Почти идеальный брак - Дженива Роуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидя под поваленным деревом, я не мог отделаться от мысли, что оно просто ждало, пока я засну, чтобы наконец поддаться гравитации и вдавить меня в землю в качестве разлагающегося удобрения. Я предполагал, что это был бы не самый худший конец для меня – окружной прокурор и весь штат, несомненно, приветствовали бы это. Я представил себе пресс-конференцию: «Да, это правда, мистер Морган сбежал из-под стражи на днях вечером; однако далеко он не ушел, и в конце концов природа решила восстановить справедливость, которой уже добивалось государство».
Сильный холод начал пробирать меня насквозь. Я попытался обложиться землей по бокам, чтобы уберечься от влаги, но это оказалось бесполезным, и в конце концов я сдался. Дрожа от холода, в полном одиночестве, я занялся тем единственным, что мне оставалось: размышлениями о том, как я оказался в таком положении.
Один момент очевиден: я изменял своей жене в нашей супружеской постели, с этим и связано всё случившееся со мной дерьмо. Хотя многие люди изменяют своим супругам… ну хорошо, некоторые люди. Но, как мне кажется, более распространенное окончание этих историй – развод, а не гребаное убийство.
Тот, кто это сделал, должно быть, знал нас обоих, и притом очень хорошо. Знал о доме у озера. Знал, что меня редко кто навещал. Знал, что Келли приходила ко мне и часто оставалась на ночь. Знал, как бесшумно проникнуть внутрь; знал, где мы будем находиться. Знал практически всё. Этот человек, должно быть, терпелив, расчетлив и очень уверен в себе. Это не был спонтанный план, и на его подготовку требовалось время.
У Скотта было это время. Он обладал достаточными знаниями и умениями, чтобы всё устроить. Это его работа, ради всего святого. Могу представить: почти неограниченное количество времени, чтобы исследовать местность, разузнать про ее работу и мой дом. А я помогал ему…
Но так ли всё просто? Презираемый муж… А еще есть Боб. Да и Энн знала о нас. И они с Бобом работают вместе… Это не может быть совпадением, верно? Я пытаюсь расставить точки над «i». Вполне возможно, их было трое! Может быть, Энн была той, кто рассказал о нас Скотту Саммерсу… Да, в этом есть смысл. Скажем, она хотела, чтобы он столкнулся с Келли, так как сама, похоже, не могла рассказать об этом Саре или встретиться со мной лицом к лицу. Но она, вероятно, не ожидала такой реакции. А как насчет Боба? Он хотел смерти Келли больше, чем кто-либо другой. Она же убила его гребаного братца…
Оцепенение, сковавшее меня, на секунду ослабло, и я начинаю осознавать, какое количество насекомых скопилось на моих руках и ногах. Моя первая реакция – немедленно стряхнуть их всех, но потом я вспоминаю, где нахожусь. Это их дом, а не мой. Они ищут тепла и убежища так же, как и я; как же я могу винить их за это? Я хотел бы стать одним из них. Каждое утро у меня была бы цель: поход в лес в поисках строительных материалов и еды, чтобы принести их в колонию. У меня были бы друзья, команда, четкое чувство направления. Я заслужил это за всё плохое, что сделал, за мою лень, мою ложь, мою неверность. Муравей Адам родится заново. Ночью я мог бы отдыхать, зная, что честно отработал весь день. Наполнять свой живот. Время от времени запускать свое семя в королеву. На самом деле это не сильно отличается от моей собственной жизни – просто у такого существования есть цель. И справедливость…
Я просыпаюсь насквозь промокшим и замерзшим как никогда. Мои мышцы не хотят реагировать. Они застыли в стазисе, надеясь, что к ним придет тепло. Мой мозг убеждает их, что этого не будет, и они наконец разжимаются. Я направляюсь, как мне кажется, к дороге. Догадка оказалась верной – оказывается, я зашел в лес не так глубоко, как думал.
Продолжая идти, я замечаю, что мои руки покрыты засохшей грязью. Она начинает трескаться и осыпаться, превращаясь в медленно падающую спираль хлопьев. Мой собственный грязный след Гензеля и Гретель. Потом я оглядываюсь назад и понимаю, что грязь, падающая в грязь, не оставляет следов.
Время от времени я вздрагиваю, когда большая капля воды, скопившаяся в листьях высоко вверху, падает мне на затылок. Напоминание о том, насколько я слаб и одинок. Смотрю вверх, на кроны деревьев, в поисках хоть какого-нибудь света и тепла, но всё скрыто теми самыми листьями, которые плачут по мне. Ветви отказывают мне в передышке и продолжают указывать в разные стороны, призывая оставить их в покое.
После самой одинокой и несчастной прогулки, которую я когда-либо совершал, начинаю слышать ровный шум уличного движения; машины проезжают раз в три минуты, а не в двадцать, как было раньше. Мое тело кричит, чтобы я выбежал на дорогу и позвал на помощь. Но я должен быть осторожен. Я в бегах и всё еще в своей тюремной одежде.
Продолжаю идти и вскоре понимаю, что нахожусь недалеко от пересечения двух магистралей – а стало быть, и всех стандартных заведений, которые сопровождают цивилизацию: заправочной станции, стоянки для грузовиков и нескольких закусочных. Я оцениваю свой внешний вид и решаю, что стоянка для грузовиков – наилучший выбор. Если мне повезет, возможно, один из дальнобойщиков оставит свою кабину незапертой. Я заскочил бы туда, позаимствовал немного одежды, проскользнул в зону отдыха и быстро принял душ. Тогда уже можно свободно передвигаться по окрестностям.
Улучив момент, когда машин на дороге нет, я забегаю на стоянку. Стараюсь красться как можно незаметнее, но сейчас, средь бела дня, я, должно быть, выгляжу как снежный человек.
Проверяю первый грузовик, предварительно проверив, что в нем никого нет. Заперт. Черт… Перехожу к другому, потом к третьему, но безрезультатно. Наконец на четвертом заходе я обнаруживаю, что дверь заперта, но окно распахнуто настежь. Я протягиваю руку, открываю замок и проникаю внутрь. Быстро пробираюсь мимо двух передних сидений к задней скамье. Сначала удивляюсь, почему не пахнет сигаретами, по́том, мочой и свиными шкварками, а потом понимаю, что лучший маскировщик чужих запахов – это я сам.
Нахожу под скамейкой маленькую спортивную сумку и лезу внутрь. Достаю нижнее белье, пару джинсов и зеленую клетчатую фланелевую рубашку.
– Хватит, – шепчу я себе.
Выпрыгиваю из кабины, тихо закрываю дверь и снова запираю ее. Затем поворачиваюсь к туалетам – и застываю на месте. В моем направлении идут двое мужчин. Они курят, болтают и еще не
