Святой Грааль - Андрей Ветер

Артур мгновенно бросился к висевшему на стене оружию, но, едва схватившись за рукоять меча, остановился, потому что голос таинственного гостя произнёс:

— Разве ты не смешон сейчас?

— Смешон? — Артур всё-таки взял в руки клинок.

— Ты полагаешь, что враг, сумев незаметно проникнуть в твои покои, стал бы дожидаться, когда ты откроешь глаза? Ты думаешь, что враг не зарезал бы тебя спящим?

— Тогда зачем ты пришёл? Кто ты?

Артур остановился перед незнакомцем, силясь разглядеть черты его лица.

— Мне трудно сказать, кто я есть… Я почти ничего не знаю о себе… — сказал гость. — Раньше я был просто человек, искавший истину. Но время сделало из меня совсем другое…

— Ты был монахом?

— Я бродил по дорогам моей страны, беседовал с людьми, посещал храмы.

— Бродяжничал? — уточнил Артур.

— Одно и то же можно назвать разными словами. Твой учитель Мерддин тоже много путешествовал, но ты не называешь его бродягой.

— Мерддин был мудрец и маг, — сказал Артур и посмотрел в тот угол кровати, где спала Гвиневера.

— Не тревожься за жену, — сказал незнакомец, — она не услышит нас. Нас нет для неё сейчас.

Артур наклонился к таинственному гостю.

— Ты хочешь сказать, что снишься мне? Всё это сон?

— Можно сказать и так, — кивнул гость. — Можно сказать, что вся наша жизнь снится нам. Всё вокруг — это грёзы Создателя. Он рисует наши жизни, лепит их, смотрит на всё через прорези наших глаз…

Артуру показалось, что он разглядел ухмылку на лице собеседника.

— Кто ты? — спросил Человек-Медведь. — Зачем ты здесь? Если ты не станешь отвечать, то я проткну тебе горло! Ты явился в мой дом без приглашения. Говори же!

— Для чего угрожать тому, кто давно убит?

— Так ты призрак? — Артур шагнул вперёд и решительно тряхнул сидевшего перед ним человека за плечо. — Нет, ты вполне осязаем, — возразил он.

— Потому что меня вернули к жизни.

— Ты маг? Как твоё имя?

— Я не маг и никогда не занимался магией, хотя мне приписывают всевозможные чудеса. Рассказывают, что ходил по воде, излечивал проказу одним лишь прикосновением руки и даже возвращал жизнь мёртвым. Ничего этого не было, когда я жил среди людей, однако время раскрасило мою жизнь чудесами, превратило меня в другого человека. На мне сосредоточены миллионы взглядов, ко мне обращены миллионы молитв, именем моим прикрываются церковники. Из меня сделали божество, а я всего лишь искал ответы на вопросы и говорил о любви. Я искал истину, пытался сформулировать её, а теперь священники заставляют поклоняться мне. Вскоре по Земле прольются реки крови, погибнут миллионы невинных, а зачинщики зла будут прикрываться моим именем и, размахивая над головой крестом с изображением распятого, будут отправлять на костёр тех, кто по каким-то причинам мешает Церкви… Я пришёл к тебе, потому что ты хотел узнать меня.

— Постой, постой… Так ты… Христос?

— Нет. Меня зовут Иешуа. Я никогда не выдавал себя ни за Помазанника, ни за Спасителя. Христос — вот кому поклоняются, вот кого изображают на иконах и ваяют из камня. Я никогда не был им.

— А кто же тогда Христос?

— Время обладает необъяснимой способностью менять наше прошлое, — произнёс Иешуа. — С одной стороны, оно навсегда остаётся таким, каким было. Каждое мгновение неизменно в прошлом. Но с другой стороны, иногда история приобретает качества, которые не были ему свойственны. Тогда прошлое изменяется.

— Не понимаю.

— Всякая легенда, повторяемая толпой изо дня в день, вживляется в прошлое и материализуется там. Мысли людей меняют прошлое. Если сегодня ты отправишься в тот день и в то место, где меня приколачивали к кресту, то ты увидишь меня таким, как это излагают священные тексты. Ты услышишь, как я произношу слова, написанные в книгах. Понимаешь? Сегодня я живу в прошлом не так, как я жил там на самом деле. Теперь там воплотился Христос. Его там не было, но теперь он там. Прошлое изменилось, оно реструктурировалось.

— Как же такое может быть?

— Бог ведёт сложные игры. Мы — лишь Его создания. Нам не дано охватить разумом Его замыслы, Человек-Медведь.

Артур вгляделся в лицо Иешуа, и на мгновение ему почудилось, что в мутной ночной тьме пространство вокруг головы гостя посветлело. На Артура посмотрели красивые синие глаза. Эти глаза были полны глубинного знания, не свойственного простым людям.

— Скажи, — задумчиво проговорил Артур, — как же возможно, что ты сейчас сидишь на моей кровати и беседуешь со мной? Как возможно, чтобы ты явился во плоти? Ведь ты не призрак, ты человек. Или мне только кажется, что ты живой?

— Я живой, — твёрдо сказал Иешуа.

— Но ты был казнён? Ты умер на кресте?

— Да, всё так.

— Как же это возможно? — Артур тяжело опустился на колени и, задавленный непониманием, обхватил голову обеими руками. — Объясни мне! Я хочу понять, что происходит! Что происходит со мной, с нами?

— Ты сможешь понять это только после смерти, — ответил Иешуа.

— Почему не сейчас?

— Есть недоступные для человеческого разума знания. Только переступив пределы привычного нам бытия, мы становимся способными понять многое из того, что не понимали при жизни.

— Почему? Ответь мне, почему человеку не дано овладеть всеми знаниями?

— Так задумал Бог.

— А ты видел его? Ты говорил с ним? Ты слышал его?

— Да. И ты тоже видел, говорил, слышал.

— Разве? — Артур мучительно замолчал.

— Да, только ты не осознаёшь этого. Бог присутствует всюду, в каждом из нас, в каждой капле нашей крови, в каждом витке наших мыслей. Прислушайся к себе, и ты услышишь дыхание Бога.

— Ты говоришь так, будто это совсем легко. — Артур закрыл глаза и склонил голову. Его сильные руки опустились ладонями на пол, всё тело обмякло. Казалось, Человек-Медведь готов был упасть. — Я прожил громкую жизнь, но не сумел обрести мудрости. Я возводил крепости, собирал племена в единый кулак, воевал, прокладывал дороги от города к городу. Однако, слушая тебя, я задаюсь страшным вопросом: не напрасны ли все мои усилия? Я вёл за собой народ, но имел ли я на это право? А народ — имел ли он право верить мне? Не ошибались ли все мы?

— У каждого свой путь. Ты вписал в книгу жизни слова своих шагов, твои воины вписали свои слова, твоя жена — свои, Мерддин — свои. Нет ненужных людей. Каждому определена важная роль, исключительная роль. Ни одна из них не является более или менее значимой, чем другая. В этом сокрыта удивительная правда жизни. Жизнь грешника, если положить её на чашу весов, весит столько же, сколько жизнь праведника. Добро таит в себе не больше правды, чем зло. Ночь нужна человечеству не меньше, чем день. — Иешуа протянул руку и невесомо коснулся головы Артура. — Ты спрашиваешь, не ошибались ли все вы… Нет, не ошибались. Никто никогда не ошибается, потому что Бог не обязал нас идти единственным предначертанным путём. Создатель дал нам возможность выбора, поэтому мы шагаем столь разными дорогами. Каждый наш шаг — это опыт. Всего лишь опыт. Не оценивай свою жизнь мерами добра и зла, потому что эти меры условны. Оценивай каждый свой день как приобретённый опыт, только как опыт… Ты понимаешь меня?

— Нет, — Артур покачал головой.

— Что ж…

Иешуа поднялся и беззвучно прошёл к двери.

— Настанет время, и поймёшь, — сказал он, остановившись посреди комнаты.

— Ты покидаешь меня? — Артур проворно вскочил.

— Я никого не покидаю. Вглядись в себя, и ты увидишь, что я живу в тебе.

Иешуа улыбнулся и вновь шагнул к двери.

— Но ты уходишь! — воскликнул Человек-Медведь. — Почему?

— Мы все уходим однажды. Так устроен мир.

— Я хотел поговорить… Мне нужно о многом расспросить… — Артур метнулся было следом за гостем, едва тот переступил порог, но Иешуа остановил его мягким и вместе с тем властным жестом.

— Мы наговорились сполна. Я ответил даже на те твои вопросы, которые не успели ещё созреть в твоей голове. Настанет время, и ты всё поймёшь, Человек-Медведь… Теперь ты должен уснуть. Уже подкрадывается рассвет…

Дверь затворилась. Служившее ручкой массивное металлическое кольцо чуть заметно качнулось, легонько брякнуло.

Артур ощутил внезапную пустоту. Голова закружилась, и он застыл, боясь сделать хоть шаг.

«Что ж это? Сплю я или нет? Сплю, конечно, иначе как бы всё это могло быть? Ко мне приходил Христос… Нет, такого не может быть… Я не верю в это… Да и сам он заверил меня, что он не Христос… Но тогда кто? Он подтвердил, что был казнён на кресте и что умер… Но тогда как же он пришёл ко мне?.. Разумеется, это пригрезилось мне… Но разве это имеет значение? Разве не живу я во сне? Разве не слышу важные для меня слова? Разве не посещают меня во сне Сиды, чтобы дать подсказку, когда меня одолевают сомнения? Сон — тоже жизнь… Не в том вопрос, вижу ли я сейчас сон, а в том, кто был этот Иешуа… Ах, Мерддин, почему тебя нет сейчас рядом? Почему не растолкуешь мне всё это?»