елей сделать настоящее предложение. Не оставляю Ксюше шанса ответить нет, хотя и ни капли не сомневаюсь, что она согласится. Я ведь могу быть очень убедительным.

Дома Ксени нет, и я успеваю принять душ и немного вздремнуть, прежде чем открывается входная дверь, и на пороге квартиры появляется совсем не моя привычная и нежная Ксюша.

Она выглядит так, будто ни капли не рада меня видеть. Удивляется моей широкой улыбке и, скинув сапоги и пальто, останавливается в метре от меня, стискивая в руках папку. Ксеня ведь к брату ездила, что за документы тогда? Но додумать не успеваю, моя женщина решительно настроилась на что-то, пришедшее в голову:

— Ничего не хочешь сказать? — хмурится и губы в тонкую линию сжимает, сбивая меня с толку.

— Привет?.. — уверенности у меня отбавляется, но я все же тяну руки к ее талии, получая легкие шлепки по предплечьям. Ксюша не позволяет себя коснуться, и теперь уже хмурюсь я. Вопросительно вскидываю брови, ожидая продолжения, но Савельева (в этот момент несказанно раздражает, что у нее другая фамилия) только сверлит взглядом, проделывая в моей груди две дыры. — Что-то случилось?

— Случилось! — она проходит в гостиную и останавливается у кухонного островка, упирается ладонями в столешницу и вздыхает. — Не веди себя так, будто ты не в курсе, — наконец произносит и, чтобы занять руки, наливает воду в стакан. — Хотел от меня избавиться, мог бы прямо сказать: «Ксения, вы не устраиваете меня, как специалист, и отношения мы дальше продолжать не будем», — пародирует меня и, со стуком вернув бокал на стол, резко оборачивается. — А вообще, Мирослав Станиславович, от тебя я такой подлости не ожидала, — Ксеня всплескивает руками и часто моргает, словно слезы отгоняя. Она сегодня сама не своя, какая-то слишком эмоциональная, что ли. И я очень хочу разобраться в том, что ее тревожит и почему она думает, что я хочу ее бросить. — Мог бы и предупредить, все же взрослые люди, а не заставлять меня возвращаться в квартиру и писать смс-ки, что скучаешь.

— Ксюш, я не собираюсь с тобой расставаться, — подхожу ближе, ведомый единственным порывом — обнять, прижать к себе и в голове мысль посеять, что никуда ее больше не отпущу, как и захотеть уйти не дам.

— Тогда я вообще не понимаю, зачем ты перевел мне эти деньги, Мир! — Ксеня дышит тяжело, а я хмыкаю и качаю головой. Менеджер сказал, что перевод будет выполнен в течение трех дней, я не предполагал, что все произойдет за несколько часов. Теперь ясно, что ее так беспокоило. Только почему она вдруг решила, что я собираюсь ее бросать теперь? Словно читая мои мысли, она продолжает: — Нет, ну а что я должна была подумать, а? — задает она вполне логичный вопрос. — У нас ведь был договор, а потом эти деньги…

— Ксень, я все расскажу, — наконец обнимаю ее и моментально расслабляюсь. Целую макушку, висок, щеку и кончик носа. Ксюша тоже успокаивается, позволяет усадить себя на диван, и я