Малахитовый Лес - Влада Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понять бы еще, зачем это нужно ему. События последних дней повлияли на Романа, отвлекли его, и он не сумел толком просчитать, что может быть нужно Виктории и что она представляет из себя на самом деле. А теперь ему и просчитывать не хотелось, даже со всеми жуткими слухами, которые скапливались вокруг ее имени, как стая воронья.
Ее легко было принимать просто как обстоятельство. Не человека, которого он пускает в свой мир в строго заданной роли, а естественную часть жизни. Роман с таким много лет не сталкивался, да и теперь излишнее доверие казалось уязвимостью. Но он успокаивал себя тем, что это лишь в Малахитовом Лесу, здесь и сейчас, а дальше все пойдет по-прежнему.
– Думаю, разумнее всего будет вернуться к поиску человека, который тебе нужен, – указал Роман. – Мы поговорили еще не со всеми.
– Да уж… Пора сделать то, что мне не нравится по умолчанию: сходить к этой психологине… По возрасту она подходит.
– Чем тебе Княжина не угодила?
– Не люблю мозгоправов, – пожала плечами Виктория. – Они все делают вид, будто видят тебя насквозь, чаще всего ошибаются, но все равно с тупым упрямством твердят, что это ты не прав.
– Она, если честно, ведет себя совсем не так, но я тебя все равно обрадую: с ней говорить необязательно. Она машину не водит.
– С чего ты взял?
– С того, что я не первый год здесь. Она или просит кого-то ее подвезти, или вызывает такси. Никогда не садится за руль сама. Я как-то спросил ее почему, и она признала, что просто боится водить машину. Так что список наш короче, чем тебе казалось.
И вроде как короткий список должен был обрадовать их обоих, но радости не ощущалось. Возможно, человек, которого ищет Виктория, вообще находится не здесь. Или они уже разговаривали, однако так и не узнали друг друга, всякое возможно. Дальше-то что?
Да ничего особенного, просто разъехаться и вернуться к привычной жизни. Роман убеждал себя, что это естественный вариант, наиболее вероятный по всем прогнозам. Нет никаких причин печалиться, и все же… у него пока не получалось остаться правильно равнодушным.
Вот поэтому он и продолжал помогать Виктории в поиске, который заведомо считал бесполезным. Поэтому не стал отвлекаться, даже когда брат снова напомнил о себе.
Лев выглядел непривычно уставшим и каким-то загнанным. Темные круги под глазами выдавали, что он давно не спал. Вот уж кому не мешало бы сходить к Княжиной!
– Мы можем поговорить? – Лев бросил недовольный взгляд на Викторию. – Наедине.
Зря он так. Сначала Роман пожалел его настолько, что готов был уступить и побеседовать со Львом. Но вот это презрительное «наедине» намекало, что Лев по-прежнему считал Викторию угрозой и верил в бред про то, что она якобы убила своего племянника.
А значит, разговор должен был закончиться скандалом – такие разговоры лучше вообще не начинать.
– Иди проспись, – холодно велел Роман. – Я скоро уеду. Все пойдет как раньше, мусолить эту тему больше нет смысла.
Проблема заключалась в том, что Лев не хотел «как раньше». По крайней мере, если речь шла про недавнее «раньше», которое он ненавидел настолько, что решился на эту дурацкую постельную авантюру с Аллой. Сейчас он понимал, что идея была обречена на провал с самого начала. Но тогда ему почему-то казалось, что он готов пойти на что угодно, лишь бы пробить ледяной кокон, которым Роман окружал себя всю жизнь.
Теперь же нужных слов и вовсе не было. Лев привык быть уверенным во всем, что делает. Но сейчас эта уверенность напоминала мелкие разноцветные осколки, из которых невозможно собрать прежнюю безупречную мозаику, как ты ни старайся.
Он все окончательно испортил. После случая с Аллой брат не сможет ему доверять. Рядом с Романом не просто аферистка, с ним преступница, спасти его невозможно. От всего этого становилось больно, и Лев не видел способа избавиться от этой боли окончательно, зато знал, как ее можно заглушить.
Забавно даже: еще вчера он с презрением наблюдал за пьяным в хлам Арским, а теперь готовился уподобиться ему. Или, может, даже стать хуже. Потому что Арский по старинке полагался на алкоголь, а Лев достал из тайника пару таблеток, которые приберегал на такой вот черный день. Чернее некуда!
Его «лекарство», сомнительный коктейль из таблеток и коньяка, помогло. Он забылся крепким, похожим на потерю сознания сном. Но когда он проснулся, стало только хуже, за временное избавление пришлось дорого заплатить. Голова гудела так, будто череп заполнили раскаленным свинцом, выжигающим все на своем пути. Эта боль волнами растекалась по всему телу, узлом скручивалась в желудке, отзываясь тошнотой в горле и угрожая возможной рвотой.
Теперь Льву предстояло решить, как быть дальше. Уже ясно, что долгосрочного эффекта от таблеток не будет. Если принять еще, он снова получит временную передышку, но следующее пробуждение станет куда хуже. Плавали, знаем. Лучше остановиться сейчас, пока не пришлось под капельницу ложиться.
– Ты выглядишь отвратительно, – объявила Дашка. – Как конченый торчок.
– Есть причина, вообще-то…
Он не любил с ней говорить. Дашка не для того появилась в его жизни и в этом доме. Но сегодня Льву было настолько паршиво, что он мог даже пересмотреть привычные правила.
А Дашка – нет.
– У всех свои проблемы, – объявила она. – И давай ты не будешь грузить меня своими! Я же тебе на мозги не капаю. Иди, проветрись, смотреть на тебя страшно.
Хотелось огрызнуться, да не получалось: его после любого слова вырвать могло. Желудок мстил за то, что еще в студенчестве проходило относительно легко. Это сколько же времени уже убежало? И когда, и куда?
Сейчас тошнота и головная боль мешали философствовать. Уже понятно, что Дашка его не выслушает и не поможет, не сумеет просто, не ее это. Только и оставалось, что отправиться на улицу, надеясь, что свежий воздух поможет побыстрее прийти в себя.
К вечеру на поселок опустилась прохлада – типично весенняя, свежая, лишенная даже намека на духоту дня. От этого Льву и правда стало легче, хотя расслабиться он не мог, ему требовалось немало сил, чтобы подавить эту проклятую тошноту. В таком состоянии никому нельзя попадаться на глаза, проще держаться в стороне и… и просто ждать.
– Лев Андреевич!
Серебристый голос прозвучал рядом неожиданно, когда Лев был уверен, что он на улице один. Ему инстинктивно захотелось
