Рубеж веков-2 - Ludvig Normaien
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И подпись — асикрита (секретаря, ныне главы тайной канцелярии) императора.
Печать с имперскими гербами не оставляла вопросов в подлинности.
— Теперь у вас найдутся силы ответить на наши вопросы?
Вино смочило пересохшее горло Теодора. В голове было пусто и звонко — он впервые держал подобную бумагу в руках.
А прибывшие важные палатины, скрестив руки на груди, начали неторопливо расспрашивали Теодора о событиях похода, постепенно перейдя к разговору о входящих в отряд людях. Постепенно разговор дошёл перешёл до Ховра.
— Что вы знаете об этом молодом человеке? Ховр. Странное прозвище. Откуда он взялся? Когда присоединился к вашему войску?
Лемк, откинувшись на спинку деревянного стула, слегка нахмурился, но ответил спокойно:
— Нечего скрывать, господа. Ховр появился в нашем отряде осенью. Вернее, мы его вытащили из плена. Было тогда накануне одно несчастливое сражение, когда хартуларий Гарид оказался в непростой ситуации… Мы потерпели поражение, нас, кто не погиб, разбросало, многих забрали в плен. Когда мы напали на вражеский оьоз, среди освобождённых пленных был и Ховр.
— Вытащили из плена, значит? — уточнил молодой палатин, поигрывая массивным перстнем на пальце. — И он сразу остался с вами?
— Сразу. Он сам попросился. Он был с другим нашим воином — Юцем. Они познакомились незадолго до пленения. Он был худ, избит, но глаза… — Лемк сделал паузу, словно вспоминая. — Он был готов сражаться, что и доказал дальнейшем не раз.
— Вам не показалось в нём ничего странного? — спросил седовласый палатин, с хитрым взглядом, словно привыкший искать подвох в каждом слове.
— Странного? — Теодор чуть пожал плечами. — Нет. Он всегда был верен. Смелый, находчивый, крепкий. В бою знает своё дело. Я бы не взял его с собой в поход, если бы у меня были сомнения.
Палатины переглянулись. Один из них, седовласый, задал последний вопрос:
— И среди ваших людей он никого не вызывал подозрений?
— Наоборот, — твёрдо ответил Лемк. — Если бы не он, мы потеряли бы ещё больше людей в тех зимних стычках. Ховр знает своё место и дело.
Палатины не стали развивать тему дальше, но их взгляды ясно выдавали, что вопросы к Ходу остались.
— Я не понимаю всех этих расспросов, уважаемые. Если Ховр что-то совершил недостойное — то вы должны сказать мне, и мы вместе разберемся во всех проблемах. Но я уверен, что Георгий Ховр достойный молодой человек.
— Георгий?
— Да, это его имя.
Посланники асикрита переглянулись.
— Мы тоже уверены, что он достойный молодой человек! Примите наши извинения… И мы надеемся, что наш разговор останется между нами.
— Да вы ведь ничего секретного и не спрашивали!
— Тем более.
Они спешно удалились, оставив Теодора в недоумении.
Солнце маняще блестело на монетах, так, словно из серебра струился живой свет. Бочонок, доверху набитый разными монетами, стоял в центре у колченого стола, притягивая всеобщие взгляды. Монеты доставали из него и они лежали грудами, тускло сверкая — чистейшее золото и серебро Фракии, Болгарии, Македонии и сопредельных стран. Акче, талеры, дукаты, флорины, алтуны, динары… Весь мир казался заключённым в этих кусочках металла, которые обещали тепло, пищу, одежду и всё то, что походы и битвы отбирали без остатка.
Солдаты и офицеры один за другим подходили к столу, получая от Евха, как одного из самых грамотных и честных свою долю. Каждый держал в руках свою награду с разной степенью почтительности: кто-то быстро засовывал монеты в суму, словно боялся, что они исчезнут, кто-то пересчитывал на глазах, скрупулёзно, по-деловому, а кто-то сжимал свою долю в кулаке, не веря, что добыча стала реальностью.
Теодор стоял неподалёку вместе со своими командирами и дюжиной ветеранов, которые, как сторожевые псы, следили за процессом. Их лица были спокойны, но взгляды пристальны. Они смотрели не на блеск монет, а на тех, кто их брал. Теодор знал цену дисциплины и не хотел, чтобы с трудом завоёванная добыча стала началом раздоров. Монеты сверкали, как приманка, но порядок — вот что должно было остаться непоколебимым.
Доля императора существенно облегчила бочонки с монетами. И Теодор очень хотел верить, что эти деньги пойдут на выплату жалованья солдатам, на ремонт обветшавших крепостей, на закупку оружия и припасов.
— Прости, друнгарий, опоздал! — подбежал взъерошенный Юц, за которым тащился бледно-серый, но очень довольный, Ховр.
— Хорошо отдохнули?
— Можно сказать что чересчур… Чуть не пропустили самое важное. Как делим добычу?
— По испанским правилам.
— А? Это как? — в один голос удивились юноши.
— Мы делим добычу по чести, хотя для тех же латинян… да и ромеев это звучит так же странно, как сказка про драконов. Прежде всего, мы отдали долю императора — пятую часть. Ему положена только денежная часть.
Остальное делим между теми, кто проливал кровь. Те, кого выбрали командирами получают свою долю за ум, риски и заботу о войске — по три доли. Потом — простые солдаты, им по доле. По две доли тем, кто отличился и с нами с самого начала. Тем, кто присоединился недавно, после Клейдионского ущелья — по половине доли. Да, им достается меньше, но зато это честно заработанное серебро. И если ты спросишь, нет ли у нас воровства или хитростей при дележке, скажу тебе прямо: если кто и захочет урвать лишнее, ему это дорого обойдётся. Ветераны следят за порядком.
— Сколько долей всего?
— Много.
— Мне просто интересно, сколько нас всего…
— 3674 человека на данный момент.
Юц замялся:
— А мы… Эта… Мы сколько получим?
— По три доли.
— Хвала господу! Благодарю!
— Благодарю, друнгарий! — подхватил Ховр.
— Заслужили!
Долю свою они получить не успели, так как спокойствие внезапно нарушилось.
Сначала послышался топот копыт, потом на площадь въехал отряд всадников. Поднятое было оружие оказалось опущено, когда все увидели имперское знамя. Пыль, поднятая их копытами, заволокла поле, и на мгновение всё стихло: воины замерли, повернув головы к неожиданным гостям. Впереди ехал человек в богато украшенном плаще, с мечом, усыпанным драгоценными камнями. Это был Исаак Лекапен, не менее
