На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грифон потянулся к воде и жадно принялся пить. Ему не мешала узда, кольцом обхватившая клюв у основания.
– А тебе можно пить? – встревожился Дик. – Лошадь так запалишь, а грифона? Эх, был бы тут Райсул!
Напившись, зверь грохнулся на левый бок, подобрав под себя крыло, и вытянул лапы – орлиные и львиные. Голову он приподнял. Черные круглые глаза наблюдали за Бенцем.
Парень почувствовал, что сейчас развалится на части. Руки болели, плечи ныли, ноги отказывались держать своего хозяина.
Бесстрашно подойдя к огромной орлиной голове, Дик плюхнулся на песок.
– Вздумаешь драться – цапну за ухо! – предупредил он чудовище.
Грифон не пошевелился, и Бенц, вконец обнаглев, провел рукой по перьям.
Вблизи, в упор, Раскат был еще красивее. Любой грифон прекрасен, но этот – особенный, несравненный, и пусть Дику Бенцу не говорят, что на свете есть второй такой.
Львиный круп, мощный, мускулистый, сверкал золотой шерстью. Оперенье было светлое, бледно-желтое, и только маховые перья – яркие, красноватого оттенка.
– Отдыхай. Снять бы с тебя седло, да я его потом обратно не присобачу. Какие-то ремни, застежки, полосы кожи... Райсул объяснит. Не знаешь Райсула? Ничего, узнаешь. Он хороший парень и любит грифонов. У нас с ним встреча назначена у Двойной скалы. Не знаешь, где это? Ну и дурень. А я вот знаю. Мне Райсул растолковал, как ее найти.
Дик прислонился к жестким передним лапам. Клюв, который с одного удара мог расколоть человеку череп, закачался над лицом Бенца. Дик поднял руку и снова погладил грифона по перьям.
Страха не было. Совсем. Там, в небесах, когда можно было в любой момент сорваться с седла, душой владел восторг, страху просто не было места. А здесь, на земле, зверь был уже своим, и Дик ласкал его, как лошадь или собаку.
– Накормить бы тебя, – озабоченно сказал Дик. – Интересно, ваш брат ест рыбу? В реке ее много, вон как играет в воде. Я в детстве рыбу ловил прямо руками, под берегом. Еще можно рубашкой ловить... Ладно, потом поглядим, а сейчас я вздремну. Ты тоже отдохни, а клевать меня – хамар! Понял?
Грифон откликнулся мягким клекотом.
Дик опустил голову на твердую могучую лапу и закрыл глаза.
ОЖЕРЕЛЬЕ-IV. ПРОРОЧЕСТВО
1
Хорошо меж подводных стеблей.
Бледный свет. Тишина. Глубина.
Мы заметим лишь тень кораблей,
И до нас не доходит волна.
(К. Бальмонт)
Вспугнутый косяк сельди завертелся серебряной воронкой. Две темные тени скользили под косяком. Они напоминали людей, но длинные ноги заканчивались ластами. Да и не смог бы ни один человек так долго пробыть под водой.
Фигуры легко вонзились в косяк и проплыли его насквозь, оставив позади вихрь серебристой паники. В руках у каждого из пловцов билось по крупной рыбине.
Добыча не мешала охотникам плыть сквозь толщу воды, пронизанной струящимся сверху светом.
Тот, что был крупнее, плыл впереди, уверенно и быстро; более мелкий следовал за ним. Дно стало ближе, на пути вздымались груды валунов, оплетенных водорослями. Близок был берег.
В волнах, кидающихся на скалы, всплыла круглая голова, покрытая крупной серебристой чешуей. Морской обитатель огляделся: пуст ли берег, не увидят ли его чьи-то глаза?
Убедившись, что вокруг никого нет, морское чудовище вынырнуло из воды по пояс и резко взмахнуло перепончатой когтистой лапой. Рыбина перелетела на берег, упала далеко от воды и забилась на камнях.
Гибкая чешуйчатая спина морского обитателя зазмеилась меж камней – и вот он уже на берегу. Стоя на четвереньках, закашлялся. На шее сомкнулись плотные жаберные крышки, пряча под собой жабры.
Чудовище встало на колени и несколько раз крепко втянуло в себя воздух. Затем обернулось к кромке прибоя – туда, где по валунам безуспешно скользил его младший спутник.
Морская тварь хрипло вздохнула, протянула переднюю лапу и помогла малышу взобраться на берег. Тот тоже закрыл жаберные крышки и откашлялся. Затем сел на камни, раскинув ноги, и подставил чешуйчатое лицо солнцу. Он улыбался, обнажая острые треугольные зубы.
Над берегом прозвучал мужской голос:
– Где твоя рыба, Морис?
Когда старший говорил, его лицо оставалось неподвижным, лишь немного шевелилась нижняя челюсть.
Младший перестал улыбаться.
– Ой, Джанни, не сердись. Обронил, когда на берег лез.
– Недотепа, – без особой строгости сказал Джанни. – Ладно, тащи сюда мою, съедим пополам.
Морис тут же перевернулся на четвереньки и в один рывок оказался рядом с сельдью, которая еще трепыхалась.
Рыбина тут же была разодрана на части и съедена вместе с головой, костями и плавниками. После этого оба морских охотника растянулись на камнях под солнышком.
Молчание прервал голосок Мориса, звенящий от волнения:
– Джанни... я хотел тебе сказать... я не вернусь в клетку.
Старший ответил не сразу. Когда он заговорил, голос его был холоден и сух:
– И как ты собираешься жить?
– Уплыву в далекие теплые моря, про какие ты рассказывал.
– Ты знаешь туда дорогу?
– Найду. А не найду – здесь буду плавать, у берегов. С голоду не сдохну. Лишь бы не назад, в клетку! Джанни, я больше не могу!
– Понимаю. А девочки могут, Уна и Гедда? Аша может?
– А... но... я...
– Если ты не вернешься, Алмаз запретит остальным выходить со мной в море. Они будут день за днем сидеть за проклятой решеткой и глядеть, как море заливает бассейн, а в отлив проклятая вода уходит.
– Я не подумал... Девчонки, да... Я вернусь.
Голос Джанни смягчился:
– Ты правильно решил. Но если бы ты сбежал, хуже всего пришлось бы все-таки не им, а тебе. Они были бы втроем, могли бы разговаривать. А ты рыскал бы вдоль проклятого берега, тоскуя в одиночестве. Не к людям же тебе соваться, верно? –
