Звезда Стриндберга - Ян Валентин

С помощью Эвы ему удалось втащить посылку в салон, и теперь ящик стоял посреди красного коврового покрытия. Они смотрели друг на друга, не понимая, что все это значит.

Ящик был обхвачен белой пластмассовой лентой с металлическим замком, который, похоже, никто не вскрывал. Они даже предположить не могли, что там внутри, и довольно долго не решались его открыть. Дону теперь повсюду мерещилась взрывчатка.

Наконец он вздохнул, вытащил из тумбочки нож и разрезал пластмассовые стяжки. Потом вставил нож под крышку, приподнял ее, действуя ножом, как рычагом, и отклонился в сторону, подчиняясь настойчивому требованию Эвы – ей тоже хотелось посмотреть.

Но ничего разглядеть не удалось. В ящике было что-то мягкое. Но что именно, понять невозможно – все было завернуто в толстый непрозрачный полиэтилен.

Он начал вскрывать пленку, сантиметр за сантиметром. Эва неодобрительно качала головой, осуждая его легкомыслие. Он разрезал пленку по трем сторонам периметра и откинул в сторону. Под пленкой лежала пуховая полярная куртка из неоново-желтого горетекса.

Дон вытащил куртку и бросил Эве. Под ней оказалась еще одна такая же куртка, а также кипы зимнего белья.

Он доставал комбинезоны, шапки и рукавицы, белье. Живописный ворох на полу салона все рос и рос. В ящике были также ледоруб, пара мощных карманных фонарей и небольшая коробка с инструментами. Отдельно лежал ничем не примечательный сверток, в котором обнаружилась пачка долларовых купюр шокирующе высокого достоинства.

А на самом дне он нашел простенькую, словно украденную из школьного химического кабинета, бунзеновскую горелку с хромированной подставкой, вентилем для регулировки пламени и баллон с пропаном, уже присоединенный к горелке.

Дон вытащил горелку и поставил на пол. И только тогда взгляд его упал на забытый на дне ящика конверт. Там были два более чем профессионально сделанных фальшивых шведских паспорта и короткое письмо, написанное на кость скверным почерком:

Дону.

Успеха вам в изучении подземелья!

Zol zayn mit mazel, желаю счастья.

Твоя Хекс, Хана Сара Тительман

III

43. Мурманск

Мурманск. Шестьдесят восьмой градус северной широты. Северо-запад России, Кольский полуостров, Заполярье. Город, окруженный пологими, уже покрытыми снегом горами. Огромная гавань открывается в бескрайний северный океан. Широкие пирсы только кое-где освещены редкими фонарями.

Одинокий троллейбус проскрипел мимо длинного ряда обветшалых пятиэтажек и остановился перед фасадом многоэтажного дома. В этот ранний час отель «Руссландия» был совершенно темным, лишь одно окно на десятом этаже то и дело вспыхивало призрачным мерцающим светом.

Зажигалка «Bic» осветила физиономию Дона Тительмана. Он поднес зажигалку к горелке. Сначала колеблющееся пламя было оранжево-желтым, но когда он привычно подкрутил вентиль, горелка загудела, и пламя стало прозрачно-голубым.

Он взял маленькую проволочную корзинку, где звезда Стриндберга лежала на перекладине креста, поместил на треножник в самом центре гудящего пламени и отошел в сторону. Через пару минут началась реакция, к которой он так и не мог до конца привыкнуть.

Эскизы Нильса Стриндберга оказались совершенно правильными. Единственное, что они не могли передать, – ошеломляющую красоту открывавшегося каждый раз перед ним зрелища. Звезда словно утонула в кресте, и оба предмета стали совершенно прозрачными, словно были сделаны из стекла.

Потом над крестом зажглась первая звезда, а за ней – вся сверкающая дуга Малой Карловой Колесницы. Полярная звезда выглядела как сверкающий огненный шарик диаметром около сантиметра. А небесная сфера, которая на рисунках Стриндберга казалась серо-голубой, напоминала скорее, по мнению Дона, морозно-черную зимнюю ночь.

Под этой прозрачно-черной сферой вскоре возникала другая, всегда начинавшаяся от точки Северного полюса. Оттуда постепенно расползались льды, переходящие в зубчатый силуэт Гренландии, береговую линию Свальбарда, фьорды Северной Норвегии и бело-желтую тундру Восточной Сибири, вплоть до Берингова пролива. И когда Северное полушарие принимало свою окончательную форму, от Полярной звезды к ней устремлялся яркий голубоватый луч.

Луч этот, по-видимому, был раскаленным – при соприкосновении со льдами севернее Свальбарда слышался тихий шипящий звук; в этом месте луч останавливался, показывая строго определенную точку на сфере.

Дон посмотрел на открытую карту Арктики, взял красную ручку и нарисовал еще один крестик.

Они жили в отеле «Руссландия» уже почти месяц и каждый вечер зажигали бунзеновскую горелку, проводя один и тот же эксперимент. Луч передвигался с интервалом в три дня, как и отмечал Нильс Стриндберг в своих лабораторных записях. И Дон с Эвой следили за этими перемещениями, делая на карте все новые и новые пометки.

Дон провел ручкой по сетке меридианов и параллелей и остановился на точке пересечения 83 градуса северной широты и 28 градусов 40 минут восточной долготы. Новый крестик пришелся к северу от Свальбарда, на участок, который и без того уже был испещрен красными пометками. Эва провела на карте линию, соединяющую Мурманск с Северным полюсом.

Он поднял глаза от карты и посмотрел на волшебное отражение сфер в окне. Прикрутил огонь. Пламя погасло с тихим пробочным звуком. Звезда отделилась от креста.

Когда он сунул звезду и крест в ворох зимней одежды, они снова были белыми и холодными, как лед. Дон закрутил резиновый шланг вокруг баллона с газом, сунул вместе с горелкой в рюкзак и затянул шнурки.

Он посмотрел на красный крестик на карте. Это была последняя пометка в Мурманске. Когда он в следующий раз поднесет зажигалку к пламени горелки, они будут уже далеко, где-то в бездонных водах Северного Ледовитого океана. Сейчас Эва закончит утренний туалет, и они оставят отель «Руссландия». Скорее всего, навсегда.

Дон подошел к окну. Русский ледокол стоял на рейде в гавани, напоминая огромный плавучий дом.

На черном корпусе были выведены два белых овала, символизирующих строение атома. На «Ямале» был установлен атомный двигатель – единственный двигатель, чья мощность позволяла пробиться через октябрьский паковый лед в Арктике.

Стальная надстройка корабля была выкрашена в ярко-оранжевый цвет, на ней четко вырисовывались глазницы расположенных в шесть рядов окон.

Вообще-то мне полагалось бы радоваться – бесконечное ожидание наконец-то и закончилось, подумал Дон. Но единственное, что он чувствовал, – глухую сосущую боль под ложечкой. И он знал причину этой боли. Страх. Впереди был грозный, готовый поглотить все живое Северный Ледовитый океан. Он уже потребовал неслыханное количество жертв. Этот океан, подумал Дон, только и ждет, чтобы утащить звезду и крест в свое ледяное чрево, а заодно и нас с Эвой.

Месяц назад, в товарном вагоне, предложение адвоката выглядело совершенно гипотетическим, своего рода разминкой воображения: скрыться в Мурманске, переждать немного и попытаться пробиться дальше на север. Там, вдалеке от Интерпола, им, может быть, удастся раскрыть тайну Стриндберга. Увидеть это отверстие, этот коридор, туннель, ведущий в недра земли, о котором они столько слышали в последнее время.

Дон поначалу не принял эту мысль всерьез. Но Эва полезла в Интернет и показала Дону все полярные круизные рейсы из Мурманска. Компания, где им в конце концов удалось заказать места, называлась «Бейли Экспедишнс Арктик Круз». Добравшись до Мурманска, они в первой же банковской конторе заранее оплатили стоимость путевок.

Присланных Хекс долларов едва хватило. Они предъявили свои фальшивые паспорта, и все путевые документы им прислали по факсу. Там были указаны их новые имена: Самуель и Анна Гольдштейн, шведские евреи среднего возраста; у жены светлые волосы и подозрительно нерезкое фото.

Дон несчитанное количество раз заходил на сайт «Бейли Экспедишнс» – ему хотелось убедиться, что все это происходит не во сне.

На фотографиях, выложенных на сайт американского бюро путешествий, красовались туристы в красных анораках. Они обнимались на Северном полюсе у флага, над ними сияло солнце, а небо было голубым и безоблачным. За их спиной виднелся огромный «Ямал» в пробитой во льду узкой прогалине. Все вместе выглядело как воскресная экскурсия.

Семь дней до девяностого градуса северной широты. Правда, теперь, осенью, о голубом небе можно только мечтать – почти все путешествие пройдет во мраке полярной ночи. Дон накопал также кучу малоприятных сведений об осенних арктических штормах. Но адвокат только легкомысленно махнула рукой.