Авантюрист - Марина Дяченко

Тем временем в углу зала неведомо как оказалась стайка музыкантов с лютнями и скрипками – и дальше я сознавал себя урывками.

Было вино – тончайшее, порождающее сладкое головокружение. Было веселье, горящие глаза Аланы, прикосновения, от которых немедленно хотелось бросить все и залезть на сеновал. И я еще успел подумать, что по возвращении в гостиницу – кстати, не пора ли домой? – я ме-едленно расшнурую женин корсет…

Наверное, я стойкий. Наверное, у меня недюжинная воля. Наверное…

Я очнулся в полумраке. Голова по-прежнему кружилась, более всего на свете хотелось сладко улыбнуться –и уснуть снова…

В последний момент внутренний сторож, порядком одурманенный, но все еще живой, успел прохрипеть свой сигнал тревоги. Я что есть силы укусил себя за палец; боль помогла справиться с наваждением. Я был в пиршественной зале, и я был один.

Ни Аланы, ни Танталь. Резное кресло на двоих – я только сейчас увидел, что близнецы вдвоем сидели на одном троне – пустовало тоже. Пол был залит воском, кое-где догорали, по очереди гасли свечи.

Шум в голове… Шум, звон, сладостное головокружение…

Пес! Пес!! Сто тысяч псов!!

Из зала вели четыре двери, все четыре оказались приоткрыты; почти на четвереньках я выбрался в коридор и только тогда заметил, что на поясе у меня болтаются пустые ножны. Кто-то заботливо освободил меня от тяжести оружия.

Осел! Козел! Тупое животное! Как я мог допустить…

С моей дороги метнулся… да,это был лакей. Я кинулся за ним по коридору, ватные ноги не желали слушаться, я зарычал, упуская добычу – мое рычание оказалось столь свирепым, что лакей запнулся о ковер и растянулся во весь рост. Я схватил его за пышный ворот ливреи, рванул, вытряхивая из парика; обнажилась маленькая, коротко остриженная голова, дико заблестели округлившиеся от ужаса глаза:

– Н-нет…

– Где?! – рявкнул я. Н-не знаю…

– Где твои господа? – я вытащил из-за пояса кинжал. Слуга затрясся:

– Н-наверху…

– Веди!

Опять-таки рывком я поставил его на ноги. Все мои чувства притупились от проклятого вина, а больше всего пострадала реакция – но в этот момент меня спас слуга. Я увидел, как он смотрит мне за спину, и успел уйти в сторону.

Когда не действуют добавленные в вино снадобья, гостей не грех успокоить и древком копья по голове; не знаю, откуда в покоях взялось копье. Вероятно, его позаимствовали у какой-нибудь статуи в латах; нападающий промахнулся точно так же, как недавно промазал я, сражаясь с Черно Да Скоро.

На сантименты не было ни времени, ни сил. Нападавший – а это был уже не слуга, а молодой стражник – потерял равновесие, я окончательно выбил почву из-под его ног и приложил головой о стену. Слуга уже улепетывал по коридору, какое скверное приключение, подумал я, кусая губы.

А ведь тут их было полным-полно! Поймать бы хоть одного – любого, лишь бы толстощекого и в буклях… Где?!

Маг из Магов, привычно взмолился я, проталкивая свое непослушное тело сквозь сгустившийся воздух бесконечных переходов. И тут же вспомнил близорукий взгляд щуплого призрака, плюнул, заскрипел зубами:

– Дамир! Придумай что-нибудь!

Из-за поворота мне навстречу высыпала орава стражников. Вероятно, они точно знали, куда и зачем бегут – при виде меня на усатых мордах проступило оживление. Их было пятеро – но сосчитать я смог только тогда, когда нагая мраморная дева, вывернутая из ниши вместе с пьедесталом, вывела из строя двоих. В узком коридоре увернуться было некуда – боюсь, до конца жизни эти двое неудачников будут содрогаться при виде голых женщин. Прочие кинулись на меня, один меч едва не перерубил копье в моих руках – но нсдору-бил, увяз. Прикрывшись копьем, я успел увернуться от двух других мечей – но реакция по-прежнему была не та, чисто ускользнуть не удалось, клинок порвал куртку у меня на плече и скользнул по руке, хотя боли я, разъяренный, не почувствовал.

Будь мои противники настоящими бойцами – от меня, заторможенного, осталась бы кучка костей. Но в стражу братьев-герцогов отбирали, по-видимому, не за бойцовские качества, а исходя из внушительного внешнего вида; все трое были на полголовы выше меня, и вес трое по очереди выбыли из битвы – в этом мне помогли мраморный юноша в нише напротив, череп невиданного зверя с широченным размахом рогов и мягкий ковер поверх скользкого пола.

Я переступил через стонущие тела. Перепрыгнул через безголовый торс мраморного юноши, не глядя, поднял чей-то меч и вприпрыжку ринулся по коридору. Ламир, Дамир, такова твоя помощь?! Откуда-то сбоку потянуло сквозняком; гобелен на стене качнулся, я рванул его – безжалостно, как когда-то полог над повозкой комедиантов. Потайная лестница?! Дамир, неужели ты меня слышишь?..

Постоянно хотелось отплевываться. Чем это, хотелось знать, нас опоили…

Вряд ли темная, крутая, винтом завинченная лестница слышала когда-нибудь подобные проклятия. Рекотар-сы не бранятся при дамах – это вовсе не значит, что они не умеют ругаться. Э-э-э, и племенной жеребец покраснеет…

Я дернул носом. Мне показалось, что я слышу запах погасших свечей; сквознячок лизнул мою щеку, указывая направление. И я кинулся напролом, и занавеска, отделявшая потайной ход от прочего пространства, укрыла меня с головой. Вероятно, теперь я выглядел именно так, как молва изображает привидения.

– Кто здесь?!

Голос был знакомый, негромкий, но яростный. Я сдернул занавеску с головы; да, здесь недавно погасили целую прорву свечей. Здесь пахло благовониями, еще чем-то, отчего голова снова попыталась сладко закружиться; я зарычал сквозь зубы, и головокружение, испуганное, унялось.

Горели два ночных светильника. Справа и слева от кровати, потому что была еще и кровать, огромная, во всю комнату, чуть не на сто человек…

На четверых.

Подняв меч, я двинулся через всю комнату. Вскочил на кровать, прошелся дорожными сапогами по вороху подушек, соскочил с противоположной стороны.

Они пятились. Они держались за руки, отражались друг в друге, и у каждого оказалось по кинжалу – у одного в правой руке, у другого в левой.

Танталь – я видел краем глаза – лежала на полу у кровати, запрокинув голову, на открывая глаз. На лице ее застыла блаженная полуулыбка, стыдливая и жадная одновременно. Мне сделалось нехорошо; Алана стояла посреди комнаты, и пальцы ее медленно расшнуровывали корсет.

– Убью, – равнодушно сказал я близнецам. И примерился мечом – сперва правому голову снести, потом левому.

Тот, что был справа, метнул свой кинжал. Я уклонился; странно, что они оборонялись так нерешительно и неумело. И стояли, по-прежнему держась за руки, как дети на прогулочке…

Их жизни оставалось несколько мгновений, когда за моей спиной еле слышно закричала Танталь:

– Стой! Не уби… погоди!

Я медлил, не желая оборачиваться.

– Ретано… они…

– Молчать! – рявкнул я и занес меч над тем, что справа.

Тот, что бы слева – ну отражение, ни дать ни взять! – рванул брата в сторону. Повалил на пол, прикрыл собой; его кинжал грозно полыхнул с свете ночника. Грозно и трогательно. Как глаза храброго кролщ перед лицом горного обвала.

– Колдовство… – прохрипела Танталь за моей спиной. – Они нам нуж-жны… Живыми… Колдовство.

Разве не млел я, слушая музыку и наслаждаясь бедой? Весь этот блеск… Мордатые лакеи… Горящие глаза счастливый, счастливый вечер,топот. Из потайного хода, бесстыдно открытого благодаря моим стараниям, горохом посыпались стражники. Псс-с…

Я перехватил руку того, что был слева. Завернул ее за спину – это оказалось неожиданно легко. Приставил меч к горлу того, что был… не важно, одного из братьев. Оскалил зубы:

– Назад.

Над моей головой ударился о стену метательный нож.

– Горло же перережу! – завопил я уже с отчаянием.

Алана… Танталь… Позор.

– Назад, – шепотом сказал кто-то из лежащих на полу властителей. – Назад… В кордега-ардию…

Слово растеклось, как смола. Я подавил в себе острое желание подняться, бросить все и брести на поиски кордегардии; орава стражников понемногу втягивалась обратно в потайной ход. Как вода, перегоняемая насосом.

– Отпусти его, – шепотом сказали с пола. – Отпусти… Если ты убьешь нас, из замка тебе не уйти. И твоим женщинам тоже…

Об этом я знал и без напоминаний. Еще минуту назад я понимал это так же ясно, как и сейчас, но минуту назад – клянусь – я ударил бы, не задумываясь.

– А если я одного, для начала, прирежу? Оба дернулись почти одновременно:

– Н-нет…

– Тогда, – я быстро оглядел полутемную комнату, – один встает и идет со мной…

Я отступил, давая братьям возможность подняться. Они по-прежнему держались за руки, и это раздражало меня все больше и больше.

– Ты! – я ткнул пальцем в того, что был справа, – Ко мне!

Оба шагнули вперед.

– Не ты! – я раздраженно оттолкнул левого братца. – Ты – назад! А ты – ко мне!

– Это невозможно.