Тэсс из рода дЭрбервиллей - Томас Гарди

В эти первые недели поступки его были лишены какой бы то ни было последовательности. Сначала он машинально пытался осуществить свои агрономические замыслы, делая вид, будто в жизни его не произошло ничего из ряда вон выходящего, как советуют поступать мудрые люди всех веков, но затем пришел к заключению, что ни одному из этих великих мудрецов не пришлось проверить на опыте практичность своих советов. «Вот самое главное: не ведай смятения», — сказал языческий моралист. Клэр придерживался того же мнения. И, однако, был в смятении. «Пусть сердце твое не ведает ни тревоги, ни страха», — сказал Назареянин. Клэр охотно с этим соглашался, но все-таки пребывал в тревоге. Как хотелось ему встретиться с этими двумя великими мыслителями и обратиться к ним, просто как к людям, с просьбой объяснить их метод!

Затем им овладело тупое равнодушие, и ему чудилось, что на свою собственную жизнь он смотрит с пассивным любопытством постороннего зрителя.

Его мучила уверенность, что беды этой не случилось бы, будь Тэсс не из рода д’Эрбервиллей. Когда он узнал, что в ней течет кровь угасшего древнего рода, а не простолюдинов — молодого племени, как представлял он себе в мечтах, — почему не хватило у него твердости духа покинуть ее, оставаясь верным своим принципам? Вот результаты его вероотступничества, и наказание его заслуженно.

Потом он почувствовал утомление и беспокойство, упорно возраставшие. Он задавал себе вопрос: справедливо ли он поступил с ней? Он ел и пил машинально, без всякого аппетита. Проходили часы, отчетливее вырисовывались мотивы всех его поступков, совершенных в былые дни, и он понял, что мысль о Тэсс, как о дорогом, близком ему существе, присутствовала во всех его планах, словах и делах.

Во время своих скитаний в предместье одного городка он заметил сине-красный плакат, возвещавший о великих преимуществах, какие предоставляет Бразилия эмигрантам-земледельцам. Землю можно было получить на исключительно выгодных условиях. Мысль о Бразилии понравилась ему своей новизной. Пожалуй, Тэсс могла бы приехать к нему туда, — быть может, в новом окружении, в стране, где понятия и обычаи были иными, условности не имеют той власти, которая, по мнению Клэра, препятствовала совместной их жизни в Англии. Короче, он склонялся к мыслям о Бразилии тем более, что время года благоприятствовало такой поездке.

Теперь возвращался он в Эмминстер, чтобы сообщить родителям о своем плане и как-нибудь объяснить отсутствие Тэсс, скрыв от них причину разлуки. Когда он подходил к двери, молодой месяц светил ему в лицо так же, как светила полная луна в ту ночь, когда он на руках переносил свою жену через реку, направляясь к монастырскому кладбищу. Но с тех пор лицо его осунулось.

Клэр не предупредил родителей о своем приезде, и появление его взволновало дом пастора, подобно тому как зимородок, ныряя в воду, волнует поверхность тихого пруда. Отец и мать сидели в гостиной, но оба брата уже уехали к себе. Энджел вошел и тихо прикрыл за собой дверь.

— Но где же твоя жена, дорогой Энджел? — воскликнула мать. — Как ты нас удивил!

— Она у своей матери… временно. А я поспешил домой, потому что решил ехать в Бразилию.

— В Бразилию! Но ведь там живут одни католики!

— Разве? Я об этом не подумал.

Но даже эта неожиданная и неприятная новость — отъезд его в страну папистов — не могла надолго занять мысли мистера и миссис Клэр, которых, естественно, женитьба сына интересовала гораздо больше.

— Три недели тому назад мы получили твою записку, извещавшую о свадьбе, — сказала миссис Клэр, — и, как тебе известно, отец выслал вам дар твоей крестной матери. Конечно, мы считали более разумным не ехать на свадьбу, тем более что ты предпочел отпраздновать ее на мызе, а не в доме невесты. Наше присутствие стеснило бы тебя, а нам не доставило бы никакого удовольствия, — твои братья были в этом убеждены. Теперь, когда все уже кончено, мы не станем сетовать, тем более что ты избрал ее как помощницу на поприще, ради которого ты отказался стать проповедником слова божия. И все-таки мне хотелось бы повидать ее раньше, Энджел, или хотя бы узнать о ней больше. Мы ей пока не послали никакого подарка, так как не знаем, что может ей понравиться, но считай, что это только отсрочка. Энджел, мы с отцом нисколько не сердимся на тебя из-за этой женитьбы, но мы решили отложить свое суждение о ней, пока не познакомимся с твоей женой. А ты не привез ее с собой! Это странно. Что случилось?

Он ответил, что, по их мнению, ей следовало съездить к своим родителям, пока он навещает своих.

— Признаюсь тебе, дорогая мама, — сказал он, — я не собирался ее привозить сюда, пока у меня не было уверенности, что она заслужит ваше расположение. Но теперь возник этот новый план поездки в Бразилию. Если я туда поеду, вряд ли удобно будет брать ее в это первое путешествие. Она будет жить у своей матери, пока я не вернусь.

— И я не увижу ее до твоего отъезда?

Вряд ли это могло удаться. Сначала, как он уже сказал, он хотел на время отложить это свидание, считаясь с их предрассудками… с их чувствами. Впрочем, для этого были и другие причины. Если он немедленно отправится в Бразилию, то домой вернется приблизительно через год, и, быть может, они повидают его жену раньше, чем он снова уедет, — на этот раз с нею.

Подали ужин, приготовленный на скорую руку, и Клэр стал развивать свои планы. Мать все еще была огорчена тем, что не познакомилась с его молодой женой. Восторженность, с какой Клэр еще так недавно говорил о Тэсс, пробудила в ней материнское сочувствие, и она почти готова была поверить, что и на мызе Тэлботейс можно найти очаровательную женщину. Она посматривала на сына в то время, как тот ужинал.

— Если бы ты описал ее мне. Я уверена, Энджел, что она очень хорошенькая!

— О, несомненно! — с жаром воскликнул он, скрывая боль.

— И, конечно, не приходится спрашивать о том, чиста ли она и добродетельна?

— Да, разумеется, она чиста и добродетельна.

— Я как будто вижу ее. В прошлый раз ты говорил, что она прекрасно сложена, что у нее красивые алые губы, ресницы и брови темные, коса толстая, как корабельный канат, а глаза большие, сине-черно-фиолетовые.

— Да, мама.

— Я ее вижу, как живую. И в такой глуши она вряд ли встречалась когда-нибудь с молодыми людьми другого круга, пока не встретила тебя.

— Да, вряд ли.

— Ты ее первая любовь?

— Конечно.

— Ну что ж, бывают жены похуже этих простодушных, румяных и здоровых девушек с фермы. Конечно, я предпочла бы… но если моему сыну предстоит быть земледельцем, то, пожалуй, это и лучше, что жена его привыкла к жизни на ферме.

Отец был менее любопытен, но, когда настало время перед вечерней молитвой прочесть, как обычно, главу из Библии, он сказал жене:

— Мне кажется, более уместно будет по случаю приезда Энджела прочесть тридцать первую главу из притчей, вместо той, какую полагается читать по порядку.

— Да, конечно, — отозвалась миссис Клэр. — Слова царя Лемуила. (Главу и стих из Библии она могла процитировать не хуже, чем ее муж.) Дорогой мой сын, твой отец решил прочесть нам главу из притчей, в которой восхваляется добродетельная жена. И нам не нужно напоминать о том, что эти слова относятся к отсутствующей. Да хранит ее господь на всех путях ее!

У Клэра словно комок застрял в горле. Переносный аналой был выдвинут из угла и водружен перед камином; вошли две старые служанки, и отец Энджела начал читать с десятого стиха указанной главы:

— «Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов. Она встает еще ночью и раздает пищу в доме своем, препоясывает силою чресла свои и укрепляет мышцы свои. Она чувствует, что занятие ее хорошо, и светильник ее не гаснет и ночью. Она наблюдает за хозяйством в доме своем и не ест хлеба праздности. Встаю т дети — и ублажают ее; встает муж — и хвалит ее; много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их».

По окончании вечерней молитвы мать сказала:

— Я невольно думала о том, как удивительно подходят некоторые стихи этой главы, прочитанной твоим дорогим отцом, к женщине, которую ты избрал. Да, добродетельная женщина — это женщина работящая; не лентяйка, не светская красавица, но та, что руки свои, мысли и сердце отдает для блага ближних. «Встают дети — и ублажают ее, встает муж — и хвалит ее; много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их». Да, хотелось бы мне повидать ее, Энджел. Раз она чиста и целомудренна, значит, и хорошо воспитана.

Клэр не мог дольше выносить это. Глаза его были полны слез, жгучих, словно капли раскаленного свинца. Наскоро пожелал он спокойной ночи этим искренним и простодушным людям, которых так горячо любил; они не знали плотских мук, и дьявол не смущал их сердца, — для них все это было чем-то туманным и далеким. Он ушел в свою комнату.