Алиса в Замужикалье (СИ) - Халь Евгения

– И это тоже считается насилием? – язвительно осведомилась я.

–  Да, только это гораздо хуже. От вас не вырваться. Никому и никогда. И ваш главный инструмент никогда не отказывает.

Наверное, у меня на лице было написано такое удивление, что Горал улыбнулся и легонько прикоснулся губами к моим губам. Я приготовилась сопротивляться, но мне вдруг расхотелось. Адская усталость навалилась на меня и сжала плечи стотонным грузом.

– Мы с тобой похожи гораздо больше, чем ты думаешь, – прошептал Горал. – Так похожи, что это пугает. Иди спать, – он поцеловал меня в лоб и щелкнул пальцами.

И в этот же миг я оказалась в своей комнате.

*

Немного переделанное авторами стихотворение Кочеткова "Баллада о прокуренном вагоне"

В первый раз в жизни я не смог взять силой женщину. И покорить не сумел. Никак. Мое мужское естество меня подвело. И я даже знаю почему.  Наконец, понял, что испытываю рядом с этой девочкой. Кто-то из мудрецов как-то сказал:

– Мужчина любит не саму женщину, а свое состояние рядом с ней.

И где-то там, в подсознании, мой разум понял это еще до того, как я сам осознал, что так нельзя, и дал команду мужской природе остановиться. Если бы я взял ее силой, то навсегда потерял бы себя в ее глазах. Потому что Алиса видит меня таким, каким я сроду  не был, и уже не буду никогда и нигде, кроме как в этих распахнутых чудесных голубых очах и белокурой головке.

Я люблю борьбу с ее непокорным характером. Вечную игру моей силы и ее упрямства. Что остается? Подчиниться ей и потерять себя? Нет, это я никому не позволю. Никому не прощу. Даже ей. Коса на камень. Лед на пламя. Ковер Судьбы не вместит два таких характера. Остается только одно: переписать ее судьбу с нуля. И сделать для себя зацепки, зарубки, лазейки. С ранних лет приручить к себе. Чтобы любила только меня. Чтобы подсознательна ждала всю жизнь. И тогда я смогу ее любить, не теряя себя.

Ничего! Я еще свое возьму. Когда я стану Фатумором, то сам стану ее судьбой, и тогда никто не сможет отнять ее меня. И она, наконец, будет покорна. Смиренно примет всё, что я захочу ей дать. Но главное: она не должна победить в отборе, иначе будет невозможно переписать ее судьбу. Ведь тогда она станет Макошей. И я даже знаю, кто поможет мне устроить проигрыш Алисы.

Щелчок пальцами, пару золотых нитей из браслета – и вот преступница Шамтара уже стоит передо мной, почтительно склонив голову. Она продрогла. Карцер, в который ее посадили, холодный и сырой, а ящерицы не выносят сырость. Но в золотых глазах жажда. Она хочет подчиняться. Ее хвост приподнят. Сексуальные сигналы, пикантные намеки, смиренная поза. Ноги девушки дрожат от нетерпения. Она знает, зачем я ее позвал. Она ко всему готова. Это возбуждает. То, что не отдано строптивице Алисе, жарким огнем полыхает в моих бедрах.

– Ты знаешь, что по законам Ковра Судьбы тебе полагается смерть за использование запрещенной магии?

– Пощадите! – золотистые глаза наполняются слезами и мольбой. – Я слишком молода, чтобы умереть.

– Алиса тоже, – подхожу к ней вплотную. – Но ты пыталась ее убить.

– Она просто не должна была родиться, – зло выплевывает Шамтара. – Само ее существование – трагическая и досадная оплошность Судьбы.

– Ты осмеливаешься осуждать решения и планы Фатумора? – резко поворачиваю ее спиной к себе.

– Того, прежнего, да, – она покорно замирает в моих руках, даже не пытаясь сопротивляться. – Ведь у него нет и толики той мудрости, которая будет присуща вашим решениям, когда вы станете Божеством.

Вот лиса! Всегда знает, что ответить. Глажу ее золотистые волосы, она вздрагивает. Собираю роскошную  копну в ладонь, крепко сжимаю и оттягиваю ее голову назад. Она выгибается дугой и покорно смотрит на меня снизу верх.

– В некоторых случаях, учитывая твою молодость, безгрешное прошлое, заслуги твоей уважаемой семьи, а также мое особое расположение, можно заменить смертную казнь более легким наказанием, если ты поможешь мне в одном деликатном деле, – моя рука скользит под ее юбку, нащупывает оборки панталончиков и резко тянет вниз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ааааах! – выдыхает она и высоко задирает хвост. – Всё, что захотите, господин ректор!

Бросаю ее животом на стол и даю ей почувствовать свою власть, свою силу. Она стонет и изгибается. Я не смотрю на нее. Закрываю глаза и представляю на месте покорной летайи строптивую Алису. Моя мужская сила всё прибывает. Беру ее сильно, но холодно и отстраненно. Нет, не то! Она не Алиса. Лишь игрушка, имитация. Но сойдет на один вечер, чтобы погасить мой огонь, который так некстати погас совсем недавно, но внезапно разгорелся с новой силой. Кроме того, это привяжет Шамтару ко мне. Она хотела быть победительницей? Я дам ей насладиться вкусом фальшивой победы, которую она принимает за настоящую.

– Ты выиграешь отбор, Шамтара, если сделаешь всё, о чем я тебя сейчас попрошу, – я беспощадно распластываю ее по столу. – Ты сыграешь в мою игру, а я взамен обставлю дело так, что не было никакого Цербера. Был просто сильный морок, наваждение. Ты ведь хотела напугать Алису, правда? Разве могла ты желать ей смерти?

– Всё, что скажете, господин ректор! Будет так, как вы… захотите… о… Горал! – кричит она, задыхаясь. – Да! Я сделаю всё, только… прикажите! Но свидетели… о!

– Они тоже видели морок. И потом они предатели. Их словам нельзя верить. Они всегда играют против меня. А твои подруги подтвердят, что адского пса не было. А был розыгрыш. Жестокий, ужасный, страшный розыгрыш на грани фола.

– Да, Горал! Да! – она кричит слишком громко.

У меня даже закладывает уши, поэтому закрываю ее рот одной рукой, и еще сильнее прижимаю к столу. Как просто. Как скучно. Когда же женщины поймут, что чем больше сопротивление, тем сильнее наслаждение?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Где омерзение? Где отвращение? Это все должно было сейчас всколыхнуть мою душу. Вывернуть меня наизнанку. Потому что Горал пять минут назад чуть не взял меня силой. Но ничего этого нет. Гнев клокочет внутри. Но вместе с тем из головы не выходит вампир. Горал любит меня? Надменный, холодный, невыносимый Горал? Да что же Пак намешал в это зелье? И как с этим быть? А главное: почему мысль о драконе не вызывает у меня омерзения?

– Алиса, где ты была? – дракоша пулей вылетел из браслета и обнял меня за шею. – Я пытался к тебе пробиться, но запутался в коконе из золотых нитей. Они полностью закрыли выход из зеркала, словно кто-то специально запечатал меня внутри?

– Я была у Горала.

– И?

– Он… он… чуть не взял меня силой.

Выслушав мой рассказ, дракоша взмыл под потолок, ударился об него головой и камнем свалился на кровать.

– Мерзавец! Подонок! Как он смел? Я пожалуюсь на него в Академический Совет. Он не имеет права так с тобой обращаться!

– Он любит меня, Нистар.

– Что за ересь ты несешь, Алиса? – Нистар на нервной почве свалился с кровати на ковер. – Горал не способен любить! Не путай приворот и любовь. Приворот – зависимость, болезненная зависимость, покорность тому, кто приворожил. Невозможность причинить ему зло. И если он пытался тебя взять силой, значит…

– Значит, – перебила его я, – зелье Пака не сработало. Или сработало не так, как мы планировали. Поэтому он и не подчиняется мне, Нистарушка. Он не под зельем. Он в меня влюблен. Может быть, зелье просто спровоцировало его.

– Да с чего ты это взяла?

– Я видела вампира. И дала ему свою кровь. И поэтому Горал не сделал того, что хотел. А еще я видела гнев, злость на самого себя, страшную осу, которая боролась с вампиром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– То есть, – медленно, почти по слогам произнес дракоша, – Горал злится на самого себя за то, что любит тебя?

Я молча кивнула и опустила голову.

– Посмотри на меня, Алиса! – Нистар, трепеща крылышками, завис в воздухе передо мной, – а как же Азар?

– Он не пришел меня спасти, когда Горал пытался овладеть мной. Он меня не любит.