Святой Камбер - Кэтрин Куртц

Все присутствующие склонили головы.

— Именами твоих благословенных апостолов — Марка, Луки, Матфея и Иоанна, именами твоих ангелов, всеми силами Света и Тьмы, мы призываем Тебя, о, Всевышний. Защити и сохрани нас, — продолжала Ивейн. — Так было, есть, да пребудет вовеки. Per omnia saecula saeculorum.

— Аминь, — разом слетело с губ. Не открывая глаз, Камбер опустился на колени. Мимо прошел Энском, чтобы подняться на алтарь и начать службу.

— Introibo ad altare Dei, — произнес архиепископ. — Я взойду на алтарь Божий.

— Ad Deum qui loetificat juventutem meam. Всевышнему, который дает мне счастье молодости. — Эти слова принадлежали Джорему, последовавшему за архиепископом.

— Judica me, Deus… Суди меня, о, Господи, и отдели от нечестивцев.

До тех пор пока Энском не закончил короткой молитвы, месса шла своим привычным путем. Когда последние слова замерли в тишине, Камбер наконец прибавил к прочим чувствам свое зрение.

Ивейн и Райс стояли слева, Джорем подхватил под правую руку, помогая подняться. Энском был у аналоя, он потянулся за своим посохом архипастыря, и драгоценная митра сверкнула, отражая огни свечей гранями своих каменьев. От лампады лицо архиепископа было чуть красноватым. Он заговорил странно спокойно, почти безмятежно.

— Сейчас мы стоим в доме Господнем, в центре Вселенной, в которой мы лишь гости ненадолго. Здесь, перед Всевышним и другими Силами, которые мы призывали, мы обращаемся к Камберу Кайрилу Мак-Рори, принимающему священный сан…

— Adsum, — пробормотал Камбер, склонив голову. — Я здесь.

Сопровождаемый Джоремом, он вышел на три шага вперед и снова опустился на колени. Восковая свеча, которую он держал в руке, слегка подрагивала.

Джорем глубоко поклонился.

— Reverendissime Pater… Ваше Преосвященство, ради нашей матери-церкви и тех, кто шел перед нами, я прошу вас благословить присутствующего здесь диакона Камбера Кайрила Мак-Рори и возложить на его плечи бремя священника-Дерини.

— Достоин ли он этого?

Джорем поклонился снова.

— Я уверен в этом, насколько может быть уверен простой смертный. И подтверждаю — он достоин принять священный сан.

Быстро кивнув, Энском повернулся к Райсу и Ивейн, произнося слова обряда, не требующие ответа.

— Братья и сестры, знайте, что милостью нашего Господа мы избрали диакона Камбера Кайрила Мак-Рори, чтобы посвятить его в священнослужители. Если к этому есть препятствия, то пусть тот, кому они известны, их назовет. Здесь и сейчас.

Ответа не было, и Энском снова обратил взгляд на Камбера, стоявшего на коленях на келдишском ковре со свечой в руке.

— Обязанность священника — жертвовать собой, благословлять других, нести миру Истину, проповедовать слово Божье и обращать нечестивых. Основываясь на своих способностях видеть насквозь сердца и души паствы — это дополнительное требование к священнику-Дерини. Примешь ли ты сан священника перед ликом Господа?

— Volo. Приму.

— И будешь покорным своему епископу?

— Буду, и да поможет мне Бог.

— Да снизойдет к тебе Господь, чтобы укрепить в тебе дух добра.

— Аминь, — отозвался Камбер.

Поднявшись, Энском взял свечу Камбера и поставил ее на алтарь. Джорем снял с руки отца ризу и тоже положил на алтарь.

Камбер лег и распростерся на ковре, а остальные, стоя на коленях, читали соответствующие случаю литании, каждая фраза которых волной проникала в Камбера и увлекала в покой сознания.

— Kyrie eleison.

— Christe eleison.

— Christe audi nos.

— Sancta Maria…

— Ora pro nobis.

— Sancte Michael…

— Ora pro nobis.

Слова литании убаюкивали, помогали все глубже уходить в себя. Отцам церкви было ведомо, как сообщить доброму христианину состояние духа между явью и небытием, в котором человеку открывается высокий смысл таинства посвящения в духовное звание. Обряд шел своим чередом, но Камбер вернулся к нему. Энском читал заключительную молитву, взывая о милости небес к человеку, ниц лежавшему перед алтарем.

— Взгляни с любовью на слугу Твоего Камбера Кайрила, о, Господи, руки которого тянутся к Твоему престолу. Облеки его плечи в мантию священнослужителя, как делалось от века. Придай ему сил, чтобы он мог служить Тебе и ночью, и днем, о, Всемогущий, Властитель мира…

Когда молитва была закончена, Энском перешел к аналою и ожидал, пока Джорем поможет отцу подняться и снова оказаться на коленях перед архиепископом. Священник Джорем изготовился участвовать в церемонии рукоположения.

Когда Энском занес руку над его головой, Камбер глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Наступила основная часть обряда: мистическое возложение рук. Он решительно опустил защиты, открывая все уголки своего сознания чтобы чувствовать движение Сил Мироздания в Энскоме и Джореме.

— О, Всемогущий, Творец всего сущего. Твой слуга Энском, орудие Твоей воли, проводник Твоего могущества, соединенный с Тобой нерасторжимо, я представляю Тебе Твоего слугу Камбера Кайрила, чтобы он смог стать Твоим священником.

Руки архиепископа опустились на голову Камбера, и он почувствовал слабое покалывание и поток высокой силы, вливавшийся в мозг. Первым побуждением было отшатнуться, поднять все защиты и преграды, воспротивиться пугающей силе, чье могущество он уже ощущал. Но он не отступил. Слишком многое решалось для Камбера в эти мгновения.

Другая рука коснулась виска и принесла ласковый холодок, он узнал его сразу, а Джорем уже был в нем, воссоединив сознание. Камбер остался раскрытым, во власти того, что определяет порядок вещей и событий и зовется меж людей судьбою. А в это время Энском продолжал;

— Aocipite Spiritum: quorum remiseritis… Прими Святой Дух. Чьи грехи ты простишь…

Он говорил что-то еще, но постепенно Камбер перестал улавливать смысл слов, сосредоточившись на том, что он начинал ощущать от прикосновений Энскома и Джорема. Давление внутри мозга росло; его наполняло Нечто, такое могущественное и пугающее, что он не мог противиться влиянию, отдававшемуся в самых дальних уголках его существа.

Камбер утратил слух и понял, что зрение исчезло еще раньше, но не стал этого проверять — спасение своей плоти и бренной жизни сейчас не много значили.

Постепенно он перестал ощущать свое тело. Остался сгусток сознания, купающийся в прохладном, золотистом сиянии и устремленный к яркой сверкающей точке. Никогда многоопытный Дерини не переживал ничего подобного.

Камбер уже не боялся. Он окунулся в мир ликования и полного единения со всем, что было когда-то, есть сейчас и еще будет. Он парил, растянувшись радужной дугой, понимая, как мало значит для человеческого существа его земная жизнь. Вслед за смертью тела сущность освобождается от оболочки, развивается и растет. Впереди у нее — вечность.