Расколотая радуга - Мэри Патни

Если найдешь Кэтрин и узнаешь, что я чем-то могу быть ей полезен, пожалуйста, дай мне немедленно знать.

Твой легкомысленный Кеннет».

Майклу показалось, будто его ударили ниже пояса. Он не мог оторвать глаз от письма и перечитал его. Вряд ли Кеннет ошибался. Но почему Кэтрин солгала? А он-то думал, что они друзья и не должны обманывать друг друга.

Что же, не впервые женщина его одурачила.

Он все еще смотрел на злополучное письмо, когда вернулась Кэтрин.

— Лэрд устал, но у него хватило сил объяснить, как жители острова платят ежегодный налог каплунами с каждой печной трубы, — весело сообщила она, закрыв за собой дверь, и добавила: — Потрясающий обычай! — Она хотела еще что-то сказать, но вдруг нахмурилась: — Что-то не так?

— Пришло письмо от Кеннета Уилдинга. — В голосе Майкла звучало напряжение. — Это правда, что Колин мертв?

Кровь отхлынула от лица Кэтрин, и оно стало белее мрамора. Чтобы не упасть, женщина схватилась за спинку стула.

— Правда.

— Боже правый!

Он с горечью скомкал письмо. Кэтрин предала его! Святая Катерина, которую он боготворил, красивая и благородная, оказалась лгуньей.

— Какого черта вы это скрыли от меня?

Она провела дрожащей рукой по волосам.

— Боялась, что вы сочтете своим долгом предложить мне руку и сердце в благодарность за то, что я выходила вас после Ватерлоо, и решила, что лучше вам оставаться в неведении.

Этот второй удар причинил не меньшую боль, чем первый.

— Значит, вы предпочли спрятаться за мертвого мужа, только бы не стать моей женой? Неужели я такое чудовище?! — воскликнул Майкл. — Ведь вы могли просто отказать мне!

Кэтрин опустилась в кресло и, сжавшись в комок, закрыла лицо руками.

— Вы не чудовище! Наоборот. Вы слишком привлекательны. И я могла не устоять.

— Простите, но я, видимо, так глуп, что ничего не понимаю, — ледяным тоном проговорил Майкл. — Итак, вы не против выйти за меня замуж, но боялись, что я сделаю вам предложение, и потому лгали?

— Я никогда больше не выйду замуж. Никогда! И если бы по глупости приняла ваше предложение, сделала бы нас обоих несчастными. Я не могу быть вашей женой, Майкл! Я вообще не могу быть женой! — Она была на грани истерики.

Его гнев испарился, уступив место отчаянию.

— Значит, вы так сильно любили Колина, несмотря на его измены и невнимание к вам?

Она скривила губы:

— Невозможно, прожив с человеком двенадцать лет, оставаться равнодушной к нему. Но я не любила его.

— Ваш муж постоянно оскорблял вас, и поэтому вы поклялись больше не выходить замуж, — резко произнес Майкл. — Будь он жив, я прикончил бы его собственными руками!

— Нет, нет! Колин не обижал меня.

Она судорожно сжала руки:

— Я больше перед ним виновата.

Майкл внимательно посмотрел на Кэтрин. Эта мысль, видимо, не давала ей покоя.

— Я знаю, все жалели меня, потому что Колин волочился за женщинами, но это я превратила наш брак в фарс, — едва слышно произнесла Кэтрин. — А он все терпел.

— О чем это вы? Объясните! Никак в толк не возьму!

— Я… я не могу.

Она отвела глаза.

Раздраженный, Майкл подошел к Кэтрин и взял ее за подбородок.

— Кэтрин, ради Бога, не прячьте глаз! Неужели я не заслуживаю доверия?

— Да, да — прошептала она, — но… даже с вами я не в силах говорить об этом!

Вытянуть хоть что-нибудь из Кэтрин было так же трудно, как выкорчевать дубовый пень. И Майкл решил действовать по-другому. Он обвил рукой ее шею и наклонился, чтобы поцеловать, надеясь, что там, где бессильны слова, подействует ласка.

Кэтрин было потянулась к нему, но тут же отпрянула, и из глаз у нее хлынули слезы.

— Поймите же наконец! Я не могу дать вам то, чего вы от меня ждете!

Так вот оно что!

Где-то в самой глубине сознания у Майкла мелькнула догадка, и он сказал:

— Мне трудно это понять, Кэтрин. Я хочу вас с той самой минуты, как увидел. Бог свидетель, я пытался побороть в себе это желание, найти другую женщину. Все напрасно. Если мне не суждено обладать вами и до конца дней из-за этого мучиться, вы облегчили бы мои страдания, открыв мне всю правду.

Напряжение во взгляде свидетельствовало о том, какое сильное впечатление произвели на нее слова Майкла. У нее больше не было сил сопротивляться, и, заметив это, Майкл спросил:

— Все дело в сексе, да?

Кэтрин округлила глаза, она была в шоке.

— Как вы догадались?

— По некоторым вашим намекам!

Он опустился на колени перед креслом, в котором она сидела, и взял ее за руку. Ее пальцы были холодны как лед и дрожали.

— И вы считаете для себя унизительным говорить об этом. Объясните, прошу вас, почему вы так боитесь замужества? Вряд ли вы можете сообщить нечто такое, что меня потрясло бы.

Она свернулась калачиком в уголке кресла, хрупкая, как ребенок.

— Я боюсь близости, потому что… мне больно, — прошептала Кэтрин. — Это чертовски несправедливо. Меня тянет к мужчинам, как любую нормальную женщину, но секс для меня — мучение.

Сам факт, что она не такая, как все, видимо, был для Кэтрин хуже физической боли.

— Вы обращались к врачу? — спросил Майкл.

— Собиралась, — она с горечью улыбнулась, — но не стала этого делать. Что знает врач об особенностях женщины? Сама мысль о том, что кто-то чужой будет терзать мое тело, просто невыносима. Да и зачем? Ради сомнительного удовольствия услышать то, что я и так знаю? Что у меня патология?

— Но ведь вы рожали, значит, не все так безнадежно, — в раздумье проговорил Майкл. И после паузы спросил: — После родов тоже было больно?

Она отвела глаза:

— Не знаю. Я забеременела вскоре после свадьбы и под этим предлогом не занималась с Колином любовью. И после родов тоже… Я не подпускала его к себе.

— Неужели так было все двенадцать лет супружества? — воскликнул Майкл вне себя от удивления.

— Уж если кто и был святым, так это Колин. — Она устало потерла виски. — Мне было шестнадцать, а ему двадцать один, когда мы встретились. Наша восторженная, романтическая, но не очень глубокая любовь с первого взгляда закончилась бы очень быстро. Колин прельстился бы еще каким-нибудь смазливым личиком, я поплакала бы неделю-другую и, чуть-чуть поумнев, продолжала бы жить.

Кэтрин судорожно вздохнула и продолжала:

— Но мои родители погибли во время пожара, оставив меня одну в целом свете. И тогда, как истинный джентльмен, Колин предложил мне руку и сердце, и я, не раздумывая, согласилась. Интимная сторона брака меня нисколько не смущала. Наоборот, мне нравилось украдкой целоваться с Колином. Но что из этого вышло…

При воспоминании о первой брачной ночи Кэтрин бросило в дрожь. Напившись, Колин ввалился в постель и, грязно ругаясь, стал требовать от молодой жены исполнения супружеских обязанностей. Кэтрин, хоть и нервничала, с готовностью отдалась ему и вдруг ощутила острую, невыносимую боль, как будто ее изнасиловали. Потом она долго плакала, а муж, удовлетворенный, сразу захрапел.