На благо лошадей. Очерки иппические - Дмитрий Урнов

Еще один случай – опровержение той бесспорной истины, что лошади едят овес. Они и сено тоже едят, но кому приходилось слышать, будто не отказываются лошади от мяса? У меня на глазах произошло это в Америке, куда мы с доктором-ветеринаром привезли тройку. Если очутившись в тех же краях, на Среднем Западе, в штате Огайо, вы кого-нибудь из местных жителей спросите, что едят русские лошади, вам наверняка ответят – мясо. А было так: ковбой, отвечавший за нас перед хозяином, предлагает: «Пойдем на конюшню, я тебе что-то покажу». Пошли мы с ним, он зачем-то взял с собой обеденную тарелку, а на тарелке оставшиеся от нашего обеда маленькие кусочки говядины. И у меня на глазах он эту говядину, кусок за куском, скормил нашим лошадям. Прежде, в Англии, рысакам, которых мы туда привели, пришлась по вкусу британская солома, а тут, за океаном, приключилось нечто поистине необычайное. Хотя от американского овса наши лошади не отказывались, однако эпизод с говядиной в местном фольклоре вырос до размеров гипертрофических, и, я думаю, по-прежнему на территории Огайо убеждены: в России лошади животные плотоядные – употребляют в пищу мясное. Местные жители, вероятно, все так же говорят: «Что вы хотите? Скифы! У тех же кони, кажется, ели сырую плоть, вот генетически это и сказывается». Скифы скифами, а что касается наших с доктором лошадей, мы никак не можем сказать, что это ни на чем не основанный вымысел.

Инцитатус (Быстрый), конь Каллигулы, действительно заседал или, лучше сказать, стоял в Римском Сенате? О, если бы узнали мы об этом в самом деле из уст самой лошади! Если бы, осуществляя мечту Гете, лошади заговорили! Но мы знаем об этом от людей, а люди полагаются на молву. Сомнения нет, Калигула в отношении к лошадям был фанатиком. Тратил на них деньги без счета. Это он строил мраморные конюшню (что вредно для лошадей). Он не пропускал ни одного дня на конских ристалищах. Юлий Цезарь, в политических целях, чтобы оказаться на виду у публики, только бывал на конских состязаниях, занимаясь при этом другими делами, просматривая бумаги. А Калигула был вовлечен безраздельно, и если его лошади проигрывали, он, не в силах пережить позор поражения, пускал в ход яды и отравлял своих удачливых соперников. Но всё же, как насчет Сената? Мы знаем от историков: он выражал намерение брать Быстрого с собой на заседания, но, как видно, слухи превратили намерение в исполнение.

Единороги и кентавры, фантастические существа, если к ним присмотреться, представляют собой комбинацию, составленную из животных, в самом деле существующих. Перетасовка фактов в причудливом сочетании и есть мифология, а вот как, почему и какие фрагменты реальности образуют нечто невиданное – это, конечно, вопрос.

Задумаемся над этим, глядя на полотно Рафаэля, изображающее Георгия Победоносца: конный воин поражает чудовище. Конь как конь, а змий – ископаемое чудище. Разрыв между ними в миллионы лет. Конь под всадником относится к началу Нового времени, а змий, похожий на стегозавра, если и существовал, то уж во всяком случае когда лошадей еще не было. Человек или, точнее, некий человекоподобный субъект мог столкнуться со случайно выжившей гигантской рептилией, но в те доисторические времена то же двуногое существо не могло сидеть верхом на существе о четырех ногах с копытами: лошадь служит человеку сравнительно недавно. Конь и динозавр, отдаленные друг от друга во времени, оказались совмещены в единый миф силой воображения. Поколение за поколением рассказывали и пересказывали преданья старины глубокой, и в них сохранялось нечто достоверное. Звенья преданий – «ужасная ящерица» (букв. динозавр), одомашненная лошадь и т. п. – не изобретались и не искажались, но связывались в события, каких не было и быть не могло.

Ничто и никогда не происходило, как об этом вещают мифы. Один из бесчисленных, близких нашей теме, примеров – кони и конюшни Соломона. У великого израильского владыки, как повествуется в библейской Книге Царств, было до сорока тысяч лошадей и двенадцать тысяч всадников. Если баснословно богатые соломоновы копи искали-искали, но так и не нашли, и не сумели отыскать следов гарема, где будто бы, помимо семисот жен, содержалось еще и триста наложниц, причем, шести различных национальностей, то конюшни, говорят, обнаружили. Откопали их в 1930-х годах и до сих пор на эту находку все еще ссылаются в популярных сочинениях на тему о том, как археология и вообще наука подтверждает достоверность Священного Писания. На самом-то деле археология опровергает мифы, подтверждая истину, известную с древности: воображение ограничено реальностью. Человеческая фантазия, как угодно причудливо, преображает реальность. Почти каждая находка поначалу вызывает невероятный энтузиазм: «Ноев Ковчег нашли!». Потом остынут, присмотрятся к тому, что нашли и понимают: нашли да не Ковчег и даже не обломки от Ковчега, а всего лишь нечто отдаленно напоминающее обломки. Почему долго держали под замком Кумранские свитки Мертвого моря? Эта крупнейшая находка объясняет чудо и, стало быть, подрывает миф о неземном происхождении Спасителя, что, надо подчеркнуть, не умаляет значения христианской проповеди. Мифы – мудрость человечества, но чтобы их понять, надо мифы демифицировать, в известном смысле – разоблачить. «Пусть тот, кто без греха, бросит первый камень», – что как мысль может быть глубже? Но и богословы не спорят с тем, что это позднейшая вставка.

Даже фотография развалин вроде бы «Конюшен Соломона» воспроизводится, но это сведения уже устаревшие – не соответствуют современным представлениям. Историки, изучающие Библию, хотя и спорят между собой, все же пришли к единодушному выводу – это, может быть, и конюшни однако не те и по времени, и по назначению, и по размерам. Где, согласно Писанию, должен был размещаться конский состав тысячной кавалерийской армии, наткнулись на останки не более чем десяти стойл, если только это действительно стойла, и построены они были позднее Соломона лет на сто по меньшей мере. Но что-то все же было? Из ничего творит лишь один Господь Бог, а человеческое сознание без опоры на реальность работать не способно. И разве не содержится извечная правда в том, о чем говорит Писание: пристрастие к лошадям и женщинам, при излишествах, губительно? Но изучать историю по этому источнику все равно что, странствуя, справляться вместо атласа с «Путешествиями Гулливера». А ведь правдоподобие гулливеровых путевых записок, как всякий по себе знает, неотразимо, Гулливеру образованные люди верили, допуская существование не только лилипутов с великанами, но даже летающих островов. Образованные сомневались, и то лишь до некоторой степени, в достоверности говорящих лошадей.