Столкновение - Александр Сапегин

Миледи, разглядев пупырышки и вставшие дыбом на груди и руках волосы, расхохоталась в голос и предложила не откладывать дело в долгий ящик. Первым уроком в роли официального ученика жрицы у Вадима будет обучение сэттажу. Данной технике жрицу обучил один эльф из Первого Леса.

Два года назад длинноухий путешественник, которому не сиделось под тенью мэллорнов, забрел в столицу Степи и чуть было не угодил на эшафот, если эшафотом можно назвать двух жеребцов и бревно из каменного дерева, вкопанное посреди местной лобной площади. Эльф имел неосторожность оскорбить одного коленного хана и настучать в бубен пятерику нукеров оного степного аристократа. Неудивительно, что зубастая Фемида оказалась на стороне униженных и оскорбленных, спровоцировавших залетного длинноухого эльфа на расправу. «Незрячая», после короткого разбора мордобития, отправила сына лесов на знакомство с «кровавым столбом». Казнь была проста — ноги преступника привязывали к веревкам, которые крепились к седлам двух белых жеребцов правосудия. Лошади, управляемые седоками, разъезжались в стороны, и несчастного, при встрече со столбом, разрывало на две неравные части. Простенько, зрелищно и со вкусом. Черни всегда нравились кровавые представления. Миледи пришлось приложить немало усилий, дабы вытащить ноги длинноухого преступника из петель. Эльф оказался личностью благодарной и обучил добрую жрицу нескольким не известным оркам приемам и методам, которые были в ходу у магов, что пришли с Нелиты. Знал бы путешественник, что в петлю его сунули с подачи той же доброй души, которая так рьяно ратовала за его освобождение, тогда его благодарность наверняка оказалась бы несколько иной… Что было — то было; в итоге Миледи ничуть не прогадала и теперь готова делиться мудростью Нелиты. Вот только у жрицы большие сомнения относительно готовности ученика к освоению премудростей, но это не ее проблемы. Теперь это его проблемы… Вадиму на мгновение стало неимоверно себя жалко. Что делать — назвался груздем… Прогнав непрошеную дрожь и упрямо сжав зубы, он только кивнул в ответ на тираду наставницы — готов!..

За три месяца издевательств над организмом отдельно взятого землянина орчанки не услышали от него ни одной жалобы. Миледи оказалась суровой и требовательной наставницей. Обучение сэттажу позволило парню еще глубже познать себя и развить каналы и внутренние хранилища маны. С помощью этой техники Вадим снимал усталость с перетруженных мышц и запаренного мозга, устранял повреждения и многочисленные мелкие ранения и травмы. Потом было познание собственного духа, являющееся одной из ступеней шаманизма. Обращение к стихиям. Камлание, призыв духов сущего и невидимого…

Мир — живой, он наполнен не только маной, но и потусторонними сущностями, дающими тем, кто умеет с ними общаться и находить общий язык, определенную силу и власть. Духи могут не только помочь, но и проклясть. Духи леса, к примеру, порой одаривают небывалым урожаем ягод и грибов, но могут и завести в топь… В каждом из нас живет дух, напрямую связанный и влияющий на душу и здоровье каждого разумного, кем бы он ни был — орком ли, эльфом или человеком. Настоящий целитель должен обладать искусством врачевания духа, а еще лучше — комбинировать методики различных школ, ибо в каждой из них есть доля истины. Для наилучшего результата колдомедик должен врачевать и дух и тело. Колдомедик лечит человека, а не болезнь… Отдельными дисциплинами шли зельеварение и травничество.

Особый упор делался на физическую подготовку и тренировки с оружием. В сильном и здоровом теле — сильный и здоровый дух. Миледи любила повторять эту знаменитую фразу. Стоило ученику хоть намеком выказать неудовольствие, как жрица принималась за любимое действо — промывание черепушки и полоскание мозгов. Идиоту вдвойне повезло в том, что кроме выраженного таланта целителя у него явные дары некроманта и стихийника. Маг жизни в основном работает с живой материей, а некромант — и с мертвой и с живой. Есть куда развиваться! Потенциально темные маги намного сильнее светлых коллег. Посему Вадиму не стоит забывать и пренебрегать второй стороной дара, а пестовать ее наравне с первой. Во всем должна быть гармония. Кто лучше всего наносит раны? Тот, кто умеет их наносить! Маги жизни, каким это ни покажется странным, тоже обучаются убийству, а уж Вадиму будто сам Хыраду Молниерукий это велел! Некромант остановит или призовет смерть. Целитель подарит жизнь. Воин защитит от первого, чтобы не пришлось обращаться ко второму. Все взаимосвязано, ученик. Тебе выпала редкая удача: целитель и маг может стать воином, но не каждый воин постигнет науку мага, шамана и колдомедика. Так что — терпи! И он терпел. Скрипел зубами, подыхал от ядов, истекал кровью, мучился дикой головной болью, от которой не помогал даже сэттаж, но терпел. Он сам себе поставил цель и пер к ней с неотвратимостью бульдозера или лавового потока. Пер через «не могу». Пер, переступая через себя. Иногда Белов вспоминал взгляды «волчиц» и послушниц, составлявших свиту Миледи, и не мог припомнить момент, когда презрение к хумансу, плескавшееся в глазах орчанок, сменилось на неподдельное уважение. Через месяц? Два? Когда его признали равным, а потом потянулись, как за планкой для достижений?

Миледи взяла себе за правило устраивать Вадиму еженедельные ментальные сеансы, где сама жрица зачастую выступала связующим мостом между учеником и орчанками из свиты. Таким нехитрым образом парню передавались знания и навыки, потом доводимые на жестоких тренировках до рефлексов. Бесценный опыт, нарабатываемый годами, перекочевывал в черепушку землянина за два-три часа. Ничего, что сеансы сопровождались дикой головной болью — ради знаний стоило потерпеть еженедельную экзекуцию. Побочным эффектом «мостов» было то, что мозг жителя Земли, привыкший к океану информации, не только выкачивал пылесосом определенные знания, но и снимал поверхностные слепки личностей, а также кое-что, не предназначенное для передачи в чужие руки. Кроме всего прочего, сеансы ментотерапии помогали понимать орчанок на интуитивном уровне. Знала бы Миледи об этом маленьком нюансе — она бы немедленно прекратила эксперименты с ментальным обучением, но Вадим пуще зеницы ока хранил свой маленький секрет.

Тайгора, словно наплывающий по утрам туман, не потревожила ни одной половицы и бесшумно опустилась в кресло. Жрица, будто в первый раз, всматривалась в безмятежное, тронутое усталостью лицо ученика. Постороннему человеку могло показаться, что парень спит, но полоснувший по чувствам орчанки взор и едва заметное, практически невидимое в темноте, движение глазных яблок, уничтожали версию сна на корню. Вадим, несмотря на изматывающий день и еще более изматывающий вечер, держал окружающее пространство под неусыпным контролем. Тайгора отучила воспитанника расслабляться.

Великолепный наставник, она, сама того не замечая, выковала из парня достойную уважения крицу — еще не воин, но уже не сырое железо. За три месяца орчанка впихнула в голову ученика громадный пласт знаний. Не все он смог и успел освоить, да этого на данном этапе и не требовалась. К чему скрывать — добрая половина информации пока лежала в глубинах разума бесполезным, ненужным грузом. Время для ее осмысления еще не пришло. Как-нибудь позже, когда в специфических знаниях возникнет необходимость, они, словно старые подзабытые воспоминания, всплывут сами. Эх, где бы взять пару лет… Всего два года, и алмаз засверкал бы гранями яркого бриллианта. Время…

Жрица, наклонив голову к правому плечу, чуть скосила глаза, столкнувшись с острым, оценивающим взглядом ученика, стрельнувшим по наставнице из-под узкой полоски прищура. Недолго им осталось играть роли наставника и пестуемого. Тайгора полчаса назад закончила бросать кости на гадальной площадке — скоро Вадим уйдет. Жрицу одновременно обрадовали и огорчили результаты попыток заглянуть в будущее. Удовлетворение от того, что тщательно лелеемые планы претворятся в жизнь, меркло на фоне приближающегося расставания. Тайгора успела привязаться к человеку. Иногда она ловила себя на мысли, в которой Вадим занимал место несуществующего внука. Бред, бред — нельзя привязываться к инструменту достижения цели и, чем Тайли не шутит — Власти.

— Завтра — практикум, — тихо сказала Тайгора.

— С утра, с обеда?

— Весь день, — припечатала жрица, заранее отметая вопросы и возражения.

— О нет! Опять «подобие»! Мамма миа, пристрелите меня семеро, лучше…

— Тебе надо практиковаться или есть какие-то возражения?

— Возражений нет, но…

Кривая улыбка прожженной садистки наползла на лицо жрицы. Ученик поперхнулся заготовленной фразой, в сердцах сплюнул и отвернулся, бормоча под нос ругательства на своем языке. Жрица непроизвольно хихикнула — Вадим в женском образе был таким милашкой…