СС. Орден «Мертвая голова» - Хайнц Хёне

Если бы вермахт был последовательным в своем давлении на Гиммлера, то, возможно, удалось бы остановить произвол на Востоке. Однако Гитлер знал своих генералов. Он быстро положил конец военному правлению в оккупационной зоне, в полной уверенности, что высшие офицеры только вздохнут с облегчением.

5 октября гауляйтер Форстер предстал перед фюрером и пожаловался на постоянное беспокойство, которым ему осаждают военные власти. В тот же день Гитлер вывел Западную Пруссию из-под армейской юрисдикции и передал ее под управление самого Форстера. Это и было началом конца власти военных на Востоке. К середине октября он создал совершенно новую систему управления оккупированной Польшей, заодно с новым лабиринтом полномочий и плодоносным полем для соперничества среди тех, кто надеялся отхватить кусок восточного пирога. Данциг и Западная Пруссия вошли в рейх в качестве нового округа – гау под управлением Форстера. Из Познани был сформирован еще один гау рейха – Вартенланд во главе с соперником Форстера Грейзером; часть Польши, граничившая с Восточной Пруссией, перешла к другому его сопернику – Эриху Коху, гауляйтеру Кенигсберга; Верхнюю Силезию решено было включить в состав Силезии под началом Йозефа Вагнера. Всю остальную территорию Польши, отделенную теперь и от Германии с запада, и от России – с востока, отдали под начало нацистского законника доктора Франка, получившего чрезвычайные полномочия.

Можно было ожидать, что военная верхушка выступит с протестом против отстранения от власти, возмутится тем, что Гитлер нарушил свое слово. Но ничего подобного не произошло. Генералы были только рады, что диктатор снял с них ответственность за убийства на оккупированной территории. Да и Гитлер на всякий случай изобразил перед ними устрашающую картину будущего Польши. 17 октября в присутствии Кейтеля он говорил, что военных уже никто не боится: «Обострившаяся расовая вражда не допускает законных методов, нам придется прибегнуть к мерам, несовместимым с нашими принципами… Нужно гарантировать, что интеллигенция в Польше не взрастит снова ведущего класса… Поляки, евреи и прочий сброд – все это будет выметено из пределов старого и нового рейха». Генералы содрогнулись и, полностью подтверждая расчеты Гитлера, так поспешно свернули свою военную власть, что новая администрация не успела еще утвердиться, а их и след простыл. «Вакуум власти» Гиммлер заполнил своими эсэсовскими и полицейскими частями. Еще до утверждения новой административной системы он уже раскинул над Польшей свою паутину.

Эйнзацгруппе были преобразованы в постоянные отделы гестапо и СД. Во всех районах они подчинялись командирам полиции безопасности и СД; пирамида субординации поднималась к РСХА. Параллельную структуру имели подразделения полиции порядка – Орпо.

Однако реальная власть на этой земле находилась в руках окружных командующих СС. Такая должность была учреждена еще в 1937 году, чтобы представлять Гиммлера в военных округах и – в теории – координировать действия СС и полиции в случае мобилизации. Но в самой Германии гражданская администрация мало считалась с этими «внештатными» эсэсовскими командирами, и они там довольствовались чисто формальной ролью. Однако в Польше, ставшей колонией, лишенной руководителей и даже обычного чиновничества, окружные командующие получили от Гиммлера реальные властные полномочия. Они стали его опорой в проведении германской колониальной политики и одновременно противовесом сверхмощному Гейдриху. От них зависел успех или провал рейхсфюрера, потому он выбирал людей динамичных и честолюбивых, но при этом не настолько крепких, чтобы представлять опасность для него самого. Среди них был старый борец Рихард Гильдебрандт, прозванный «маленьким Гитлером» за ссору с гауляйтером Штрайхером (Гиммлер даже лишал его в наказание эсэсовских постов и званий), ему принадлежал округ Висла-Данциг. Энергичный исполнитель Вильгельм Коппе отвечал за Познань. А в Восточный (Краковский) округ был посажен, наверное, самый непопулярный эсэсовец, обергруппенфюрер Фридрих Вильгельм Крюгер. В СА его ненавидели за измену Рему, в СС считали собирателем сплетен и педантом, а его истории о предполагаемых «отклонениях» своих же товарищей даже Гиммлер переваривал с трудом. Им в подчинение была выделена особая категория служащих – таких не было больше нигде – полицейфюреры, по одному на каждый район. Это делалось с целью интеграции СС и полицейских сил на провинциальном уровне.

Гиммлер быстро расширял систему действий полиции и СС, чтобы заявить права на ведущую роль в восточной политике. Без согласования с руководством вермахта он бросил СС против остатков польской армии и новых партизанских отрядов, а под прикрытием борьбы с партизанами происходило уничтожение высших слоев общества. Аресты поляков продолжались, и время от времени их ликвидировали целыми группами. Кульминацией этих «акций по умиротворению» стал расстрел трех с половиной тысяч поляков весной 1940 года.

Гиммлеровские соединения теперь так часто брали на себя роль оккупационных войск, что это рассердило даже генералов. Конечно, вечно поддакивающий Кейтель или фаталисты типа Рундштедта готовы были смириться с чем угодно, но армия в целом не хотела понять, как это ее спихивает с привычного места какой-то Гиммлер.

В СС не сразу осознали, что новый командующий силами вермахта на Востоке, генерал-полковник Иоганн Бласковиц, считает себя хозяином положения и думает, что может командовать. И действительно, на основании указа вермахт мог считать свою позицию сильной. За ним было решающее слово в случае «внутренних беспорядков», командование вермахта отражало внешнюю угрозу, держало под контролем связь, транспорт и промышленные предприятия, имеющие военное значение. А раз так, то Бласковиц, хорошо знавший о готовой прорваться ярости офицеров, начал первую и, вероятно, последнюю кампанию вермахта против СС и провел ее, по выражению историка Краусника, «в беспрецедентном для германской военной истории стиле».

Бласковиц подобрал рапорты о преступлениях СС в Польше и составил меморандум, который 18 ноября 1939 года уже лежал на столе у Гитлера. Судя по заметкам его военного помощника, речь шла о нелегальных расстрелах, арестах и конфискациях, о крайнем недовольстве – с риском для дисциплины – в воинских частях, которые видят эти события; содержалось также требование восстановить законность: во всяком случае, «смертные приговоры может выносить только суд». Гитлер отверг эти «детские игры» армейского руководства. Он никогда не доверял Бласковицу, а теперь просто рассвирепел и сделал для себя вывод, что самое время этого генерала уволить.

Однако Бласковиц не испугался приступа бешенства своего фюрера и продолжал собирать свидетельства против СС. Рапорты сыпались отовсюду. Он составил новый список эсэсовских преступлений, содержавший подробное описание 33 доказанных эпизодов: убийств, изнасилований, ограблений евреев и поляков. 6 февраля Бласковиц подвел итог: «Армия относится к СС и полиции со смешанным чувством страха и ненависти. Каждый солдат испытывает отвращение к этим преступлениям, совершаемым его соотечественниками, представителями его народа и государства». Эта новая атака вынудила руководство СС и полиции занять оборонительную позицию. Даже верные ученики Гитлера в армейской среде, такие, как Рейхенау, присоединились к противникам СС. В штабе фюрера ни один офицер вермахта не подавал руки эсэсовцу. Гиммлеру, чтобы спасти лицо, пришлось отдать приказ о расследовании по «жалобам» Бласковица. На помощь крепко прижатому рейхсфюреру пришел генерал-губернатор Польши Франк, о чем скоро сам же горько пожалел. 13 февраля 1940 года он получил аудиенцию у фюрера и попросил о том, что Гитлер и сам давно уже решил сделать, – об отстранении назойливого критика. Спустя три месяца Гиммлер избавился от своего противника – Бласковиц был переведен на Запад, а с ним ушла большая часть немецких войск, дислоцированных в Польше. Им предстояло участвовать в походе против Франции: 10 мая было уже совсем близко.

И в мае же Гиммлер продиктовал свой меморандум «Об отношении к иностранному населению на Востоке». Путь был открыт. В опустошенной Польше Гиммлер мог наконец заняться созданием «обетованной земли» для своего ордена СС, воплощать утопию о будущей расе немецких крестьян-воинов. Майским меморандумом отмечена новая фаза в гиммлеровском походе на Восток: руководитель массовой ликвидации верхних слоев польского общества превратился в заботливого проводника идей своего народа, начальник полиции стал «рейхскомиссаром по укреплению германизма» (РКФ). Возникли эсэсовские штабы по колонизации и лагеря для переселенцев, расовые комиссии стали распределять анкеты. Полным ходом шла подготовка к крупнейшей в германской истории миграции, направляемой СС в соответствии с единым планом.