200 дней на юг (2001) - Антон Кротов

Здесь такие же горы, как в Эфиопии, но народ активней: все в трудах, все строят, что-то растят, собирают, вот пилят большие брёвна, вот сушат кирпичи, вот продают все виды еды, какие только можно вырастить здесь… Удивительно, ведь всего месяц назад я был в Эфиопии, там тоже можно бы выращивать, пилить и строить, но — не пилят! не строят! ходят и ю-ю-юкают. Непостижимо!

* * *

В деревушке Макамбако дорога из Сонгеа соединялась с основной трассой Дар-эс-Салам — Мбейя — Замбия. Было уже темно. Меня подобрал пикап, в кузове которого ехал большой металлический ящик, пахнущий бензином. Этот ящик занимал почти весь кузов, а я пристроился сзади него, в узкой щели между ящиком и задним бортом. Кроме меня, водитель подобрал какого-то старичка и паренька лет десяти. Тут начался ливень, ветер, стало очень холодно, я достал спальный мешок, и мы втроём прикрылись им от ветра и ночного тропического ливня. Так и ехали примерно 150 километров, спальник намок и провонял бензином, а мы втроём — я, старик и ребёнок — сидели, тесно прижавшись друг к другу, в щели между ящиком и бортом, и созерцали уносящиеся назад редкие огни далёкой и родной нашей Танзании.

Город Мбейя оказался велик и длинен. Я попробовал втереться на ночлег вцерковь. Англоговорящий священник вроде бы понял меня (чтобы мои намерения были более ясны, я достал свой мокрый спальник и прямо во дворе церкви разлёгся на нём), но священник позвал сторожа и что-то тихо и торопливо объяснял ему на суахили. Я расслышал только слово "полиси, полиси", но сделал вид, что не понял. Сторож убежал, а священник вежливо сказал: "Подождите минуточку!" — и минут через пять уже сдавал меня оперативно приехавшему на вызов полицейскому.

Полицейский увёз меня на своей машине в участок, хихикая.

— Кричит: скорее, скорее! тут какой-то иностранец хочет заночевать в церкви! — веселился полицейский. — А ведь это очень опасно. Я сам тебя отвезу в самое лучшее место для ночлега.

Полицейский отвёз меня в самое худшее место для ночлега во всём городе.

Это была скамейка на автовокзальной площади, по которой всю ночь ходили, торговали, шумели, орали местные жители. Единственное «преимущество» этой скамейки (по мнению полицейского) было то, что рядом располагался полицейский участок, но ночевать внутрь меня не пустили, завещав оставаться на скамейке снаружи. Я недолго пытался спать на ней: дурное было место, и, тихонько собравшись, смылся и поставил палатку во дворе какого-то ночного спящего хотеля.

14 ноября, вторник. Волшебная фраза

Вновь ночевательные проблемы! Если в Судане все люди нормально звали на ночлег, и ни одной ночи нам не пришлось провести на улице; если в Эфиопии мы нормально ставили палатки где угодно, и местные жители хотя и дивились на это, но молча; если в Кении никаких проблем не было вообще; то здесь опять ближе к рассвету работники гостиницы увидали непонятный объект на своей территории и, шумно разглагольствуя, бродили вокруг да около, боясь прикоснуться. Встал в 5.20 утра и продолжил свой путь, превратив шумных людей в молчаливо недоумевающих.

Медленный грузовик, не знавший никаких языков, кроме суахили, неторопливо вывез меня из города и потащил по дороге в сторону замбийской границы, по пути загрузившись мешками с цементом. Я пока в Замбию не спешил, но там, в пограничном селе Тундума, от главной трассы Т1 ответвлялась другая дорога Т9, ведущая на озеро Танганьика.

Ехал в кабине медленного грузовика часа два, пока не проснулся оттого, что только-на-суахили-говорящий вспомнил английское слово «Money» (деньги). Я рассердился (что ж ты раньше не сказал!), потребовал остановиться и вышел. Грузовик грустно постоял на трассе минуты три, всё надеясь, что я вернусь, но не дождался и невесело пополз прочь.

Через некоторое время я уже ехал в другой, более понятливой машине, но на ближайшем полицейском посту меня высадили. Оказалось, водитель медленного грузовика успел нажаловаться.

— Прошу прощения, я не знаю суахили, и водитель просто не понял меня. Может быть, вы мне напишете фразу на суахили, что я хочу проехать бесплатно?

Полицейские, недолго думая, написали мне фразу из четырёх слов: Tafadhali naomba msaada, Kusafiri.

Фраза оказалась поистине волшебной. Я так и не понял её точного перевода, но она оказалась столь действенной, что тут же очередная проезжающая маршрутка подобрала меня, а её билетёр выписал мне особый билет, где в графе «цена» стояло: "Free pass" ("Бесплатный проезд")!

Как я уже писал, танзанийцы любят выписывать билеты даже в грузовиках. Но с помощью этой фразы, которая теперь была у меня в руках, никаких проблем с оплатой проезда в автотранспорте у меня больше не ожидалось.

А вот и Тундума, граница с Замбией. Здесь оживлённое торговое место, много людей и продавцов. Продают дешёвый замбийский липкий сахар тёмно-коричневого цвета. Если перевести их цены в рубли, то выходит, что в Танзании сахар стоит 20 рублей, в Кении ещё дороже — 25, в Судане и Эфиопии порой оказывался дороже 30, а в Замбии сахар дешевле — примерно 15 рублей за килограмм, полдоллара. Также продают бананы, манго и китайское всякое барахло. И бензин в канистрах. В Танзании дорогой бензин (более 20 рублей за литр), но в Замбии ещё дороже — 30, и при этом ещё дефицит!

До города Кигома, находящегося на берегах озера Танганьика, автостопом три или четыре дня езды. Мне нужно проехать через городки Сумбаванга, Мпанда и Увинза, и моя скорость сильно будет зависеть от количества дождей. Я читал в танзанийских газетах, что в этих районах страны очень много растёт всякой зелёной еды, но вывезти её в другие районы страны почти невозможно из-за плохого состояния дорог.

Там, где на север ответвляется грунтовая автотрасса на Сумбавангу, наполнялся людьми здоровый кузов. В нём уже находилось немало ящиков с пивом и длинным танзанийским мылом, а также около 50 человек и их вещи. Кассир, выписывающий билеты под копирку, вместо оплаты присвоил бумажку с волшебной фразой — хорошо, что я успел переписать себе её копию. На выезде из Тундумы, в дополнение ко всем людям и вещам, в кузов погрузили целую кучу досок.

* * *

Грузовик суданского типа, исполявший функции грузопассажирского автобуса, вёз сперва 50, а потом и больше 60 человек и множество груза, как Ноев ковчег. По дороге подбирали всех, и ехали в большом столпотворении и тряске, даже стоять было тесно и негде. В одной деревне нас застопила очередная группа «стопщиков». Но почему-то сразу лезть в кузов они не стали, а словно ждали чего-то. И точно, из одной из хижин вышел человек с мешком на плечах; мешок по приближении оказался несамоходной женщиной, которая только что родила (муж нёс её). Бабушка несла маленького новорожденного размером с большой ананас, и ещё толпа родственников сопровождала их, неся одну на всех стеклянную бутылочку с фантой, уже начатую (для новорожденного, что ли?) И вся эта семья погрузилась в кузов. На месте ребёнка я бы умер, так как дорога была плохая, и все 60 человек в кузове падали из стороны в сторону, и даже странно, что не угробили умирающую женщину и ребёнка. Когда же приехали в какой-то посёлок, где был докторский пункт, водитель грузовика направился прямо туда, изменив своей обыкновенной привычке разгружать сперва пиво. Муж вынес из кузова свою жену, и вся семья с причитаниями перебралась в больницу, а грузовик отправился в другой конец деревни, выгружать пиво и ящики с длинным оранжевым мылом.