Экипаж Меконга - Евгений Львович Войскунский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Страшный крик Бхарати раздался у него над ухом. Федор вскинул глаза. Девушка, белая от ужаса, указывала рукой в сторону и пронзительно кричала:
— А-а-а-а-а!..
Мигом обернулся Федор и увидел длинное бурое бревно. Оно быстро подплывало к нему и вдруг разинуло чудовищную зубастую пасть.
Он с силой оттолкнулся и перемахнул на палубу бота. Услышал, как лязгнули зубы за его спиной. Не успел перевести дух, как Бхарати бросилась к нему на шею, спрятала голову у него на груди и залилась слезами. Она плакала неудержимо, ее худенькие плечи дрожали у Федора в руках. Он поднял ее мокрое лицо, улыбнулся, сказал по-русски:
— Любушка ты моя!
Она прижалась к нему, зашептала сквозь слезы:
— Ты береги себя… У меня никого больше нет… кроме тебя… Береги себя, слышишь!..
Он снова вывел бот на стрежень реки.
Впервые увидел Федор крокодила. Слыхивал об этих чудищах много. Вспомнил, как когда-то вычитал в «Азбуковнике»: «Коркодил — зверь водный, егда имать человека ясти, тогда плачет и рыдает, а ясти не перестает». Усмехнулся Федор, припомнив страшенную крокодилову пасть: вряд ли эдакое страшилище будет оплакивать свои жертвы…
Лишь на третий день перестал лить дождь. Проглянуло сквозь тучи солнце. А могучая река несла бот все дальше и дальше — к океану.
На ночевку Федор теперь приставал к берегу. Зажигали костер, Бхарати наскоро готовила немудрящую еду.
Старый плотник хорошо позаботился: под баковым настилом был добрый запас овощей, риса и сушеного мяса. Было два глиняных сосуда с маслом, несколько больших, оплетенных прутьями кувшинов с водой. И соль не забыл припасти — три крупных прозрачных куска. Положил кой-какой инструмент, моток конопляных веревок, рыболовные крючки. Даже несколько пороховых ракет было.
Федор смастерил удочки, ловил рыбу — старался экономить припасы. Запасал речную воду, фильтруя ее через покрывало Бхарати, сложенное многократно. Кто знает, что ждет впереди?..
Через неделю Федор заметил, что речной разлив становится шире, а мутная, кофейного цвета вода светлеет с каждым часом. И наступило утро, когда он увидел, что бот почти неподвижен: океанский прилив запер реке выход.
Значит, скоро море! Да и ветер, легкий северный ветер, нес морскую прохладу…
Федор поднял носовой парус, сплетенный из крепких пальмовых листьев. Потом опустил сквозь колодец в воду тяжелый шверт — обшитый медью выдвижной киль — и подобрал шкоты. С радостью услышал милый сердцу звук заговорившей под днищем воды…
Через несколько часов скорость хода заметно возросла: начался отлив.
Вода светлела, становилась голубой, берега раздавались все шире, уходили в дымку. И вот длинная синяя океанская волна приняла бот, качнула, плавно передала другой волне…
Море!
Федор натянул гротафал, и желто-зеленый грот из пальмовой плетенки взлетел до места. Глубоко, освобожденно вздохнул Федор, улыбнулся Бхарати. Девушка любовалась им: синеглазый, добрый, веселый бог…
— Теперь куда поплывем? — спросила она.
Об этом Федор много думал. Вспоминал слова старого Сингха: повернуть вправо — приплывешь в Карачи, там персидские купцы частые гости; влево плыть, на юго-восток, — в португальские владения попадешь…
Путь через Персию смущал Федора, хоть был он и ближе. Еще перед хивинским походом слышал Федор, что у Петра Алексеевича нелады с Персией. И позднее в дом Лал Чандра доходили смутные слухи о том, что неспокойно в персидской земле.
Нет, уж лучше плыть другим путем. Португалия — страна далекая, ей резону нет ссориться с российской державой…
И Федор повернул влево. Когда завиднелся невысокий берег, стал править вдоль него.
Несколько дней плыли спокойно. С севера дул ровный, несильный ветер, и бот, покачиваясь, шел в бакштаг, делая узлов до пяти, как прикинул Федор. Иногда виднелись в море далекие паруса. Зорким глазом Федор определял, что те паруса не европейские. Сближаться с ними остерегался.
Бхарати повеселела. Варила рис и пекла свежевыловленную рыбу на горячей глине небольшого очага, который Федор сложил еще во время одной из стоянок на Инде. Она охотно училась управлять парусами и вскоре уже подменяла Федора, чтобы дать ему поспать часок-другой.
…По расчетам Федора, они уже были недалеко от Диу, как вдруг ветер стих, а через час задул с востока. Привелись к ветру, Федор сменил галс и пошел бейдевинд, надеясь приблизиться к берегу в лавировку.
Но ветер усиливался. По морю побежали белые барашки, на высоких волнах запенились кипенные гребни.
Гнулась мачта, доски стонали. Бот лежал на боку, палуба чуть ли не до половины ушла под воду.
— Только жмет, а ходу нет, — пробормотал Федор.
Поворачивать было опасно, но ничего другого не оставалось. Он потравил шкот. Бот выпрямился и увалился под ветер. Федору удалось рассчитать так, что в момент, когда бот стал боком к ветру, он оказался в глубокой впадине между волнами, защитившими его от ветра.
Сильно качнуло — сначала в одну, потом в другую сторону. Палуба на миг скрылась под водой. Бхарати прижалась к Федору.
— Может, вниз спустишься? — спросил он. — Заливает здесь…
Девушка покачала головой:
— С тобой я ничего не боюсь.
— Тогда держись крепче, чтоб не смыло, — трепать нас будет знатно!
Федор знал, что крошечному суденышку пересилить океанский шторм — дело не простое. Но рядом была Бхарати. Она ему доверилась, и он все сделает, чтобы сберечь ее. Да и не впервой штормовать ему: не забыл, как кипело под ним и бесновалось Каспийское море…
Федор споро
