Грань Теней (СИ) - Марина Суржевская

Он шагнул ко мне, заглядывая в глаза. Я потрясла головой и отступила.

— Это лишь иллюзия, — прошептала я, не понимая, что со мной твориться. Блондин улыбнулся.

— А может, тебе понравиться так? — спросил он.

Снова легкий туман и передо мной стоит… лорд Даррелл. С его прищуром ореховых глаз и мягкой улыбкой.

— Хм… — сказал Безликий, — чувство вины… Нет. Не люблю…

Фигура Шайдера качнулась, и вот передо мной Арххаррион.

— Или, может, так? — насмешливо спросил Безликий голосом демона. Я изумленно рассматривала его. Те же темные волосы до плеч, та же фигура, белесый шрам на смуглой щеке. Глаза, в которых живет Бездна… Безликий нахмурился и чуть отступил.

— Слишком много чувств, — сказал он, — слишком много… Горько… сладко… Больно… хм…

Темные глаза пристально меня изучали. Но в них не было огня Хаоса. Иллюзия. Подделка. Я вздохнула свободнее.

Безликий снова затуманился, и вновь передо мной стоял блондин. И, кажется, он был рассержен. Но Безликий тут же взял себя в руки, шагнул ко мне и его ладони легли на мою спину, притягивая к сильному телу.

— Столько разных чувств в такой хрупкой оболочке, — насмешливо сказал он, — у меня сегодня удачный день… Пожалуй, я оставлю тебя здесь надолго…

Он провел ладонью по моей спине, и все мое тело отозвалось на эту простую ласку. Я даже губу закусила, чтобы не застонать. О, небо! Что это со мной?

— Шшшшш… не бойся, — прошептал блондин мне на ухо и нежно прикусил мочку. Я задохнулась, — Меня зовут Анташар…Тебе будет хорошо, сладкая девочка… очень…Очень хорошо… И мне — тоже…

Нежные губы проложили цепочку поцелуев по моей шее. Каждый отозвался внутри сладкой болью. Его руки скользили по моему телу, ласкали, расстегивали пуговички на платье. Какое неудобное у меня платье! Все эти пуговички и шнуровки… слишком долго! Желание почувствовать кожей обнаженное тело блондина было невыносимым. Я выгибалась под его руками и губами, которые скользили по моей шее и плечам.

Безликий на миг оторвался от меня и заглянул в глаза. Серебряные глаза потемнели.

— Как хорошо, — прошептал он, — какой дивный подарок…

И поцеловал меня в губы. Я обвила руками мощную шею, прижимаясь теснее, желая большего, мечтая слиться с ним! Сладкая боль внутри меня сводила с ума, в голове не осталось ни одной мысли, только дикое желание близости с этим восхитительным самцом!

— Еще… — простонала я.

Внутри взметнулось яростное пламя Хаоса, выжигая магию Безликого.

И вдруг все пропало. В один миг. Желание схлынуло волной, оставив меня дрожащей и разбитой. Я вырвалась из рук блондина и в ужасе прижала ладони к пылающим щекам. Дрожащими пальцами потянула верх платья, путаясь, стала застегивать пуговки. Желание разреветься душило и сдавливало горло, и я отчаянно кусала губы, борясь со слезами.

Блондин молча наблюдал за мной. Шагнул. Я в панике отпрыгнула.

— Не подходи ко мне! — сейчас уже мой голос напоминал шипение. Воспоминание о том, как я только что стонала в его руках и просила не останавливаться, опалило нутро стыдом. Если бы не моя связка с демоном, сейчас я уже стонала бы постели Безликого…

Он снова шагнул, и я вскинула руку. Ледяной смерч сорвался с ладони, и блондина отбросило к стене. Он перевернулся, словно перетек в воздухе, и встал на ноги. Скользнул ко мне. Мой вихрь закружил вокруг него, сковывая мощное тело льдом. Злость и стыд бурлили во мне столь мощно, что мне хотелось разорвать Безликого, уничтожить…

— Ветряна! Прекрати! — какой у него чарующий голос…

— Ты лишь иллюзия, — усмехнулась я, — боюсь даже предположить, какой ты на самом деле, Анташар! Прикрываешься этой красивой маской, используешь магию, чтобы вызвать желание… противно. Не подходи ко мне.

Безликий застыл, глядя на меня. Я не поняла, почему он стоит и не двигается. Просто смотрит и в серебряных глазах дрожит странная обида.

— Где мои друзья? — резко спросила я, — отвечай, Анташар!

Безликий склонил голову, рассматривая меня.

— Сейчас они должны быть в Зале Памяти, — сказал он.

— То есть, вы не собирались отвозить нас к вашему повелителю? — ахнула я.

— К Властителю Душ можно попасть, лишь пройдя пещеры. Другого пути нет.

— Вы все здесь сумасшедшие, — устало сказала я и опустилась на стул. Потом вскочила и нервно заходила по комнате.

— Они будут меня искать.

Безликий покачал головой.

— Твои друзья уверенны, что ты с ними. Поверь, я делаю отличные иллюзии.

— Даже не сомневаюсь, — обозлилась я, — но Арххаррион точно знает, что меня с ними нет. Уже знает…

Я снова села и задумалась. Интересно, почему Безликий дает ответы на мои вопросы? Уверен, что мне отсюда не выбраться? В любом случае, этим стоит воспользоваться.

— Ты можешь принять внешность любого существа? — поинтересовалась я

— Только того, с чьей аурой соприкасался, — ответил он.

Я посмотрела на его золотистое тело и совершенное лицо. Что поделать, не смотреть на такую красоту было невозможно… Безликий вскинул голову, улыбнулся. Вот Тьма… почувствовал. Конечно, почувствовал. Я отвернулась.

— Зачем вам чужие эмоции? — спросила я.

Он улыбаться перестал. Серебряные глаза стали темными, словно ртуть.

— Это проклятие Погруженных во Тьму, — сказал он сквозь зубы, — плата Бездне, которую заплатил первый Повелитель Душ за возможность общаться с миром Теней. Нам доступны только некоторые чувства: мы испытываем голод, мерзнем, хотим спать… или желаем близости. Но живых эмоций почти не испытываем. Лишь их отголоски. Бледные тени по сравнению с тем, что испытывают люди.

Я посмотрела на него с откровенным ужасом.

— Какой кошмар! То есть вы что же, не можете любить? Радоваться? Сопереживать? Испытывать счастье? О, Святая Матерь! Как же вы живете? То есть… зачем вы живете?

Я снова села на стул. От переполнявших меня эмоций стало трудно дышать. Безликий сделал шаг ко мне, поморщился, словно от боли.

— Жалость… — удивленно сказал он, — какое странное чувство… Горькое и сладкое одновременно… Теплое. Я никогда не пробовал… жалость. Не понимаю этот вкус…

Он глубоко задышал. Посмотрел растеряно.

— Ты жалеешь меня, Ветряна. Это странно.

— Почему странно? Ваша жизнь действительно, ужасна. Скажи-ка, — вдруг с подозрением спросила я, — а что случается с теми, кого вы пьете?

Он молчал.