Стихотворения - Алексей Апухтин

Юзевич

                                              Без вас                      Так было скучно, мы вас все так любим.

Бауер

                      Спасибо, пан Юзевич. Комплименты                      Оставим, времени у нас немного,                      Да и застать нас могут.

(Осматривает дверь.)

                                              Вот в чем дело:                      Князь Зубов вас велел благодарить                      За ваши донесения, он их                      Внимательно прочел. Из этих писем                      С прискорбием он видит, что светлейший                      К нему не так расположён, как прежде,                      И, чтобы вновь его приворожить,                      Он шлет вам это зелье. Вы его                      Когда-нибудь в удобную минуту                      Подсыплете светлейшему в питье.                      Вы тронуты таким доверьем князя?                      Возьмите ж пузырек.

Юзевич

                                          Как, всыпать… мне?                      Да где же мне? Клянусь, я не посмею.

Бауер

                      Чтоб смелости придать вам и уменья,                      Князь посылает этот кошелек:                      Исполнивши, как следует, приказ,                      Получите вы втрое…

Юзевич

                                                         Свент[15] Антоний!                      За что ко мне так добр ясновельможный?

Бауер

                      Людей он знает и заслуги ценит.

Юзевич

                      Так, пан полковник, но еще скажите,                      Не будет ли светлейшему вреда                      От зелья этого?

Бауер

                                      Вреда не будет.

Юзевич

                      О, если так, исполню я охотно.

Сцена вторая

Ночь. Глухая степь. Шалаш из дротиков. Рядом с шалашом отпряженный дормез и повозка. Внутри шалаша куча соломы, на которой лежит князь Таврический. Возле него на коленях стоит графиня Браницкая. Поодаль стоят Бауер и Юзевич.

Кн. Таврический

                      Всё кончено. Пора, давно пора                      С усталых плеч наряд негодный сбросить.                      Он для меня был ветх уже и тесен…                      Ты, Саша, здесь?

Гр. Браницкая

                      Здесь, дядюшка. Напрасно                      Ты мыслями печальными томишься.                      За доктором уехал верховой,                      И к утру ты поправишься.

Кн. Таврический

                                               Нет, поздно…                      Я чую смерть, мне холодно и жутко.                      Послушай, Саша, сядь ко мне поближе,                      Вот так, и руку дай в последний раз.                      Всю жизнь ты другом верным мне была,                      И от тебя я тайны не имею.                      Да, жаль, что не могу я год один                      Еще прожить, один лишь год, и — баста!                      Всю зиму я готовил бы солдат                      Без маршировок, без косичек, пудры,                      Без всех нелепых гатчинских затей, —                      Я в них вселил бы дух героев древних                      И с первою весеннею зарею                      Пошел бы с ними прямо на Царьград.                      Великое б тогда свершилось дело!                      Подумаешь — кружится голова.                      Какой триумф, какая колесница!                      Султан в плену, враги мои во прахе.                      А может быть, и скипетр и корона…

Гр. Браницкая

(с испугом)

                      Довольно, князь!

(Обращаясь к Бауеру и Юзевичу)

                                      Не слушайте: он бредит

(К князю)

                      Мы не одни, опомнися, светлейший!

Кн. Таврический

                      Да, бредил я, и бред тот был мне сладок.                      А впрочем, я могу свободно бредить.                      Уж я — не князь, я больше не светлейший,                      Я — перст, я — прах, я — только человек.                      О Господи! Зачем ты дал мне разум?                      Ты в душу мне вложил любовь и гордость,                      Ты дал мне власть и упоенье властью.                      Ты всё мне дал, чтоб разом всё отнять.                      Вот я теперь могу дышать, молиться,                      И чувствую, и мыслю, и ропщу,                      А завтра то, что мыслило, роптало,                      Безжизненным, негодным трупом будет!                      О Господи! Почто ж мятемся всуе?                      Зачем мы жизнь, столь полную невзгод,                      Столь краткую и немощную жизнь,                      Еще враждой пятнаем безрассудной?                      О, сколько крови пролил я невинной!                      Из-за чего? Из-за пустого блеска,                      Похвал мишурных, славы мимолетной!                      Вот, вот они, очаковские тени!                      Их раны вновь раскрылися, их лица                      Предсмертного тоской искажены!                      "Отдай нам жизнь! — кричат они мне в ухо. —                      Когда б не ты, мы и теперь бы жили!"                      О Господи! Прости мне ропот грешный,                      Ты в благости могилу нам послал,                      Гоненьям злобы, совести упрекам —                      Всему конец в могиле этой темной!                      Где Бауер? Здесь ты, зубовский клеврет?

Бауер

                      Я счастие имею состоять                      При вашей светлости.

Кн. Таврический

                                           Да знаю, знаю:                      При мне ты состоишь, ему ты служишь.                      Из гордости тебя не раздавил я.                      Не в этом дело. Милостивец твой,                      Узнав, что я в могиле, возликует.                      Скажи ему, что радость недолга,                      Что близок день — день черный для России:                      Бессмертная умрет Екатерина!                      Когда в столицу вступит новый царь                      И гатчинцы с косичками смешными                      Затопчут грязью залы Эрмитажа,                      Тогда что скажешь, жалкий фаворит?                      Как побледнеешь ты в своих чертогах,                      Как выпадут из рук твоих румяны,                      Каким безумным страхом исказится                      Красивое и пошлое лицо,                      И как в тот час я буду спать глубоко                      Для поздней злобы их недосягаем!

(Минута молчания.)

                      Мне холодно, покройте ноги шубой…                      Еще, еще, кругом… Родная, где ты?                      Согрей меня, согрей своим дыханьем,                      Как некогда, давно, когда в Смоленске                      Баюкала ты Гришу своего!                      Что это? Ружей залп? В атаку, братцы!

(Приподнимается.)