Гибель конвоя PQ-17. Величайшая военно-морская катастрофа Второй мировой войны. 1941— 1942 гг. - Дэвид Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далеко в море самое быстрое из грузовых судов конвоя, «Хузиер», держало курс прямо на юг, к входу в Белое море, когда в 17.30 вечера с него увидели американское «Либерти», шедшее курсом прямо на восток. Это был «Сэмюэл Чейз». Спасательные шлюпки на нем были спущены почти до воды. Думая, что «Сэмюэл Чейз» терпит бедствие, «Хузиер» спросил, нужна ли помощь. Оттуда ответили, что помощь не нужна, но поблизости находится германская оперативная группировка из подводных лодок, эсминцев и, возможно, тяжелого крейсера. Когда «Хузиер» подошел поближе, то узнал, что другое судно идет к Маточкину Шару, и тоже решил взять курс на этот пролив. Панамское судно «Эль Капитан» также решило отсидеться в проливе, пока шум не уляжется, и американское «Бенджамин Харрисон», которое вначале держало курс на залив Моллера, двинулось к проливу, а вскоре с него увидели и три других судна, подходившие к незаметному входу в пролив.
Корвет «Ла Малуин» собрал четыре судна и еле-еле выстроил их в кильватерную колонну. Из пролива дул сильный ветер, и командир корвета с трудом сумел дать через мегафон инструкции на суда. «Команды были сильно возбуждены», – писал Карадус. Везде шумно приветствовали крошечный корвет, когда он проходил рядом.
К 22 часам все четыре судна благополучно встали на якорь в проливе. Один человек из команды «Сэмюэла Чейза» сошел с ума в течение последних двух дней. Его передали на спасательное судно под медицинское наблюдение. В последующие часы в пролив вползли, нещадно дымя, траулеры-ветераны, имевшие максимальную скорость хода 11 узлов: «Лорд Остин», «Лорд Миддлтон», «Нодерн Джем». Самое трудное для Королевского военно-морского флота осталось позади. В Маточкином Шаре они были в относительной безопасности от атак надводных кораблей. Все военные суда стояли на якоре, и их 4-дюймовые орудия были нацелены на вход в залив.
На кораблях эскорта орудийные расчеты получили впервые за несколько суток возможность выспаться. Разговор вернулся к событиям 5 и 6 июля и командам адмиралтейства относительно их «долга» избежать уничтожения: «Моряки, кочегары, старшины – все соглашались, что в течение ночи 6 июля их должно было разнести в пух и прах несколько раз. Был страх. Минуты тянулись, словно дни. Они не ощущали ни голода, ни жажды, но были выпиты галлоны чая». А этот удар с воздуха, два дня назад! Сто пятьдесят самолетов атаковали больше трех часов. «Нашу кормовую зенитку, «пом-пом», то и дело заедало, выпустили только 150 снарядов. «Эрликоны» были эффективны, но эту зенитную установку вполне можно было бы заменить большим количеством «эрликонов». Во время затишья офицер, заведовавший снабжением, громко читал Новый Завет трем молодым морякам. Радар работал прекрасно, гидролокатор использовался мало, ему время от времени мешала близость эсминцев». В своих дневниковых записях за 6 июля Карадус недоумевает: «Мы все-таки захотим узнать, почему суда были рассеяны, – и заключает: – Возможно, мы услышим полный рассказ от старшего военно-морского представителя в Архангельске, если мы доберемся туда».
К концу дня в пролив медленно вошел корвет «Лотус», напоминая пароход с туристами: на борту у него было десятков шесть людей, подобранных с потопленных судов. Его шумно приветствовали. С «Ривер Афтона» оставшиеся в живых были пересажены на один из кораблей ПВО, а уцелевшие с «Панкрафта» перешли на борт одного из американских грузовых судов. Даудинг решил остаться на «Лотусе». Начиная с полуночи корветы стали патрулировать вход в пролив, прощупывая глубины гидролокатором, чтобы не дать проникнуть в пролив немецкой подводной лодке. Не было никаких сведений о траулере «Эйршир», который успели полюбить и на корвете «Ла Малуин», и на других судах. Таким образом, в Маточкином Шаре нашли прибежище семнадцать единиц; к сожалению, только пять из них были грузовыми судами.
А где же находились другие грузовые суда? По крайней мере семь из них – в северных водах Баренцева моря, они держались границ ледяного поля и шли на максимальном ходу к Новой Земле. Во главе американский «Либерти» «Джон Уидерспун», загруженный танками и боеприпасами, за ним более чем в 150 милях беспорядочно шли «Алкоа Рейнджер», «Эмпайр Тайд», грузовое судно с катапультируемым самолетом, «Беллингем», «Хартлбери», «Олопана» и «Уинстон-Сэйлем».
В 10.45 утра с «Олопаны» заметили приближающийся «Фокке-Вульф» – огромный четырехмоторный бомбардировщик. Люди, занимая свои места по боевому расписанию, думали, что это конец. Капитан Стоун настолько был в этом уверен, что приказал передать сигнал о воздушной тревоге в эфир вместе с координатами судна. Он также выбросил за борт в мешке с грузом шифровальные книги, велел радисту сообщить и об этом факте. Самолет, однако, атаковать не стал, а, сделав несколько кругов над судном, ушел. «Мы решили, что он передал сообщение для штурмовиков, – рассказывал впоследствии Стоун, – и дал нам отсрочку на три-четыре часа». Весь день наблюдатели всматривались в небо, боевые расчеты не отходили от постов, но атаки так и не последовало.
Разведывательный бомбардировщик «Фокке-Вульф» из 1-й эскадрильи 40-й авиаэскадры возвратился на свою базу в Тронхейме, и к 11.30 утра его отчет о полете уже лежал на столе адмирала Шмундта в Нарвике. Самолет доложил об обнаружении семи судов – «вероятно, передовой части PQ-17», – двигавшихся у границы льдов, очевидно, к Новой Земле. Вскоре после этого германская служба радиоперехвата подтвердила координаты этих судов, – несомненно, по сигналу бедствия с «Олопаны». Адмирал Шмундт приказал подводным лодкам, имевшим топлива в достатке, быть в готовности атаковать суда; каждая из таких лодок должна была передать мгновенный сигнал о своей позиции, чтобы позволить ему спланировать атаку.
Ранним утром 6 июля далеко на западе от Маточкина Шара, к счастью, появился советский танкер «Донбасс» – в том самом месте, где дрейфовали три спасательные шлюпки с затонувшего «Дэниела Моргана». Капитан танкера Павлов пригласил американских моряков к себе на борт. Хотя они были физически измотаны после трехсуточных непрерывных боевых тревог и ночи, проведенной в открытых шлюпках, но добровольно вызвались составить расчет 3-дюймового орудия танкера, а также стали дополнительными вахтенными на постах наблюдения. Танкер возобновил свой путь на юг, прямо к Белому морю. Скоро у Павлова появилась причина быть благодарным американцам: одинокий «Юнкерс-88» дважды заходил в пике на танкер; при втором заходе американцы выпустили снаряд так близко к пикирующему самолету, что тот отвернул и ушел, разбрызгивая одним двигателем топливо и теряя высоту.
Тогда же «Джон
