Расстрелять - Александр Покровский

Конечно, можно было попросить у Родины бульдозер, но ведь Родина может же спросить: "При чем здесь бульдозер? Зачем вам, подводникам, бульдозер?" - и Родина будет права.

Значит, тогда так, тогда молча берем в руки лом и молча долбаем. Без бульдозера.

Бульдозер доставали на стороне. Просто ходили и доставали. Был у нас на дивизии секретчик, матрос Неперечитайло. Это было чудо из чудес. Он мог запросто затерять секреты, уронить целый чемодан с ними за борт, а потом мог запросто их списать, потому что у него везде и всюду были свои люди - знакомые и земляки, такие же матросы.

Правда, чемодан потом всплывал, и его выбрасывало в районе Кильдина на побережье, но все это происходило потом, когда Неперечитайло уже находился в запасе.

У него были голубые невинные глаза. Комдива просто трясло, когда он видел этого урода. Он останавливал машину, подзывал его и начинал его драть. Драл он его за все прошлое, настоящее и будущее. Драл он его так, что перья летели. Драл на виду у всей зоны режима радиационной безопасности, где стояли наши корабли, где была дорога и где были мы с ломами.

Неперечитайло стоял по стойке "смирно" и слушал весь этот вой, а когда он утомлялся слушать, он говорил комдиву:

- Товарищ комдив! Разрешите, я бульдозер достану?!

- Бульдозер?!! - переставал его драть комдив, - Какой бульдозер?!

- Ну, чтоб зону чистить...

- Что тебе для этого нужно? - говорил комдив быстро, так как он у нас быстро соображал.

- Нужно банку тушенки и вашу машину... Комдив у нас понимал все с полуслова, потому-то он у нас и был комдивом. Он вылезал из машины, брал у Неперечитайло чемодан с секретами и оставался ждать.

Неперечитайло садился на место комдива и уезжал за бульдозером. По дороге он заезжал на камбуз за тушенкой.

Через тридцать минут он снова появлялся на машине, а за машиной следовал бульдозер, нанятый за банку тушенки.

Дуст!

Наконец пришло для вас время узнать, что всех химиков на флоте называют "дустами". За что" позвольте спросить? Извольте: за то, что они травят народ! Сидя на ПКЗ, я проводил с личным составом тренировку по включению в ПДУ - в портативно-дыхательное устройство, предназначенное для экстренной изоляции органов дыхания от отвратительного влияния внешней среды.

Первые ПДУ на флоте называли "противно-дышащим устройством" - за то, что кислота пускового устройства ПДУ, которая должна была по идее стимулировать регенеративное вещество этого средства спасения на выдачу кислорода, иногда поступала сразу в глотку ожидающему этот кислород.

Я видел только одного человека, который продержался при этом более двух секунд. Это был наш старший лейтенант Уточкин, оперуполномоченный особого отдела.

Я его честно предупредил о том, что возможны сразу же после включения некоторые осложнения и что проявления терпеливости в этом конкретном случае с большим сомнением можно отнести к признакам воинской доблести.

- Жить захочешь - потерпишь! - сказал он мне, Против этого я не нашелся чем возразить; он включился и показал мне знаком, что все идет как по маслу. Когда все идет как по маслу, я обычно запускаю секундомер и, вперясь в него, снимаю норматив.

Через пять минут я оторвался от секундомера, посмотрел на испытуемого и заметил, что глаза у опера Уточкина чего-то лишились.

Прошло еще десять секунд, и Уточкин, чмокнув, откупорил рот. Изо рта у него повалил белый дым.

- Ну его на хер, - сказал опер Уточкин, взяв завершением фразы верхнее "си", - не могу больше!..

Лето

Наступило лето; жены уехали, и поселок опустел; период весенне-летнего кобелирования окончательно вступил в свои права, и по поселку светлыми ночами уже шлялись неприкаянные...

Ну кто на подлинном флоте работает летом? Летом никто не работает. Ну, разве что в поселке подобрать окурки и плевки, а так сидишь на пирсе с восточным безразличием: расслабление и вялость в членах; тупорылость и оскуднение в желаниях, в мыслях и в генах; апробация и культивирование поз...

И вдруг! Комиссия Министра Обороны! Вместе с главкомом!

Все вскочили, побежали, как со сна; озеро вычистили, дерн выложили, деревья там воткнули, бордюры и траву закрасили; лозунги, призывы, плакаты - понавесили; и на дома со стороны комиссии обратили особое внимание.

Комиссия на флоте - это время, когда все живые; не калеки, мечтают уйти в море.

- Когда и на чем они будут?!

- На вертолете через два часа.

- А вертолетную площадку довели до ума?!

- Довели...

- А люди там расставлены?!

- Так точно!

- Ну, тогда ждем сигнала... Через два часа, не дождавшись сигнала:

- Ну?!

- Пока не ясно... Ясно стало через десять минут:

- Все отставить, они будут катером!

- А-а-а-а!!!

И потом уже в диком вальсе:

- Фалрепные!.. Нужны фалрепные на фалы... От метр восемьдесят и выше!

- Что? Фалы?

- Что?!

- Фалы, говорю, от метр восемьдесят?!

- Нет, фалрепные! И еще нужен трап с ковром.

- Слышь! И еще нужен трап с ковром!

- И где он обитает?!

- А черт его знает, на ПКЗ где-то...

- И эту... как ее... тумбу под главкома не забудьте...

И тумбу под главкома. Чтоб он не спрыгнул с трапа, перебив ноги, а сошел, как подобает, сначала на тумбу, потом на пирс...

Все оказалось закрыто на замок: и трап, тумба, и ковры... и ключ вместе с заведующим утерян...

- Давайте ломайте!!! Давайте ломайте!!!

- Все ломайте!!!

Сломали вое. Перевернули и нашли в самом дальнем углу. Фу! Ну, теперь все!!! Нет, не все: еще нужен оркестр, офицер в золоте и машина. Секунда - и все это есть! Все есть, кроме фалрепных.

- Они ж только что были?! Да, были. И их даже послали куда надо, но там старшим был молодой мичман, и их перехватили и отправили .на свалку: там тоже надо было срочно убрать.

- А-а-а!!!...

Это кричит начальник штаба, затем он мечется по коридору и лично собирает где попало новых фалрепных. Он выстраивает штабиую команду. На худой конец, и эти сойдут. Конец действительно худой. Самый мощный из них тянет на метр шестьдесят шесть сантиметров. Начштаба нервничает - одного не хватает. Последним влетает в строй гном-самописец - полтора вершка! Начштаба не выдерживает - доконали: он хватает самописца за грудки так, что тот повисает безжизненно ножками, и орет ему:

- Па-че-му!!! Па-че-му та-кой ма-ле-нь-кий!!! Все! Встретили!

Встретили, подхватили, потащили на руках, И лизали, и лизали в двадцати местах... Нагрузили, проводили стройною гурьбой, Дали, дали, дали им, дали им с собой...

...И снова лето настало. Снова благодать разлилась. Солнце снова, и опять красота; расслабление, расслоение, растягивание членов и тупорылость поз...

Сопки, сопки, ртутная вода...

Корабль

Получили мы корабль - надругались над собой...

Корабль получили осенью. Наш прекрасный корабль... Плавтюрьма!

Кто это сказал?! - Это никто не сказал. Это не у нас. Это у них. У англичан. В английском языке слово "confine" с одинаковым успехом обозначает и замкнутый объем подводной лодки, и тюрьму. И поэтому, когда по телевизору показывают, что колония малолетних преступников ходит теми же строями, в тех же ватниках и поет те же песни, я не верю своим собственным глазам и все время думаю, что тут чье-то недоразумение.

Конечно, есть отдельные неразумные, потерявшие терпение и кое-что из морали подводники, которые пытаются назвать плавтюрьмой наши славные подводные корабли за то, что они стоят в дежурстве по полгода, а дома бывают только раз в месяц, пешком и после 23 часов, но я считаю, что это неправильно. Я считаю, что Родина о них заботится и что эта забота выражается так часто, так часто, что не увидеть ее может только слепой.

Но вернемся к кораблю.

Это просто чудо какое-то! Я тут же, как только мы его получили, спустился вниз и прошелся с носа в корму. Слов нет. Просто чудо. Неужели все это сразу плавает? Неужели оно погружается и всплывает больше, чем полтора раза? - Да, представьте себе! - А по-моему, оно должно утонуть тут же, прямо у пирса,

вместе с нашей профессиональной подготовкой! - Нет, представьте себе. - Это грандиозно!..

Открываешь французский прибор и - япона мама: одна плата из Японии, другая - из Швеции, третья - ФРГ, четвертая - США, пятая - Франция, весь мир на ладони...

Открываешь наш прибор, а там - Узбекистан, Киргизстан, Ленкорань, Ленинакан, Уфа, Ухта, Кзыл-Орда! Весь Союз с тобой. И Господь тоже. Иди в море. Родимый.

И идут. И плавают. Годами. На чем они плавают? - Они плавают на сплаве. Высокого мастерства и высокой идейности.

И вдруг одна утонула, потом - вторая и сразу третья... Ай-яй-яй! Как же так?! Неужели?! Вот это да! А мы и не ожидали. - А вот вы ожидали? - Нет, мы тоже не ожидали. - А вы? - Мы не ожидали, потому что у них пройден весь курс боевой и политической подготовки. - А-а-а... ну, тогда шапки долой...

Шапки долой - венки по воде; звучит траурная музыка...

Прозвучала - хватит, а теперь остальных выгнать в море, чтоб покрыть недостачу.