Разорённые земли - Фред Сейберхэген

— Я бы вложил в ножны меч, который завоевал, но, похоже, у меня нет никакой перевязи.

Ханн поспешил поддержать шутку, расстегивая свой пояс и кривясь, когда приходилось двигать раненной рукой.

— Вот, возьмите все. Действительно, мне кажется, я еще удачно отделался. Пусть уж сапоги шьет сапожник.

Обтерев и вложив в ножны меч, Чап позволил служанкам Чармианы провести его коротким путем в соседний сад, а оттуда в другое крыло того же самого приземистого длинного здания, в которое вошла Чармиана. Он пока не сумел рассмотреть, насколько велико оно было; вероятно, все придворные Сома жили в отдельных покоях. В роскошной комнате служанки стянули с Чапа его жалкие лохмотья и принялись обмывать его тело тем, что казалось обычными средствами для омовений, а не дьявольским зельем. Страх девушек перед ним быстро пропал, и к тому времени, как они погрузили его в мраморную ванну с горячей водой, они почти свободно разговаривали между собой. После того, как им пришлось служить Чармиане, подумал он, служба любому другому хозяину должна показаться им облегчением и удовольствием.

Он привесил приворотный талисман из золотистых волос под шаткую рукоять захваченного им меча и положил его рядом с собой, пока намыливался, обмывался и намыливался снова. Он слишком устал, чтобы обратить хоть какое-то внимание на прислужниц как на женщин. Однако пока они возбужденно болтали, он узнал их имена: Портия — чернее кожи и волос ему не доводилось видеть — с ужасным шрамом на лице; Кэт, белокурая и полная, с глазами, которые косили в разные стороны; Лиза, самая низенькая и самая молодая, с ничем не примечательной внешностью; Люция, сложенная вполне сносно, если не считать слишком большого рта и зубов; Саманта и Карен, похожие как сестры или даже двойняшки, с желтоватой кожей, прыщавые, со свалявшимися волосами, уложенными по-крестьянски, как и у остальных девушек. Когда Портия и Кэт закончили оттирать ему спину, Лиза и Люция окатили его свежей водой, а Саманта и Карен уже держали наготове полотенце.

Когда он был облачен в дорогой наряд, Карен с Люцией накормили его супом, мясом и напоили вином. Набивая рот едой, он несколько раз касался золотого талисмана, который теперь находился в безопасности во внутреннем кармане его туники из мягкой черной материи. Вино он только попробовал, потому что сон и так уже смыкал его вдруг отяжелевшие веки.

— Где моя супруга? — потребовал он ответа. — Она придет сюда, или я должен отправиться к ней?

Последовало минутное замешательство, потом Кэт с заметной неохотой ответила:

— Если господин позволит, я пойду и узнаю, готова ли она принять вас. — При этом остальные девушки заметно расслабились.

Он чувствовал неимоверную усталость и прилег на кушетку. Хотя ему о многом следовало подумать, его веки смыкались сами собой.

— Продолжайте разговаривать, — приказал он оставшимся пяти девушкам. — Вы умеете петь? — Лиза запела, а Карен достала какой-то струнный инструмент. Полилась нежная мелодия.

— Ты поешь довольно неплохо, — сказал Чап, — для девушки, которая служит благородной Чармиане. Как долго ты у нее в услужении?

Девушка прервала пение.

— Полгода, мой господин, с тех пор, как меня привезли в Черные горы.

— А кем ты была до этого?

Она заколебалась.

— Я не знаю. Простите меня, господин, меня ранили в голову, и я потеряла память.

— Пой дальше.

А затем он вдруг проснулся, сжимая рукой золотой талисман у себя в кармане. Казалось, что прошло не слишком много времени — снаружи все еще ярко сияло солнце, а девушки продолжали нежно играть и петь.

Усталость сковывала его по рукам и ногам, словно вражеские путы, но он не мог отдыхать до тех пор, пока по меньшей мере не увидит ее еще раз. Он встал и вышел в сад у подножия возвышающейся над ним горы. Мучительно ноющие, ничуть не отдохнувшие ноги несли его по дорожкам и лужайкам, теперь пустым и свободным от каких бы то ни было признаков произошедшей здесь схватки. Он вошел в здание той же дверью, которой удалилась Чармиана. В узком коридоре он ощутил запах духов, который пробудил все старые воспоминания, и невдалеке услышал памятный ему смех Чармианы. Он отодвинул в сторону драпировку.

Немного в глубине просторной, явно принадлежавшей женщине комнаты на диване искусной работы сидела Чармиана. Она выжидательно смотрела на Чапа, хотя появился он беззвучно. У мужчины, который сидел подле нее, повернувшись к ней лицом, были великолепные волосы, спадавшие мягкими локонами на уши. Длинные, сильные руки выглядывали из рукавов домашней одежды розового и черного цветов. Когда мужчина поднялся, загораживая Чапу дорогу, и Чап смог только замереть на месте в дверном проеме, уставившись на Тарленота, на шрам, широкий и длинный, но полностью заживший, который шел от ключицы до волосатой груди, спускаясь прямо из-под металлического ожерелья, хранившего небольшую блестящую царапину, оставленную мечом.

Армия Запада расположилась лагерем на ночь после дневного перехода на северо-восток от Замка. Окрестная равнина представляла собой уже не бесплодную пустыню, а холмистое море разбросанной редкими островками травы, уже увядающей в преддверии приближающейся зимы. Когда-то, давным-давно, здесь собирались стаи непуганных птиц.

Теперь под командованием Томаса находилось более четырех тысяч солдат, объединенных ненавистью к Востоку. Ряды его собственных бойцов из числа жителей Разоренных Земель значительно пополнились добровольцами из краев Мевика и иных, лежащих южнее, с прибрежных островов и с севера, откуда прибыли воины, одетые в неизвестные меха и играющие странные мелодии на рогах неведомых животных.

Ранним вечером лагерь наполнился гомоном — готовили пищу, рыли временные укрытия на ночь, занимались сотней других дел и организационных вопросов, требующих решения до наступления следующего походного дня. В большой палатке Томаса толпились командиры, которых он созвал на совещание.

Первым вопросом, который поставил перед ними Томас, был золотой талисман и его досадное возвращение на Восток. Что этот талисман обладал огромной магической силой, было ясно всем, и никто не порицал Рольфа за то, что тот так сильно подпал под его влияние и ни словом о нем не обмолвился в течение долгих месяцев с тех пор, как нашел его, пока талисман принуждал его лелеять тайные мечты о женщине, которую в противном случае он бы ненавидел. Тем не менее юноша, подавленный и пристыженный, сидел в палатке. Томас, Серый и еще несколько человек сидели на стульях, расставленных у трех сторон длинного стола, четвертой стороной обращенного к широкому полукругу присутствующих, которые устроились прямо на подстилке на полу. Томас сидел за столом в центре, глядя на Серого, который поднялся и первым взял слово.