Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

Дама позвонила в колокольчик. Следом за Августой вошла ещё одна, худощавая рыжая женщина в богатом платье.

— Это миссис Милтон, — сказала дама, — она наш методист.

— Очень приятно, миссис Милтон, — посмотрела Августа на вошедшую даму и поздоровалась с ней кивком головы.

— А я, как вы понимаете, инспектор школ для девочек в нашем боро[113], — глянула на Августу дама с папиросой, — прошу называть меня мисс Партон. И что Вам нужно, миссис Гудвин? Мисс Партон оценила Августу недовольным взглядом.

— Мне сказали, что вам нужна учительница в школу для девочек, — ответила Августа, почувствовав себя неловко.

— Нужна, — выдохнула мисс Партон дым. Миссис Милтон перебирала рекомендации Августы, бегло и небрежно рассматривая их и швыряя на стол.

— Миссис Гудвин, — спросила она, — а чем Вы занимались последние пять лет?

— Я работала учительницей в Мелкшаме, — начала говорить Августа.

— Гм… — ухмыльнулась Милтон, — и как же, мне интересно, Вас, католичку, приняли в школу?

— Я окончила учительский колледж в Эдинбурге. И в Мелкшаме мне никогда не задавали вопрос о религиозной принадлежности.

— Они знали, что Вы католичка? — исподлобья посмотрела на неё мисс Партон.

— Прекрасно знали. И в Эдмонтоне тоже об этом знали, — Августа так и продолжала стоять и смотреть на то, как эти дамы переглядываются и обмениваются ухмылками, рассматривая её документы.

— Странно, — снова ухмыльнулась Милтон, — почему-то я не помню Вас.

— Но как же, — опешила Августа, — вы инспектировали мои уроки… два года назад.

— Ах, да, — не глядя на неё, небрежно швырнула на стол бумаги Милтон, — но никакого результата на вашем уроке я не увидела.

— Как не увидели результата? — изменилась в лице Августа, поняв, что на работу её никто не примет, — шесть работ моих девочек Вы представили к ученической королевской премии. У меня есть благодарственное письмо — от Вас, миссис Милтон.

— А чьи работы я должна была выписать? Учителя физики? — чуть не рассмеялась в лицо Августе Милтон, переглянувшись с Партон.

— Вы работали над чем-то? — прохрипела Партон, — есть ваши публикации в каких-нибудь издательствах? Хоть где-нибудь?

— Конечно, — Августа указала ей на свои бумаги, — около месяца назад я отправляла свои проекты в школьное издательство. Вы же смотрите ответ…

— А почему Вы отправили его только месяц назад? — не дала ей договорить Милтон, — чем Вы раньше занимались?

— Думаете, — посмотрела она на Партон, — она нам подойдёт?

— Сможет ли она преподавать, хотя бы рукоделие, — перевела она взгляд на Августу, рассматривая её с ног до головы, — и какое право Вы имели преподавать одновременно географию и словесность?

— Я? — чуть не заплакала от обиды Августа, — я двадцать лет работала в школе. Из каждой есть рекомендательные письма…

— Молчать! Здесь я разговариваю! — закричала Партон, — в какой деревне Вам их писали!

Августа испуганно вздрогнула.

— Простите, — проговорила она. Августа забрала со стола свой диплом, рекомендательные письма, и ничего не сказав, вышла.

На улице её ждала Джесси, качая в коляске Сиднея. Джесси, как всегда с улыбкой на лице, радостно помахала рукой. Августа остановилась на пороге. Комья подступили к горлу. Обида и разочарование словно сдавили грудь, но она заставила себя улыбнуться в ответ дочери.

— Мамочка! Ты не заболела? На тебе лица нет! — прокричала Джесси и подвезла Сиднея.

— Ну что ты, дочка, — улыбнулась Августа, — всё так, как и должно быть.

— Тебя взяли учительницей? Я буду опять учиться в школе? — обрадовалась Джесси, но ответ Августы заставил её печально опустить глаза.

— Будешь… когда нибудь обязательно будешь. А пока что, учить тебя буду я… — ответила ей Августа…

…Уильям терпел насмешки и откровенные издевательства от одноклассников по новой школе молча. Казалось, его ничто и никто не мог разозлить. Ни пощёчины и пинки на перемене. Ни вылитый на голову стакан воды прямо на уроке. Класс громко рассмеялся обзывая Уильяма, но мальчик только покраснел, достал носовой платок и ничего не говоря, даже не посмотрев в сторону обидчика, молча вытер воду с парты.

Учитель ударил указкой по столу и все утихомирились.

Через несколько минут прозвенел звонок с последнего урока.

— Католики воняют! — нюхал Уильяма рыжеволосый мальчишка, подойдя к нему едва закончился урок.

Уильям посмотрел назад. Позади кучковались другие новые одноклассники, переглядываясь и тихо хихикая.

— За собой смотри, умник! — словно отрезал Уильям и встал из-за парты.

— Эй! Ты куда! — хотел было усадить его силой на место рыжий, но Уильям перехватил и слегка вывернул ему руку.

— Ай! — запищал рыжий.

— Ты знаешь кого нюхать будешь? — посмотрел ему в лицо Уильям, — иди под хвостом у кобылы понюхай! Там тоже вкусно пахнет!

— Пусти! — взвизгнул рыжий.

Остальные никак не решались броситься ему на помощь. Уильям перевёл взгляд на них.

— Ну чего встали? Если двинетесь с места — я сломаю ему руку! Поняли?

— Угу, — кивнул один из них испуганно, и удивлёнными глазами, глядя на Уильяма.

— Вот и хорошо, — ответил Уильям, — а теперь пошли, рыжик! — потащил он рыжего за собой в коридор.

Рыжий, осторожно переставляя ноги, согнувшись в три погибели, плёлся за Уильямом.

— П… пусти… пожалуйста… — пищал мальчишка.

— Фух! Как ты мне надоел своим нытьём, — вздохнул Уильям, — давай, кричи на всю школу, что католики самые лучшие и я отпущу тебя к мамочке, — посмотрел он на рыжего продолжая тащить за собой.

— Не буду, — надул губы мальчик.

— А чего так? — усмехнулся Уильям.

— Мой папа — пастор…

— Гы, — рассмеялся Уильям, — тем более кричи.

— Ну… — заплакал мальчик.

— Что, больно, да? — спросил, с ухмылкой, Уильям.

— Угу… — рыжий умоляюще смотрел на него.

— Чего хотели? — спросил Уильям.

— Мы побить тебя договорились, — плакал мальчик.

— Чего? — остановился Уильям и ещё больше скрутил руку рыжему.

— Ай! — пискнул мальчишка, — побить!

— Зачем?

— Потому что ты католик, а католиков нужно бить!

— Слышь, ты, сын пастора, — подтянул рыжего к себе Уильям и глянул ему в лицо, — если хоть какая-то вошь из вас будет прыгать в мою сторону, я тебе сломаю руку. И ты не будешь упираться. Договорились?

— Да, — плакал рыжий.

— И теперь ты будешь делать всё что я тебе прикажу. Ясно? — спросил строго Уильям.

— Хорошо… только пусти… — разревелся рыжий.

— Кричи, что католики самые лучшие! И что я над тобой главный! Давай! — улыбнулся Уильям.

Рыжий посмотрел на Уильяма, потом на друзей, которые осторожно следовали за ними и зажмурил глаза.

— Ай-ай-ай! Католики самые лучшие! Я буду делать всё что ты скажешь! Ты главный! Признаю! — закричал рыжий.

Уильям отпустил его, пнул под зад и рыжий упал распластавшись по полу. Затем он поднялся вытирая слёзы и посмотрел на стоявшего над ним Уильяма.

— Извини, пожалуйста, — проговорил рыжий.

— Иди к мамочке, — похлопал его по щеке Уильям, — и трижды подумай прежде чем лезть ко мне. И не таких видали.

Напоследок плюнув под ноги рыжему Уильям победоносно направился к выходу…

Лавка находилась за углом, на соседней улице. Походы туда стали ежедневной обязанностью Джесси и Гарольда. Как и в этот день.

Брат и сестра выходили всегда вместе и всегда старались быстрее пройти улочку. По крайней мере когда рядом с Джесси шёл Гарольд. Он старался вообще не выходить из дома, с тех пор как его побили в школе, чаще играя возле двери, сидя на лавочке и спешно заходил в дом едва замечал своих самых страшных врагов, братьев Сэмюэлсов: Оливера, Томаса и Томми. Мальчишки были старше его и постоянно старались надавать Гарольду тумаков и что— нибудь отобрать.

Вот и сейчас Джесси заметила эту троицу и дёрнула Гарри за рукав.

— Чего? — не понял Гарольд и остановился, посмотрев на сестру.