Арена. Политический детектив. Выпуск 3 [сборник] - Николай Черкашин

Бармен принес девятый стаканчик виски. На этот раз он не отошел, и я понял, что пришла пора расплачиваться. Я протянул ему последнюю пятидолларовую купюру. Он сочувственно улыбнулся, возвращая мне сдачу. Эта улыбка говорила о том, что он видит во мне безнадежного пьянчужку. Мне хотелось встать и двинуть кулаком по его толстой глупой физиономии, но я взял сдачу, начал выбирать мелкую монету, чтобы дать ему на чай, но бармен ухмыльнулся и ушел к стойке.

Он отлично понимает, что продает спиртное отбросам общества, подумал я, и мое лицо залила жгучая краска стыда. Мне было так стыдно, что я мог бы выйти из бара и броситься под проезжающую машину. Но, чтобы вот так свести счеты с жизнью, требовалась хоть капля мужества, а все мое мужество осталось в камере сто четырнадцать. Я не бросился под машину. Я остался за столиком и принялся за виски. Так было проще.

Тут в бар вошла женщина. В ярко-желтом облегающем свитере и белых брюках, она прошествовала к телефонной будке и закрыла за собой дверь. Ее глаза скрывали большие бутылочного цвета солнцезащитные очки, с руки свисала пластиковая сумка в желтобелую полоску.

Женщина, вернее, ее роскошные, туго обтянутые брюками бедра сразу привлекли мое внимание. Я не отрызал взгляда от этого покачивающегося великолепия, пока она не вошла в будку и нижняя половина ее тела не скрылась за непрозрачной частью двери. После этого я поднял глаза и увидел, что женщина — блондинка с холеным, холодным лицом, будоражащим воображение.

Я пил виски и наблюдал, как она говорит по телефону. Я не смог определить, доставляет ей разговор удовольствие или нет, солнцезащитные очки скрывали ее глаза, но говорила она быстро, деловито. В будке она провела не больше минуты. Затем вышла и проплыла мимо, не удостоив меня даже взглядом. Я не отрывал глаз от ее прямой спины, крутого изгиба бедер, пока она не покинула бар.

Кто она такая, подумал я. Такой свитер, брюки, желто-белую сумку не купишь в первом попавшемся магазине.

Желто-белая сумка!

Женщина вошла в будку с сумкой, но я не помнил, чтобы она унесла ее с собой.

Я так набрался, что каждая новая мысль давалась мне с большим трудом. Я нахмурил брови, пытаясь вспомнить, куда подевалась сумка. Женщина вошла в будку, держа сумку в правой руке. Теперь я не сомневался, что вышла она с пустыми руками.

Внезапно сумка приобрела для меня особую важность. Вроде бы потому, что я хотел доказать себе, что не так уж и пьян.

Я поднялся на ноги и нетвердой походкой подошел к будке. Открыл дверь. На полочке стояла сумка.

Ну, сукин ты сын, сказал я себе, видишь, ты трезв как стеклышко. Ты сразу понял, что она забыла сумку. Виски не туманит тебе голову… совсем не туманит.

Теперь, продолжал я говорить с самим собой, надо открыть сумку и установить личность хозяйки. Затем взять сумку и сказать бармену, что женщина оставила ее в телефонной будке. Сказать надо обязательно, так как мужчины не ходят по улице с женскими сумками, не вызывая подозрений полиции. Сумку надо отнести женщине домой, и, кто знает, может, она вознаградит тебя не только поцелуем. Кто знает?

Вот до какой степени я успел нализаться.

Я вошел в будку и закрыл дверь. Взял сумку в руки и открыл ее. При этом обернулся, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за мной. Бывший заключенный Барбер не хотел рисковать. Одного тюремного срока ему хватило за глаза.

За мной никто не наблюдал.

Я повернулся спиной к двери, надеясь, что она достаточно широка, чтобы закрыть все стекло, снял телефонную трубку. Прижав ее к плечу, я вроде бы разговаривал по телефону, а на самом деле перебирал содержимое сумки.

Я нашел золотой портсигар и золотую зажигалку. Алмазную заколку стоимостью, по меньшей мере, в полторы тысячи долларов. Водительские права. И толстую пачку денег. Сверху лежала купюра в пятьдесят долларов. Если остальные были того же достоинства, в сумке лежали две тысячи долларов.

От одного вида таких денег меня прошиб пот.

Портсигар, зажигалка, алмазная заколка не заинтересовали меня. Попытайся я продать их, полиция нашла бы меня в два счета. Но деньги не оставили меня равнодушным.

С такой суммой в кармане мне не пришлось бы завтрашним утром просить у Нины пять долларов, Я мог бы не клянчить у нее денег ни завтра, ни послезавтра. Мне хватило бы их до тех пор, пока я не найду работу. Хватило, если бы я продолжал пить день и ночь.

А если эта богатая женщина так глупа, что теряет набитые деньгами сумки, значит, она может обойтись без них.

Но тут в моей голове послышался слабенький голосок: «Ты сошел с ума? Это же воровство! Если тебя поймают, ты загремишь на десять лет. Положи эту чертову сумку и выметайся отсюда! Что с тобой? Ты хочешь провести в камере еще десять лет?»

Но голос был слишком слаб. Я нуждался в деньгах. Все получалось так складно. Достать деньги, положить их в карман, закрыть сумку, поставить ее на полку и уйти.

Бармен не мог меня видеть. К будке постоянно подходили люди. Деньги мог взять кто угодно.

Они лежали передо мной, возможно, не две тысячи, но около этого.

Я хотел их взять.

Я нуждался в деньгах.

И взял их.

Я сунул пачку в карман и закрыл сумку. Сердце стучало, как паровой молот. Я стал вором. Над телефоном висело маленькое зеркало. Я уловил в нем какое-то движение. Все еще держа сумку в руке, поднял глаза и обомлел.

Женщина стояла Sa дверью. Ее солнцезащитные очки отражались в зеркале двумя зелеными огоньками.

Она стояла и смотрела на меня.

Не знаю, как давно.

Но она стояла за дверью.

Глава 2

Сердце у меня сжало, как клещами, парализовало мозг, тело покрылось холодным потом.

Сжимая сумку в руке, я смотрел на две огромные зеленые полусферы.

В мгновение ока я протрезвел. Пары виски тут же выветрились у меня из головы.

Она может позвать бармена, тот найдет в моем кармане пачку денег, кликнет полицейского. А потом меня препроводят в камеру и уже не на четыре года: на этот раз срок будет куда больше.

Пальчики женщины легонько забарабанили по стеклу. Я поставил сумку на полку, обернулся, открыл дверь.

Женщина отступила в сторону, давая мне выйти.

— Кажется, я оставила сумку… — начала она.

— Совершенно верно, — ответил я. — Я как раз собирался отнести ее бармену.

Возможно, мне следовало протиснуться мимо нее и выскочить из бара, прежде чем она успела бы открыть сумку и обнаружить пропажу. Очутившись на улице, я мог бы выбросить деньги, и она никогда бы не доказала, что я их украл.

Я было двинулся к выходу, но остановился. Бармен вышел из-за стойки и загородил мне дорогу.

— Этот парень не пристает к вам? — обратился он к женщине.

Та чуть повернула голову:

— О нет. Я оставила сумку в телефонной будке. Этот господин собирался отнести ее вам.

Бармен подозрительно взглянул на меня:

— Неужели?

Я молчал, как мумия. Во рту у меня так пересохло, что я не знал, смогу ли вымолвить хоть слово.

— В сумке было что-нибудь ценное? — спросил бармен.

— О да. Мне не следовало забывать ее.

— Может, вы посмотрите, все ли на месте?

— Пожалуй, вы правы.

Мне пришла в голову мысль стукнуть бармена и прорваться на улицу. Но тот, похоже, поднаторел в потасовках, и я решил, что рисковать не стоит.

Женщина прошла мимо меня и взяла сумку.

Сердце чуть не выскочило из моей груди, когда она раскрыла сумку и заглянула вовнутрь. Тонкими пальчиками с посеребренными ногтями она переворошила содержимое.

Бармен тяжело дышал. Его взгляд переходил с меня на женщину и возвращался обратно.

Вот и все, думал я. Через полчаса я окажусь в камере.

— Нет, ничего не пропало, — женщина повернулась ко мне. — Благодарю за участие. Я постоянно что-то теряю.

Я ничего не ответил.

Бармен просиял:

— Значит, все в порядке?

— Да, благодарю вас. Думаю, это надо отпраздновать, — зеленые полусферы вновь повернулись ко мне. — Позвольте мне угостить вас, мистер Барбер.

Значит, она знала, кто я такой. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. В день, когда меня выпустили, «Вестник» поместил на первой странице мою фотографию, указав, что я провел в тюрьме три с половиной года за непредумышленное убийство. Они даже не забыли упомянуть, что я совершил преступление в пьяном виде. Они нашли хорошую фотографию. Кубитт не мог найти лучшего способа ударить лежащего.

В голосе женщины слышались стальные нотки, указывающие на то, что предложение следует принять.

— Ну, если вы настаиваете, с удовольствием.

Женщина взглянула на бармена:

— Два виски с содовой и побольше льда.

Она подошла к моему столику и села. Я опустился на стул напротив нее.

Женщина достала из сумки портсигар, открыла его, предложила мне.