Покой нам только снится - Юрий Станиславович Климонов

— Оу, май год! Очень верно подмечено!

— Всё, лейтенант, возвращайтесь на базу, и жду от вас видеоотчёт поисково-штурмовой группы.

— Ай-ай, мэм! Выдвигаемся на базу.

Время для очередного сеанса обсуждения задач вооружённой группировки РСА было подобрано неудачно — около часа пополудни, а ни одна из частот не попала в список удобных — слишком велика «мёртвая зона». Поэтому помогали три американских вертолёта, как ретрансляторы. Решили возвратиться в Киев — отдохнуть от военных действий, поискать трофеев и обсудить дальнейшие планы. Заодно южная и восточная группировки выполнили прочёсывание — вдруг кто-то из арабов отстал от главной колонны. Но предположения не сбылись — «степь да степь кругом».

2 ноября 2028 года. г. Киев. 15 часов 30 минут

Киев — красивый самобытный город, ведущий свою историю почти тысячу лет. Часть былой истории запечатлено в памятниках зодчества, другая часть наглядно демонстрирует динамичное развитие и желание идти в ногу со временем. Точнее — всё это было до Чумы. После её начала население в один миг позабыло законы — как официальные, так и человеческие. Презрев человеколюбие, на улицах Киева возникали не только локальные майданы с настоящими баррикадами и боями за каждый килограмм продовольствия, но и чуть позже там же образовывались секты и просто сборища существ, потерявших человеческий облик. Что поделать, если людоедство коснулось всех социальных слоёв общества во всех городах и весях.

Тем не менее, подавляющее большинство товаров промышленного назначения, исключая, наверное, одежду, было не тронуто. Кому, например, стали нужны строительные магазины или склады сельскохозяйственной техники? Да никому! Не то время настало. Даже золото впоследствии перестало котироваться, а уж обычные деньги тем паче: только печку или котёл растапливать.

Продвигаясь по перегороженным из-за былых событий улицам, Катя на своей БМП протаранила очередную баррикаду и, расчистив проезд, вышла на довольно чистый участок улицы.

— Михась, стой! — проорала она внутрь машины, до этого высунувшись из башенки.

— Чого там? — переспросил он, притормозив у одного из зданий.

— Ща побачим, шо це такэ, — взяв в руки трофейный (самого Аббаса аль Феруни!) бинокль, она покрутилась, пытаясь увидеть название улицы. — Ого! Михась! Мы с тобой прём по бульвару самого Тараса Шевченко!

— Добрый был поэт. Помню, в школе его проходили…

— Давай на малой вперёд, может есть тут что ценного… О! Гля, второй Банк уже вижу…. «ВТБ Джей-эС-Си»

— И чого тэбэ неймётся? На кой нам деньги?

— Сортир дома обклею! — захохотала Катерина. — Буду сидеть на «толчке» и представлять, шо я в Америке!

Теперь заржали оба.

— Миш, давай, подгоняй машину ко входу и глянем там.

Михась поворчал для порядка, но подогнал БМП почти к вестибюлю Банка. Катя лихо выскочила из неё и, захватив с собой «ксюху», резво направилась внутрь. Михась тоже вылез из машины, но не стал следовать за супругой, а огляделся вокруг. Он никогда не был в Киеве, да и сейчас здесь особо и смотреть было не на что — разбитые витражи и стёкла, глядели бессловесными свидетелями трагедии, разыгравшейся здесь во время Чумы. Среди пустых глазниц окон вовсю гуляли ветер и изморось. Михась даже поёжился от этого, потом сплюнул на асфальт, поправил пистолет на боку и только сейчас пошёл вслед за женой. Хрустя разбитыми стёклами под ногами, он вышел к небольшому коридору в подвал, откуда был слышен мат супруги.

— Твою дивизию, хех!.. да, ёптыть, чего ты так упираешься… всё равно открою…

— Ну, чого нашукала?

— Да тут дверь клина словила… и пролезть нельзя — я в кости широка… а так, блин хранилище открыто… Слушай! Ты чего замер? Помочь не хочешь?

— Ни, зачем жилы рвать? Я ща подъеду по улице до окна напротив прохода в подвал, а потом тебе перекину буксировочный трос.

— Михась, ты — гений! — она оторвалась от двери и подарила парню чувственный поцелуй. — А я через окно приму! Только ключ не забудь. Скажем, на «тридцать».

— Шоб петлю сробыть? Точно.

Не прошло и пяти минут, как Михась аккуратно подъехал к разбитому окну на первом этаже, как раз напротив входа в подвал. Вытащил трос, закрепил его на БМП и подал конец, а потом и ключ жене. Та рванула вниз и уже через пару минут проорала оттуда «Давай, Михась!» Он сплюнул от досады, что пошёл на поводу у девушки, но снова полез в машину. Завёл и осторожно тронулся с места. Трос быстро натянулся, а потом произошёл рывок и он улетел через окно. Михась снова заглушил технику и стремглав двинулся вниз, боясь, что трос нанёс какую-то травму Кате. Спустившись вниз, парень осмотрел вход в хранилище с вырванной и валявшейся неподалёку дверью, но супруги нигде не было. Прошёл внутрь хранилища и опешил — на стеллажах лежали деньги. Именно здесь и сейчас стояла его Катя и ловко набивала какую-то брезентовую сумку долларами. Несколько таких собранных уже стояли рядом, оттопыривая пузатые бока.

— Может, ну его нафиг? Зачем тоби столько?

— Спокуха! Ща ещё одну сумку набьём и… — она остановилась и выпрямила затёкшую спину. — Слушай, глянь вон ту комнату — что там?

Михась, в душе ворча на жену и её непомерную жадность к бесполезной бумаге, прошёл в маленькую комнатку и замер — там стеллажей было не так много, как в первой, но все они оказались заполнены слитками. Верхние два — меньшая часть — серебряными, а все три нижние — глубже и шире по площади — вмещали небольшие золотые слитки, разложенные друг на друга «пирамидкой» аж в три ряда. Он судорожно сглотнул и принялся искать тару, во что собрать это сокровище. Вышел обратно, молча выхватил из рук жены очередную сумку и без слов ретировался к золотому запасу. Девушка собрала практически все доллары в пять брезентовых сумок и пошла поинтересоваться, чем занимается супруг. Вошла внутрь и присела к стене от удивления.

— Охренеть…

— Угу. Чуток раньше — до Чумы, были бы богачами…

— Да ладно! Мы это золото и серебро сдадим в анклаве. Чтобы ордена и медали на всех сделали. А себе попрошу ювелиров две цепочки сварганить или какое-нибудь колье. Чем я хуже Вальки Мочаловой?

— За такое количество золота они тебе и камешки туда должны вставить, — ухмыльнулся парень.

— Только куда грузить всё это? — она