Год колючей проволоки - Александр Афанасьев

Петреус отлично понимал, что стоит только ему упустить из рук командование ISAF, и те, кого демократы протолкнули и в Пентагон, и в разведсообщество, моментально поменяют там всю команду. Все чаще раздавались голоса, призывающие отстранить армию от решения проблем Афганистана и создать нечто вроде гибрида военной разведки и легких частей для проведения ограниченных операций и постоянного давления на мусульман-экстремистов, собравшихся там со всего мира. Те, кто предлагал такую стратегию, кивая на опыт самих же муджей, забывали о том, что у США и у экстремистов — фанатиков — задачи принципиально разные, и задача по умиротворению не может быть решена со слабой позиции, нанесением тайных ударов.

Среди приглашенных на заседание следовало назвать генерал-лейтенанта Ника Филиппа Картера, бывшего главу самого опасного в Афганистане Южного регионального командования, а ныне заместителя командующего Объединенными силами по операциям, и генерал-майора Майкла Флинна, заместителя командующего объединенными силами по разведке, занимавшего эту должность много лет и знавшего Афганистан как свои пять пальцев.

Надо сказать, что, собираясь, генералы приняли меры для того, чтобы их не тревожили. Приглашения тем, кто находился вне Вашингтона, рассылались не через SIPRNET,[106] а с помощью доверенных офицеров-курьеров, крыло, в котором проходило совещание, закрыли на санитарную обработку от насекомых. Все входы и выходы перекрыл особый спецотряд Пентагона по борьбе с терроризмом.

На встрече не было одного человека, самого главного — он не рискнул. Бывший, но все еще сохраняющий позиции министр обороны США Роберт М. Гейтс, выходец из разведки, занимающий этот пост дольше, чем любой другой министр обороны за послевоенное время, человек, ухитрившийся быть назначенным на ответственнейший пост президентом-республиканцем и просидеть весь первый срок президента-демократа. Опытный разведчик, он каким-то образом находил точки соприкосновения с разведсообществом и не допустил противостояния армии и разведки, как бы того кому не хотелось. В Белом доме у него тоже было немало врагов, потому-то он решил не присутствовать на собрании генералов открыто. Но некоторые из присутствующих знали, что доклад, ради которого они здесь все собрались, — подготовлен при активном участии Гейтса и людей из ЦРУ. Военные не заглядывали так далеко, как заглядывали составители доклада.

Первые десять минут генералы и адмиралы потратили на обзаведение кофе, хорошим стулом и расспросы вернувшихся с войны — ситуацию из первых рук узнать бывает очень полезно. Пусть даже и новости будут полным дерьмом — они дают чувство сопричастности, чувство, которого порой очень сильно не хватает в кольце «Е» Пентагона.

А новости и впрямь не радовали. Перехвачена крупная партия ракет, более двадцати штук, — опять провинция Нангархар, ближняя от Пакистана, там власть принадлежит только наркомафии, которая исполняет функции законной власти, и талибам. Ракеты везли внаглую, на грузовике, принадлежащем Корпусу реконструкции, подаренном американцами. На посту остановили случайно — афганскому полицейскому показалось, что он знает водителя, и этот водитель был из противостоящего ему племени. Закончилось все короткой перестрелкой, одним трупом и еще одним парнем, которого взяли еще живым, — но, скорее всего, сейчас он тоже труп. Ракеты — в транспортных контейнерах, старые, но действующие. Сколько таких беспрепятственно просочилось в охраняемую зону — о том ведает только Аллах.

Талибы приняли новую тактику — сначала одна группа входит в село, добивается того, чтобы ее засекли, нападает на полицейский участок — потом уходит. Оставив фугасы и растяжки. В селе устраивается жесткая зачистка, кто-то подрывается… Могут так же обстрелять транспортную колонну — пара очередей, и уходят. Весь цинизм ситуации в том, что потом приходят другие талибы и приносят пострадавшим от действий международных сил жителям кишлака деньги из так называемых исламских фондов. Это новшество последнего времени — на попытки американской армии завоевать сердца жителей Афганистана талибы начали свою и весьма эффективную политику в этом вопросе. А исламские фонды — это легализованные средства поддержки террористов, они собираются в мечетях по всему миру, просто талибы и их покровители додумались делать это открыто, гласно — и любая попытка пресечь этот поток денег оборачивается скандалом. Если вы имеете право помогать жителям Афганистана, мы, мусульмане, тоже имеем право это делать. В Пакистане влияние талибов, сильно подорванное, пошло в гору после того, как их программа помощи пострадавшим от наводнений десятого года оказалась эффективнее, чем разворованная в пух и прах программа правительства Али Асифа Зардари, которого многие называли самым коррумпированным человеком к северу от Карачи, и неспроста.

Власть в стране, как и прежде, делает все возможное и невозможное, чтобы вызвать чувство отвращения у всех: как у миротворцев, так и у собственных жителей. Любой назначенный губернатор первым делом начинает обирать население. Один додумался до того, чтобы брать деньги за воду, которую корпус реконструкции провинции подвел в село с помощью водовода. Каждый понимает, что, скорее всего, настанет момент, когда придется бежать, и в ожидании этого момента набивает свои карманы, как только может.

Доброе утро, Эй-стан…[107]

Последним, что было наглостью, но наглостью хорошо рассчитанной, появился сам генерал Дэвид Петреус. Среднего роста, совершенно неприметный мужчина в камуфляже с четырьмя звездами, он до сих пор бегал кроссы, мог прыгнуть с парашютом и сесть за штурвал танка. В армии его боготворили — он считался победителем Ирака, хотя победил он его не силой, а хитростью. Теперь от него все ждали второго чуда… и даже, несмотря на то что чуда не было слишком долго, — все равно ждали. Хотя и понимали, что в разоренной тридцатилетней войной стране чудес не бывает.

Когда появился Петреус — в полевой форме, с планшетом — взоры присутствующих обратились на него. Посланца поля боя.

— Как там, Дэвид? — обратился к генералу адмирал Маллен.

— На удивление тихо, — сказал генерал, присаживаясь на свое место, — в Кандагаре попали под бурю, думаю, я до конца так и не выкашлял то, что попало ко мне в легкие с этим проклятым ветром. А так все в норме.

— Тогда приступаем, — адмирал привычно постучал по столу, требуя тишины, — господа, прежде чем мы приступим к обсуждению и докладам, хотел бы еще раз напомнить, что сегодняшней наш брифинг и все темы, что будут упомянуты на нем, являются секретными и ни в каком виде не могут быть переданы в печать. Наша цель на сегодня — в связи с обострением обстановки на всем арабском Востоке — выработать единую позицию в отношении дальнейших действий по стабилизации обстановки в Эй-стане и окрестностях, и только потом, с единым мнением выходить на суд публики. Никакого выноса наружу информации по сегодняшнему обсуждению я не потерплю, понятно? Достаточно грызни у гражданских, мы должны выступать всегда и везде единым фронтом.

Маллен оглядел собравшихся — как и любой моряк, он не доверял «сухопутным крысам». Ни один из них толком не знает, что такое взаимовыручка и единая команда — потому что они не на корабле, где или гибнут все, или живут — тоже все. Из всех, конечно, подозрительнее всего МакКристалл — при всех его достоинствах и популярности в армии у него свой взгляд на все, и этот взгляд он доносит до всех невзирая на ситуацию и на мнение окружающих. Неприятностей стоит ждать и от морской пехоты — они всегда вставали в противостояние со всеми, а уж с нынешним командующим…

— Относительно четвертой фазы. Вам слово, Дэйв, — и не разочаруйте нас.

Петреус начал говорить, медленно и внятно, не открывая папки.

— Боюсь, что порадовать нечем, фаза четыре, начатая в прошлом году, увы, идет к своему бесславному и логическому концу. Здесь нет вины тех, кто там, в Эй-стане, делает все, что может. Здесь есть наша вина, но она невелика, джентльмены, мы делаем все, что можем, и делаем это добросовестно, как я успел убедиться. Более виноваты гражданские власти… но и они виноваты лишь в том, что влезли в эту кашу. Остальное, господа, — объективные факторы.

— Так говорят офицеры, которые просрали свой взвод по глупости, — сказал не любивший Петреуса Маттис, но тот даже не обратил внимания.

— Фактор, не позволяющий нам победить в Афганистане, только один, и этот фактор — Пакистан. Мы не просто упустили ситуацию из-под контроля — мы сделали возможным появление в пограничной зоне поселений, где террористами является абсолютно все население, от мала и до велика. Сейчас подросли уже дети тех, кто начинал этот конфликт, последние удары, так дорого нам обошедшиеся, — это уже не Талибан, это Талибан-два. Второе поколение фанатиков, которое с детства воспитывалось в ненависти к нам и желании воевать. Их не замирить, из них не создать гражданское общество, их можно только уничтожить. Большое наступление, предпринятое зимой этого года, закончилось только тем, что мы выдавили основные бандгруппы из кишлачной зоны через границу, в соседнюю страну. Тактика та же самая — при появлении крупных армейских подразделений — отступать, не принимая боя, охотиться на мелкие подразделения, исходя из того арсенала, который имеется. Более того — часть бандитов просто легализовалась и стала полицейскими. Если мы хотим замирить тот же Нангархар — нам надо там стоять не менее пятидесяти лет, пока не сменятся два поколения.