Нерассказанная сказка Шахерезады - Ольга Геннадьевна Володарская

– Василий Иванович Рыжов способствовал твоему похищению, Мария, – не дал ей сразу уйти Жора. – Он был в сговоре. Поэтому не получилось тебя выкупить. И Антон был в курсе этого.

– Я приму это к сведению, – сказала она. Голос прозвучал безжизненно. Сама Мария это заметила. – А теперь позвольте мне удалиться.

– Куда ты собралась? – всполошилась маменька.

– Не волнуйся, Наташенька, не топиться. – И, сбросив ее руку со своей, направилась к выходу со словами. – Мне нужно умыться. Я схожу в уборную и вернусь.

– Я с тобой.

– Дай мне побыть одной хоть несколько минут. Пожалуйста.

И мама отступила. Мария вышла из зала и тут же из таверны, чтобы направиться… куда глаза глядят.

Можно сказать, в никуда!

Она не могла поехать домой, там бы ее нашли. К Рыжовым – тем более. Пока она не знала, как к ним относиться. Мария переваривала полученную информацию, но та не усваивалась, и ее тошнило…

Нет, не так! Тянуло блевать! Грубо звучит, но отражает суть.

Вспомнив о том, что с собой у нее паспорт, Мария устремилась к отелю, вывеска которого попала в поле зрения. Небольшой, с виду уютный. Она сняла в нем номер и тут же легла на кровать. На улице было еще светло, и Мария не включила лампу. А кондиционер – да. Прохладный воздух обдувал лицо, это умиротворяло.

Закрыв глаза, Мария начала вспоминать. Первое, что увидела, это горную дорогу. Ее везут в машине, воняющей бензином. Трясет. Мария подпрыгивает на каждом ухабе, стукается то локтем, то головой. И головой не о крышу, а о дверку. Она лежит. Это воспоминание всплывало и раньше, но Мария думала, что в нем родители везут ее к шаману. Но нет. Не к нему и не они. То были похитители. Теперь Мария понимала, что она была связана по рукам и ногам. А ей-то думалось, что тело обездвижила загадочная болезнь.

Потом ее несли в дом. Не отец, как опять же представлялось ранее. Мужик в прокуренной одежде, а папа не переносил никотин. И у него были мягкие руки. У этого же грубые, шершавые, с цыпками. Они тоже пахли табаком, а еще потом. Все из-за того, что мужчина редко мылся и любил чесаться. Запускал свою корявую лапу под рубаху и скреб ею вонючие подмышки…

Оказалось, воспоминания были не так уж и глубоко захоронены. Чуть копни – достанешь.

Марию держали в маленькой комнате без окна. Зато в ней имелись часы. Большие, круглые, со светящимися стрелками. Они висели над дверью и показывали одно и то же время: без одной минуты двенадцать.

В помещении было душно и темно. Мария обмахивалась единственным полотенцем, им же вытирала пот и…

Сперму того, кто ее насиловал!

Прокуренный мужик, тот, что нес ее в дом, не смог сдержать похоть. Он завалился к пленнице без одной минуты двенадцать. От него воняло! Не только табаком и потом, но и дешевым алкоголем. Первый мужчина Марии был пьян в дым, грязен, омерзителен настолько, что она потеряла сознание в момент, когда он ею овладел. Нет, не от боли! Его пенис был вялым. Девочка не видела его, но чувствовала беспомощность. И вонь… Как же смердел его пах! И это у мусульманина, которому религия велит держать тело в чистоте. Но, с другой стороны, она и алкоголь запрещает, а мужик постоянно вливал в себя нечто, лишь отдаленно напоминающее водку.

Он насиловал ее несколько раз. Когда был с похмелья, член, казавшийся девочке огромным, стоял колом и таранил ее так, что внутри все будто разрывалось.

За этим занятием его застал тот, кто был главным в группе. Мария не видела его, но слышала голос. А потом выстрелы. Ее насильника наказали за то, что он ослушался приказа и испортил товар.

Как бы странно и страшно это не звучало, изнасилование спасло Марию. Бракованная, она все равно чего-то стоила, но не так уж и много. И ее бросили, потому что собирались в спешке, а места в машинах не хватало. Лучше забрать с собой гранатомет, чем использованную по назначению девчонку. Да, она белая, голубоглазая, но уже не такая красивая, как раньше. Она вечно плачет, дергается, падает в обморок. Но что самое ужасное, носит под сердцем ребенка. Раз ее трахали, значит, залетела!

Мария не могла с уверенностью сказать, так ли это, она только предполагала, но… Шаман поил ее какой-то густой темной жидкостью, вроде кровью животного с добавлением чего-то горелого, потом мазал ею живот, и из лона девушки что-то вытекло. С болью и кровью, уже собственной.

С тех пор у Марии отвращение к собственному влагалищу. Она-то думала, что просто закомплексованная, а вот что оказалось…

Захотелось пить. Мария ощутила ту непрекращающуюся жажду, что мучила ее в плену. Она встала с кровати, подошла к холодильнику и взяла из него бутылочку минералки. Холодную, чуть запотевшую. Вода в ней была кристально чистой. В те страшные дни ее поили другой: теплой, мутной, стоялой. Но девочка была рада и ей.

Сделав несколько жадных глотков прямо из горлышка, Мария остатки вылила себе на голову. Она стояла посреди номера, на мохнатом коврике, в одежде… Минералка проникала за шиворот, обжигала холодом тело… Но это было прекрасно!

Выбросив пустую емкость в урну, Мария потянулась к дверке минибара, чтобы достать еще воды, но тут за дверью послышались шаги. Они приближались к ее двери. Мария сжалась.

Резко потемнело. То ли в глазах, то ли просто скрылось солнце.

Стало душно. Но кондиционер тут ни при чем – он работал. Влажная блузка прилипла к телу. Мария забыла, что облила себя, ей показалось, это пот.

Шаги замерли. Дверь громыхнула. Тот, кто мучил Марию когда-то, бился в нее, потому что был пьян и спотыкался о приступок. Потом он отпирал замок, вваливался…

Всегда без одной минуты двенадцать!

Мария не знала, сколько времени сейчас, но