Русское языческое княжество - Радуга

В июне передовые отряды язычников смогли обнаружить движение Крымской орды.

Мценск был захвачен татарами 12–13 июня. 21 июня войска Девлет-Гирея вышли к главному оборонительному рубежу в районе Тулы. В этот и последующие дни они ведут упорные бои с языческими отрядами. 23 июня в бой вступают подошедшие московские войска (полк Михаила Воротынского). Обнаружив перед собой объединенную русскую армию, крымцы начинают отступать. Крайне агрессивно действующие князья Пронский и Воротынский уничтожают несколько татарских отрядов.

К концу месяца становится очевидно, что Крымские войска отброшены. 1 июля 1552 года собирается военный совет войска на котором присутствуют все лучшие полководцы Москвы и Сестрорецка — князья братья Воротынские, Горбатый-Шуйский, Серебряный, Вяземский, Курбский, Пронский, Хворостинин и бояре Морозов и Укиров (Пронский и Укиров — сестрорецкие воеводы). На нем принимается решение оставить на южной границе слабые заслоны под командованием Укирова, а главным силам выдвигаться к Казани. Войскам идти двумя колоннами. Северная группировка, состоящая из полка левой руки, Царского и сторожевого полков идет через Владимир и Муром, по пути соединяясь с дружинами Шах-Али. Южная колонна в составе большого полка и полка левой руки движется совместно с сестрорецкими отрядами, которые уже традиционно составят передовой полк объединенной армии. Обе группировки должны были соединиться уже в казанских землях (на реке Суре). Чтобы избежать ожидания северная колонна шла медленнее чем южная.

Одновременно с этим были направлены гонцы на Вятку и Каму с информацией о том, что войска выступили. Оттуда начала выдвигаться северная армия язычников (их главные силы в количестве 4400 амазонок и 5000 наемников) с припасами и осадной техникой.

Таким образом оказалось, что переход проходил по графику (все колонны постоянно сообщали друг другу информацию о своем положении). Несмотря на это некоторая несогласованность все-таки проявилась. 13 августа языческая армия вышла к Тальте, оттеснив ногайский отряд державший крепость в осаде. Московские же силы в этот день только закончили сосредоточение в Свияжске и начали переправу через Волгу.

Эта переправа затянулась на 6 дней в ходе которых войска под командованием Игоря Сестрорецкого находились на правом берегу Волги южнее Казани, а главные силы московской рати оставались на западном берегу севернее Казани. Однако, казанские войска не рискнули атаковать язычников (возможно это стало ключевой их ошибкой, поскольку была возможность уничтожить припасы и технику русских). Как вариант — они не рискнули удаляться от Казани (от Свияжска до Казани намного ближе чем от Казани до Тальты).

С 19 по 23 августа Казань была взята в плотную осаду. Татары пытались этому помешать, организовав 23 августа масштабную вылазку в которой приняло участие не менее четверти гарнизона. Этот отряд был отброшен контратакой язычников.

В эти дни состоялась и первая встреча Ивана Московского и Игоря Сестрорецкого.

Считается, что они сошлись сразу, но это не соответствует истине. В тот момент оба они были заняты исключительно своими собственными делами и испытывали недоверие друг к другу. Московский царь был всецело сосредоточен на присоединении Казанского ханства, а Игорь Восьмой начинал оправдывать свое прозвище Сказочника ведя усиленную пропаганду язычества среди войск приведенных Пронским (с южных земель Сестрорецкого государства, где были распространены разные конфессии). 28 августа в русской армии узнали, что Каму форсируют войска астраханского князя Япанчи (все 3 тысячи клинков астраханской помощи). Их заметили Тальтские патрули.

Навстречу астраханцам были незамедлительно выдвинуты отборные отряды — амазонки и московские дворяне под командованием князей Сестрорецкого, Горбатого и Серебряного. 30 августа им удалось навязать противнику бой и уничтожить большую часть противостоящего войска. После этого русские полки разделились. Московская конница прочесала окрестности Казани, уничтожая все вооруженные группы и создавая сторожевые заставы. Попутно были собраны припасы (в первую очередь продовольственные) для осады. В это же время отряды амазонок "зачистили" Арский лес, уничтожив (взяв штурмом) расположенные там остроги.

Гарнизон Казани не успел среагировать на эти действия (возможно из-за крайне активных действий Воротынских и Курбского непосредственно под стенами). К 1 сентября город был охвачен кольцом осадных сооружений, после чего началась активная осада. Она сводилась к двум действиям — непрерывным обстрелам отдельных участков стен и рытью подкопов для взрывов. Уже первые сутки непрерывного артобстрела стен Казанской крепости и применение стенобитных орудий и взрывов-поджогов создали огромные обломы стен и привели к многочисленным пожарам. Были разбиты также Арские ворота Казани. Однако обороняющиеся непрерывно были заняты тушением пожаров и восстановлением стен, закрытием брешей и обломов.

К 4 сентября перед разбитыми воротами была возведена деревянная двенадцатиметровая башня на которой расположили 10 пушек для прицельного обстрела города. В тот же день казанцы стали покидать эту часть города. 4 сентября был произведен первый взрыв из подкопа. Его эффект оказался скорее моральным чем реальным. Возможно защитники города потеряли один из источников воды (пусть и самый крупный, но далеко не единственный). Дальше в осаде наступила некоторая заминка (остальные подкопы еще не были вырыты). Обстрел города продолжался без перерыва. Никаких затруднений с боеприпасами и продовольствием русские войска не испытывали. 30 сентября русские войска попытались провести первый штурм. Вблизи Арских ворот был взорван крупный пороховой заряд, которые на некоторое время отвлек внимание осажденных, что позволило стрельцам Большого полка под командованием Михаила Воротынского занять башню и часть стены. Казанцы отреагировали на это отчаянной вылазкой, задействовав в ней все свои силы. Для поддержки московских воинов в бой были введены амазонки. Их возглавили приближенные Сказочника — Пантера и Пума.

Следует сразу отметить, что в этой войне языческие войска особо не напрягались.

И в первую очередь это относится к амазонкам. Одно дело — поиграть в прятки в Арском лесу. И противостоят немногочисленные силы (там у татар изначально было три тысячи воинов, а потом еще поражение, да и после него далеко не все уцелевшие в лес отступили). И обучены этому амазонки из прайдов, и не просто обучены — у большинства опыт действий в лесах многолетний, умеют и любят они в лесах врагов вылавливать. И совсем другое дело — на стены лезть или в простреливаемый пролом бежать. И вообще третье — принимать участие в уличных боях. Тут уже у защитников полное озверение наступает, стремятся не выжить, а убить. Да и непонятно кто врагом является — любой ребенок может с оружием кинуться. В общем, не горели желанием амазонки на стены лезть.

Нет, разумеется о невыполнении приказа и речи не было. Не при этом князе, не при жизни этого поколения, да и не в этом столетии. Самые преданные сестрорецкому князю бойцы были готовы выполнить любой приказ. Сильные духом и крепкие телом — элита корпуса амазонок, верившая в своего молодого князя как в бога (как минимум — в пророка, в сына богини…). Но… Недовольство бы осталось. А Сказочника потому и называли великим, что он это учитывал.

Он не хотел посылать их в атаку. Он хотел вести их лично. Хотел, но не мог…

Прошли те времена, когда сестрорецкие князья могли лично участвовать в боях.

Сейчас этого бы уже никто не понял. К счастью для князя, у него были те кого он мог послать вместо себя. Его названные сестры. Верили амазонки в детскую дружбу, культивировали её старательно. И были связи внутри четверок самыми прочными из тех, что они знали. Поэтому и поняли все правильно. В атаку их повели самые дорогие для Игоря Восьмого люди.

Крики резко изменились. Мощное русское "Ура" неожиданно было перекрыто татарскими воплями. Стрельцы, рубившиеся в воротном проеме, подались назад.

Далекий, плохо видимый отсюда, князь Воротынский усиленно замахал шестопером, вводя в бой резервы своего полка. Но их было мало, слишком мало. Татары опомнились и бросили в бой все свои силы. Против того отряда московских войск, который во главе с Воротынским смог занять остатки Арских ворот этого должно было хватить.

Между русскими полками заметались гонцы. Курбский постарался попасться на глаза Царю. Правильно в общем-то — редко можно на глазах у государя выделиться в бою.

Сейчас недавняя история Московского княжества очень мешала русским войскам. Ни один воевода не мог позволить себе послать в бой своих людей без приказа молодого царя. И потому помощь Воротынскому запаздывала.

А что сам Иван? А он прислушивается к тому, что ему тихо и не меняя выражения лица шепчет какой-то воевода. Оп-па… Князь Хворостинин… Прозевали, причем все прозевали. Курбский, Воронцов, Воротынские, Глинские, Шуйские, да и мои прознатчики — все. Вот кому государь доверяет — безвестному в общем-то служилому князю из многочисленного Ярославского рода. Как минимум — на войне доверяет.