Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка взглянула на меня смущённо–пытливо. Заикаясь, спросила:
— А може в аптеках… в больших городах… и теперь… такие средствия продают?..
Не мог я утешить девушку.
— Теперь таких «средсвий» нигде нет. И в больших городах тоже. После коллективизации, как подсчитало советское правительство, что людей в нашей стране осталось мало, так и распорядилось: прекратить везде и производство и продажу таких «средствий». Сталин велит советским женщинам рожать побольше детей. Правительству нужны и колхозники, и рабочие, и солдаты…
— Велит рожать?! — опять вспыхнула девушка. — Чтоб ему Антонов огонь в это самое родильное место!.. Рожать?.. А где я мужа достану? Кто будет отцом–кормильцем для моих детей?.. «Отец родной» рожать велит, а колхозных ребят голодухой морит… И колхозные похабники тоже о детях не заботятся. Бабам покою не дают. А как только баба родит, то никакой ей помощи: ни от блудного отца, ни от колхоза. Мучься, баба, с ребёнком, одна, как хочешь!.. Нет, приживать детей от приблудных отцов… плодить «комиссарских сирот» в колхозе… это только матери на горькое горе и детям несчастным на лютую муку!..
Мы пришли на посёлок.
Прощаясь, девушка вздохнула и сказала:
— Ничего не поделаешь: видно и дальше придётся обороняться от похабников…
Гаремные «драконы»
Председатель одного из соседних колхозов решил расширить свой гарем до максимальных размеров.
Прежде в него входили только вдовы и девушки. Но вот началась германо–советская война. Коммунистический владыка колхозного гарема расценил это событие, как «благоприятный случай». Все взрослые мужчины–колхозники отправлены на фронт. А председателей колхозов в армию не забирали, оставляли на своих постах,
В первые же недели войны председатель объявил во всеуслышание свой новый приказ:
— Так как взрослых мужчин теперь в колхозе нет, то всех женщин от 16 до 40 лет я объявляю своими жёнами. И немедленно приступлю к исполнению своих обязанностей…
— Что он рехнулся или так нехорошо шутит?.. — недоумевали одни колхозницы.
— Кажись, это не шутка, — отвечали другие. — Разве вы его не знали? Раньше был колхозным кобелём для безмужних. А теперь решил стать колхозным быком для всех…
Приказ колхозного начальника не был грубой шуткой. Он стал похабной действительностью. Каждый вечер этот гаремный дракон вызывал к себе очередную колхозницу «для уборки канцелярии». После уборки запирал её в канцелярии и принуждал её в своём кабинете спать с ним. Измучили колхозниц трудодни. А теперь самодур ввёл для них ещё и «трудоночи»…
Одна из жертв этого «колхозного дракона», молодая колхозница, рассказывала, как поздно вечером, после того, как она вернулась с колхозного поля, колхозный начальник вызвал её в канцелярию. После того, как она убрала канцелярию, начальник позвал её в свой кабинет и предложил ей выпить водки и закусить с ним: покушать яичницы-глазуньи. Разгадывая намерения начальника, голодная женщина отказалась от роскошного угощения… Начальник заявил: «От угощения ты можешь отказаться, но спать со мной ты должна!..» И он указал ей на кровать, которая стояла в его кабинете. Женщина категорически отказалась выполнять его похабные домогательства. Колхозный начальник, как зверь, набросился на неё. Колхозница активно сопротивлялась, отбиваясь от нападающего похабника. Тогда насильник выхватил из кобуры револьвер и произвёл несколько выстрелов над самой головой женщины. Ошеломлённая колхозница упала на пол без сознания… Очнувшись, она увидела, что лежит на кровати начальника в истерзанном виде. А начальник лежит рядом и нагло ухмыляется:
— Сопротивление не поможет!..
— Куда пойти?! Кому пожаловаться?! Кто поможет, кто защитит от истязателей?!. — Так в отчаянии рыдала эта женщина–колхозница, придя домой, истерзанная и оплёванная физически и душевно…
В другом селе произошёл такой случай.
Председатель сельсовета пытался изнасиловать сельскую учительницу. Она закричала. Проходившие колхозники защитили её от насильника.
Сама эта учительница была такая запутанная, что никуда не пошла жаловаться. Но другая, пожилая учительница, её коллега, пошла в город, добилась приёма у председателя райисполкома и пожаловалась ему.
«Районный вождь» грубо распек учительницу:
— Подумаешь, важность какая: председатель хотел поспать с молодой бабёнкой… У нас тут важных государственных дел по горло. На носу важнейшая политическая кампания — уборочная. Вы, учительница, государственная служащая, понимаете ли, что значит для государства уборочная кампания, от которой зависит вся жизнь государства в течение целого года?!. А вы тут с такими мелочами… сугубо личными пустяками пристаёте… И время у ответственных руководителей попусту отнимаете!.. Вместо того, чтобы по пустякам кляузничать, Вы мне рапортовали бы о том, как Вы сами, и все другие учительницы Вашей — школы, и все ученики Ваши — на уборочную мобилизовались! Уходите и больше не являйтесь в мой кабинет с пустяками!..
Учительница выскочила из кабинета начальника как ошпаренная… Она все ещё надеялась «найти справедливость» и написала письмо в «Учительскую газету». Там напечатали малюсенькую хроникёрскую заметочку эзоповским языком, в дипломатическом тоне. Но результатов и после этого не было никаких…
И по–прежнему стонут мученицы колхозных гаремов:
— Куда пойти?!. Кому пожаловаться?!. Где найти на драконов суд и управу?!.
СЕЛЬСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Культурные учреждения в селе
В советском нэповском селе работала начальная четырехклассная школа. Она работала с двумя учителями, в две смены.
Потом, после коллективизации, когда в деревнях стали осуществлять указ советского правительства о всеобщем семилетием обучении, в селе появилась школачземилетка. Силами колхозников и за их средства было построено новое большое здание. Начала свою работу школа–семилетка: неполная средняя школа, с семью классами и семью учителями в ней. Школу эту посещали дети из Болотного и прилегающих деревень и посёлков.
Кроме школы–семилетки, в колхозном селе были организованы новые культурные учреждения: изба–читальня и почта.
Прежде, и до революции и при нэпе, почта была только в волостном селе. Теперь, после коллективизации, когда все сельское хозяйство превратилось в государственное, которое постоянно, и во всех деталях руководится и контролируется из государственных и партийных вышестоящих органов, — почта стала необходима для каждого колхоза и сельсовета. Теперь сельские учреждения получают ежедневно из районного центра десятки письменных распоряжений, указаний и запросов — и столько же посылают туда отчётов, рапортов, сведений. Поэтому ежедневно из сельсовета ездит в район колхозник-почтарь: возит почту в район и привозит оттуда. А другой работник почты, заведующий почтовым отделением, непрерывно должен вести по телефону разговоры колхозно–сельсоветского начальства с районным. Он
